Ладони легли на запястья одна за другой, замкнули круг, собирая в одно целое ощущения и живицу, и весь мир вокруг мгновенно изменился. Пропали скудные, доступные только обычным существам возможности различать окружающее лишь по величине, форме, запаху и цвету. Исчезла ночная тьма, и свет звёзд и фонарей на далекой набережной тоже исчез, вместо них появилось ощущение целостности, общности со всем миром, с его многоликим теплом, возникло видение природных явлений, живых существ и всего происходящего на несколько лиг вокруг на совершенно ином уровне. Каждая струйка течений, бродивших по бухте, похожей на округлый сосуд, лежащий горловиной в сторону океана, каждая рыба и моллюск были ощутимы и понятны. Как и каждый камень, каждый обломок старинных судов, каждый замшелый сундук с разбитых давным-давно пиратских судов.
– Нашла! – Голос матери показался лишним, они все почти одновременно ощутили болтающуюся между причалом и основанием северной башни связку обтекаемо продолговатых, чуждых этому миру сосудов.
Настолько чуждых, что ни один моллюск пока не решился устроиться на их гладкой поверхности, лишь клочок водорослей робко прилепился сверху.
– Они сложены в сетку, – уверенно произнесла Лира, – и привязаны к большому камню.
– А что это за светлая полоска… – неверяще пробормотала Ленора. И сама себе ответила: – Да это же путь!
И снова Илли поняла это вместе со всеми, прежде чем услышала словно из пустоты голос старой дриады. Впрочем, старой её можно было назвать лишь условно: в последние дни в глазах путницы появился блеск молодой зелени, и Апраксия объявила, что её ауру теперь окружает зелёная кайма.
Не сговариваясь и не раздумывая, дриады потянулись ко второму выходу из пути, осторожно заглянули общим зрением в зеркало и дружно насмешливо фыркнули. Он много знал, тот, кто старинным дриадским знаком запирал путь, но не мог знать самых важных и самых серьёзных дриадских тайн. И конечно, не мог знать непреложного факта: половина полного круга может снять любой знак запрета, кроме того, что наложен полным кругом. Да и накладывались они изначально дриадами лишь для того, чтобы запереть опасные места и пути в гиблые миры.
Знак сполз, как смытый волной рисунок на песке, и дриады дружной толпой ступили на пол незнакомого помещения. Нехорошего, просто мерзкого помещения. Все тут пропиталось кровью и болью, и, случись Илли оказаться здесь одной, она бы запаниковала, занервничала, ринулась обратно к зеркалу. Но они так и стояли, не разжимая рук, и боль делилась не на шесть частей, а на шестьдесят, а обострённое общее чутьё уже обыскивало помещение за помещением, комнату за комнатой. Верхние, в одной из которых они находились, были пусты, а вот в нижних спали люди. Несколько десятков людей, и только единицы отдыхали так, как и положено здоровым людям. Остальные, те, что были ниже всех, лишь забылись тяжёлой болезненной полудрёмой, и между ними светились две зеленоватые точки.
– Нужно Апраксию и мага, – мгновенно решила Элинса, потянулась невидимой рукой к зеркалу, мгновенно открыла уверенный переход и позвала подругу.
Магиня с Зароном, предусмотрительно оставшиеся рядом с зеркалом, вскочили на ноги и в один миг оказались рядом с дриадами.
– Где мы? – одними губами осведомилась Апраксия и получила непосредственно в ухо тихий, как вздох, ответ.
– В логове колдуна, нашёлся путь. В подвалах спят люди, среди них две дриады. Мы уже вливаем им живицу… сейчас заберём. А ты распутывай ловушки и, если найдешь хозяина, усыпи. Магов в помощь привести?
– Можно, – так же неслышно пробормотала магиня, уже приступившая к работе.
Зарон, накинувший на себя облик медведя, недовольно рыкнул, усиленное магией чутьё вмиг поведало ему о творящихся тут гнусных делах.
– Потерпи, милый, – сочувственно оглянулась Апраксия, – сейчас вычистим это гнездо. Эли, где маги?
– Уже здесь, – отозвался один из тех, кто недавно принимал жареное мясо. – Как знали, что придётся отрабатывать угощение… Я ведь правильно понимаю, куда мы попали?
– Да, нашли логово… и сейчас главное – проникнуть в подвал, – пробормотала магиня, вполглаза посматривая, как медведь, зацепив несколько невидимых людям магических паутинок, начинает кружиться на месте, наматывая их на себя.
Пока он в магической броне, никакие заклятья оборотню не страшны, наоборот, только усилят растраченный в Юрэсто резерв.
– Нашла воду… – Элинса по привычке говорила в единственном числе, но на самом деле они все вместе нашли бадейку с мутноватой жижей и брызнули туда толику живицы, чтоб вернуть воде кристальную чистоту.
И сразу же, собрав её в тонкую струйку, провели под стенкой в тот закуток, посреди которого уже стояла, неверяще вслушиваясь в свои ощущения, первая дриада. Едва вода, проскользнув под дверцей, растянулась по полу в светлую лужицу, девушка поспешно шагнула туда, где жарко горел зелёный костер свободы.
– Апи, сними с неё подчинение… – шепнуло многоголосое эхо, и магиня, оставив коллегам распутывание защитных сторожек, повернулась к спасённой, но пока не свободной дриаде.
Рассмотрела магическую удавку, стягивающую бледную шею, нашла зацепку, потянула и бросила на медведя. Зарон крутанулся быстрее, недовольно засопел – магия ментальных заклятий не самая приятная, – но особо протестовать не стал. Полюбовался доступным ему лишь в этой ипостаси видом зелёного зарева объединённых дриадских аур и вернулся к прежнему делу. А дриады, приняв новенькую в круг, уже вели струйку воды к её подружке по несчастью.
Вторая дриада оказалась более робкой и на несколько секунд засомневалась над водным зеркалом. Пришлось дриадам взять за неё решение на себя, точнее скомандовать влитой в девушку живице немного подтолкнуть её вперёд. Но и очутившись среди родственниц, дриада повела себя непредсказуемо. Едва с неё сняли подчинение, ринулась к зеркалу, не обращая никакого внимания на окружающих дриад. И они впервые не успели провести перехват, оторопев от такого странного порыва. Зато успела Апраксия, она махнула руками – и дриада исчезла под дружный изумлённый вздох.
– Её лечить нужно, потом верну, – строго сообщила магиня и вернулась к распутыванию ловушек, через минуту добавив, что скоро можно будет выводить и остальных.
– Куда их?.. – Вопрос ещё звучал, а Элинса уже открывала путь в дом мэра, туда, где находились мужчины.
Если сейчас не позвать на помощь Хингреда, её преданный муж будет потом целый час скрупулезно объяснять ей, что мужья существуют не только для того, чтоб обнимать женщин и кушать домашние пироги.
– Что произошло? – едва она открыла зеркало, строго спросил супруг.
– Нужны люди и воины, мы нашли логово, – по-военному чётко отрапортовала дриада.
– Почему нас не взяли вместе с Апраксией? – Кандирд с графом уже стояли рядом, бдительно рассматривая дриад и убеждаясь в их целости и сохранности.
– Потому что вы не умеете видеть сигналки и распутывать ловушки, – язвительно отозвалась магиня, – нечего вам было тут делать в тот момент. А вот сейчас мы снимем последнюю защиту и пойдём вниз, там куча пленников… предлагаю увести, пока хозяина нет, а лечить их потом будем.
– Откуда взять ещё нескольких воинов? – ловко перевела разговор на насущные проблемы Элинса.
– Лучше моих людей, – мигом сориентировался Бенгальд, – они не проболтаются.
Через пять минут несколько его агентов, дежуривших во дворце, уже стояли рядом с начальником, ожидая приказа.
– Вы идёте за магами и Зароном. – Элинса снова незаметно взяла руководство в свои руки. – А мы пойдём в подвал.
И дриады без лишних слов толпой переместились вниз, туда, где ещё плескались в бадейке остатки воды.
Ингирд только крепче сцепил зубы, обнаружив это исчезновение. Он всё отлично успел рассмотреть, когда дриады занимались переводом воинов и объяснением ситуации. Прекрасно видел успокаивающий взгляд, который послала графу мать Лиры, и нежную улыбку Илли, которой их бывшая сеньорита-секретарь одарила Кандирда. И не мог не заметить, что Лира даже на миг не повернула голову в его сторону, словно его и нет на свете. Как не мог и не признать, что вполне заслужил такое отношение. Не такая она девушка, как те, что он знал раньше. И свой интерес к нему выказала совершенно прозрачно и честно, ещё там, в парке, когда он добровольно отступился, оставив их с маркизом. Но он сам сделал выбор… и тоже дал ей понять это довольно откровенно. О чём теперь жалеть? Что оказался дураком и не понял сам себя? Что столько лет мечтал о чужой жизни, примеривал её на себя, как музейный камзол? Лира права… зачем ей мужчина, который меняет своё мнение три раза в день? Никому ведь не расскажешь, что у него разрывалось от боли и обливалось кровью сердце, когда он стоял рядом с принцем, смотрел на мелькавший на башне Юрэсто одинокий огонёк маяка и молил всех духов только о том, чтоб они сберегли этих отважных женщин.
Слова магини, что дом чист, привели в движение толпу мужчин, ринувшихся вниз со скоростью сорвавшейся с горы лавины. А потом были пятнадцать минут сумасшедшей работы. В результате которой почти полсотни пленников отправились по пути отражений в лазареты Туариня.
Вместе с последними узниками, многие из которых нуждались в серьёзном лечении, ушли и четыре дриады. Элинса с дочерьми остались в логове, готовясь открыть путь, когда маги закончат ставить собственные ловушки и соберут все ценные магические вещицы, найденные ими в тай-нике.
Хингред и Бенгальд со своими людьми тоже не сидели без дела. Торопливо проверяли шкафы в поисках карты или хотя бы указания на то, в каком месте или каком королевстве расположен этот дом. Найденные свитки и документы они наспех бросали в сундучок; изучить их можно будет потом, в свободной обстановке.
– Всё, можно уходить, – закончив работу, объявила Апраксия, и дриады немедленно открыли путь – этот недобрый дом давил на них тяжестью совершённых тут преступлений.
Едва все оказались в Туарине, Кандирд попытался забрать из круга жену, но Элинса ему не позволила.
– Сейчас мы снова отправимся в форт – нашли там взрывчатку. Привязана к камню на дне, между причалом и северной башней. Но можете не переживать, теперь мы дотянемся и с берега, только заберём сначала всех сестёр. – Дриада оглядела мрачно засопевших мужчин и сжалилась: – Если очень хотите посмотреть, проведём вас в дом мэра.
Разумеется, хотели все. Даже те из магов, кто не участвовал в начале операции. Служанка, убиравшая из гостиной мэра невостребованное угощение, перепугалась не на шутку, когда посреди комнаты из ниоткуда возникла порядочная толпа мужчин и женщин в одинаковых серых плащах и надвинутых на лица капюшонах.
Однако ни сказать бедняжке успокаивающего слова, ни ободрить её взглядом Илли не успела: мать мгновенно увела дриад на берег. Прямо в полосу прибоя, и первая же волна промочила обувь и одежду девушек выше колен. Но дриады уже ничего не чувствовали и не видели. Они снова были одним могущественным существом, которое осторожно приподняло удлинёнными руками, смешавшимися с водными струями, сетку с пластиковыми канистрами вместе с привязанным к ним камнем и бережно потащило её прочь от обросшей водорослями и моллюсками скалы.
– Быстрее. – Тревожный шёпот матери отозвался в ушах дриад набатом, они и сами все почувствовали, как напряглась, зазвенела струной не замеченная ими нить капроновой лески, примотанной к огромному осколку скалы, валявшемуся на дне с незапамятных времён.
Напрягшись и бросив в созданные из водных струй руки последние резервы живицы, дриады немыслимым усилием вырвали связку из воды и зашвырнули как можно дальше от форта в сторону восточного скалистого берега. Леска лопнула ещё в начале этого рывка, и Илли поняла, что именно к ней и был привязан детонатор или что-то подобное, когда над морем вдруг вспыхнул яркий, как маленькое солнце, шар. А в следующий миг их накрыла волна, но не та, которую вызвал взрыв, а другая, от вмиг укоротившихся невидимых рук, принесших с собой и прихваченную воду.
Кандирд стоял, стиснув руками резные перила, но не ощущал ни изысканных завитков, ни благородной мягкости бархатного кедра, ни душистой свежести южной ночи. Он был душой там, в темноте, переживал и тревожился за свою любимую, свою жену, своё счастье. И не мог не признать, что сто раз была права Апраксия, отчитавшая их сегодня, как неразумных мальчишек. Ну какой толк путаться под ногами у дриад и магов, чётко и слаженно делающих то, что умеют делать? Принц не раз брал в погоню за бандитскими шайками магов и точно знал: ни один из них не возьмёт в руки меча, пока есть магия в резерве и заряды в жезлах. И всегда считал это правильным… Почему же сегодня он беспокоился и заставил волноваться любимую, вместо того чтобы поддержать её таким же уверенным тоном, каким Хингред поддерживал свою жену? И ведь даже слепой бы понял, как сильно тревожится советник и за Элинсу, и за дочерей. Вон как сурово спрашивал, почему их не позвали сразу… а теперь стоит рядом и цепко держится за перила.
– Дьявол, – отчаянно ругнулась вдруг Апраксия, и все мгновенно насторожились.
А через несколько невыносимо долгих секунд над бухтой, левее тёмной громады форта, вдруг вспыхнул ослепительно-яркий свет, на мгновение осветивший напряжённые лица застывших вдоль перил людей, брызнул в разные стороны и погас, сделав тьму ночи ещё беспросветнее. И в этой непроглядной мгле в уши стоящих на веранде людей ударил оглушающий раскат грома. А потом, грубо рванув волосы, капюшоны и воротники рубах, налетел порыв нежданного ветра, пахнувшего незнакомой, резкой и неприятной гарью. Звякнули в окнах стёкла, хлопнули занавески, что-то упало в комнатах, и разом погасли в подсвечниках дорогие свечи с запахом розового масла.
– Зарон, нам нужно туда, – тихо пробормотала Апраксия, и оборотень немедленно засветился тёплым серебристым светом, превращаясь в медведя.
Схватил свою напарницу передними лапами, забросил на спину и одним прыжком перемахнул через перила в спускающийся по склону сад.
– А может, они придут через зеркало? – рассуждал кто-то из магов, а все остальные уже прыгали, лезли с веранды в сад, бежали за быстро удаляющимся, мелькающим среди деревьев серебристым пятном.
– Ваше высочество, – закричал кто-то из магов, – у меня есть зелье ночного зрения!
Кандирд, чудом разминувшийся с раскидистым деревом, проклял вслух собственную несообразительность, приостановился и повернул в королевском амулете один из камней. Ночь сразу стала сумерками, осветившись тем безжизненным серым светом, без теней и полутонов, какой даёт лишь магическое зрение. Принц на миг оглянулся. Бенгальд бежал не останавливаясь, стало быть, на нём второй из артефактов, а вот баронет торопливо глотал что-то из взятого у мага флакона. Догонит, мелькнула отстраненная мысль, и Канд помчался дальше с такой скоростью, с какой не бегал, наверное, никогда.
Всё-таки Апраксия правильно сделала, что умчалась вперёд, сообразил он, добежав до линии прибоя и рассмотрев мечущегося вдоль неё огромным светлым пятном медведя. Несколько дриад уже полулежали, прислонённые к борту перевёрнутой лодки, и переговаривались обессиленными голосами.
– Илли? – крикнул принц ещё издали, и ему ответил слабый голосок:
– Тут я. – Супруга помолчала и заботливо добавила: – И не беги ты так… дриады не тонут.
– Радость моя… – Он уже рухнул на колени, подхватил на руки худенькое тело в мокрой насквозь одежде, прижал к груди. – Всё цело?
– Не волнуйся… нас просто волной накрыло, – объяснять, что это была за волна, никто из них не намеревался, – а лежим потому, что сил нет. Придётся ночевать где-нибудь в городе… сейчас нам путь не открыть.
– Переночуем, не проблема, – отмахнулся он, – у мэра вон какой дворец, пусть радуется, что такие гости пожаловали.
– Особенно он порадуется, – ехидно ухмыльнулся Бенгальд, поднимая на руки сеньору Ленору, – когда увидит свой сад, по которому мы так дружно пробежались.
При виде совершенно целых, хотя и мокрых дриад к нему мигом вернулось хорошее настроение и природная язвительность. Судя по тому, что форт стоит на месте, путницам удалось отвести беду, а множество спасённых узников и разгромленное логово злодея – блестящий результат проведённой операции.
– Сад мы восстановим, – вздохнула Элинса, обвивая руками шею подхватившего её мужа, – хуже другое – не всех подлечить успели. Но к утру должны силу вернуть. Всё же море…
Она смолкла, рассмотрев, кого неторопливо везёт на спине оборотень, потянулась туда ощущениями и успокоенно погладила по плечу мужа, встревоженно глядящего в ту же сторону. «Лира пострадала не больше, чем другие, просто о чём-то разговаривает с магиней. Вернее, ждёт от кое-кого первого шага, заметив напряжённо застывшего баронета, поняла мать и ощутила, как просыпается в душе старое беспокойство. Жизнь дриады и любовь неразделимы: любовь к животным, людям, растениям и своему избраннику. И если это чувство оказывается обманным или предает, у дриад, как в неволе, тает их главная способность – созидания. Такая дриада не может ни лечить, ни выращивать растения, ни проводить водный путь. Лишь по отражениям, от зеркала к зеркалу, и только на обмен. И с каждым годом количество ведомых ею всё уменьшается. Потому-то они с Апраксией так испугались, когда начал ухаживать за Лирой тот наглый землянин с повадками шкодливого кота. Магиня сразу сказала, что у него и близко нет в душе никаких нежных чувств. Один интерес к деньгам.
– Можно я её понесу? – настороженно глянул на Апраксию Ингирд, шагнув к приблизившемуся медведю.
– Да уж сделай милость, – утомлённо отозвалась магиня, – а то я тоже едва стою на ногах.
Баронет бережно снял со спины оборотня ни слова не сказавшую Лиру и понёс в сторону дома, с каждым шагом всё чётче понимая, как нужна ему именно эта девушка. И что мечтал он как раз о ней, а не о вышивающей шарфы незнакомой сеньоре. И готов вытерпеть всё: и вот такие уходы, как сегодня, и общение с ослепительно красивыми эльфами, и слишком вольное обращение с этикетом. Лишь бы она простила его ошибку, дала возможность всё исправить…
– Ты меня простишь? – спросил Ингирд осторожно, гадая, имеет ли ещё право обращаться к ней как к другу, на «ты», или получит сейчас строгую отповедь?
– Утром подумаю. – Лира ответила так не из вредности, а потому что и в самом деле не было сил ни на что, хотелось лишь снять мокрые вещи, смыть соль и свалиться на какую-нибудь лежанку.
Но Ингирд сердцем разгадал главное: если бы она не думала о нём, то никогда не сказала бы про утро, не дала бы никакой надежды. И раз не всё ещё потеряно окончательно, он сумеет вернуть то, без чего его жизнь сразу оказалась пустой и пресной.