Глава 7

– Девочки, я считаю, что перед вами поставлена очень серьезная задача, всей сложности которой вы не осознаете.

Таня чуть кофе не поперхнулась.

– Бусь?

Салея тоже посмотрела удивленным взглядом. Чего это мы не осознаем? Подробнее, пожалуйста!

Людмила Владимирова развела руками.

– Если я правильно понимаю, Салея собирается построить портал, чтобы перенести сюда, на Землю, своих сородичей-даэрте.

– Да.

– Миллион… я буду говорить «человек», ладно? Мне так проще.

– Хорошо, – согласилась Салея.

– Я буду рассуждать, а ты меня поправь, если я ошибусь. Ладно?

– Да, конечно….

Салея не считала себя умнее всех. Чего уж там… и возраст не тот, и знания… Дубовая корона дает силу, но не зря, вот не зря она может зазеленеть только после определенного возраста.

А если раньше – значит, случилось нечто, за что и жизнь положить не жаль.

Случилось, да…

– Переход миллиона человек тебя наверняка вымотает. Так, что ты окажешься без сознания…

– Скорее всего, я там и умру, – Салея хмыкнула, глядя на выражение лица Тани. Да, подруге это удивительно, ну что ж…

Смерть – это тоже часть жизни. Как и рождение, бесконечная спираль…

– Твои люди окажутся посреди глухой тайги, с трупом королевы на руках… без еды, без воды, без предметов первой необходимости…

Салея пожала плечами.

– Лес даст нам все необходимое.

– Сразу – и миллиону человек? А еще – ты ведь их через ворота проведешь. Ваши… ша-эмо в том мире так и будут смотреть на это и глазами хлопать? Даже досчитать до миллиона заняло около трех месяцев[21].

Салея задумалась.

– Тогда что делать?

– Вижу только один вариант. Тебе придется несколько раз посетить родную планету. К примеру, в первый раз ты должна увидеться… есть у вас кто-то вроде министров?

– Совет старейшин.

– Замечательно. Оповещаешь Совет о своем решении, а те сообщают людям, чтобы собрали все самое нужное плюс продукты, вещи, воду на два дня, к примеру, и были готовы в любой момент.

– Это первый этап, верно?

– Да. Если я правильно поняла, между даэрте и ша-эмо общего быть не может, вы как вода и масло…

– Они могут принять наш образ жизни. А мы их – нет. Мы просто умрем.

– То есть тебя не выдадут?

– Не должны.

Бабушка Мила кивнула.

Хорошо уже то, что девочка не принялась наотрез отрицать такую возможность. Даже среди апостолов один предатель нашелся, а там и число было поменьше, и отбор построже…

– Сначала о лучшем варианте. Где тебя не выдадут. Ты пришла, сообщила о своих намерениях – раз. Пришла, забрала с собой команду добровольцев… хотя бы тысячу человек – два. Они подготовят здесь площадки для размещения остальных, минимально устроятся, и ты проведешь всех остальных – три.

– Ша-эмо на все это будут смотреть?

– Вот. Наверняка и посмотрят, и поучаствовать захотят…

Салея криво улыбнулась.

– Хоть одно утешает. Здесь другой мир. То есть перейти сюда они смогут. И все. Останутся отрезанными от своих. Навечно.

– И не найдут дороги обратно?

– Нет. Наша сила и их техника… это две слишком разные сущности. Это как огонь и воду скрещивать.

– Подводные вулканы, кстати, существуют. Но ладно, я поняла. Ты уверена, что за тобой вслед не бросятся из чистого упрямства, не пошлют корабль с воплем «мочи их, гадов!», не накроют всех даэрте после первого же твоего визита?

– Не уверена. Но что тогда делать?

Бабушка Мила вздохнула.

Ей явно не нравилось то, что она хотела сказать, но…

– Показать ша-эмо, что они могут получить желаемое.

– КАК?!

– У даэрте есть какой-то запрет на вранье?

– Мы теряем силу и погибаем. – Впервые Салея почувствовала себя такой дурой. А ей-то уже что? Она все равно потеряет силу. Все равно погибнет. Она инициировала Дубовую корону кровью врага, ее срок – до осени, не больше. – Я поняла. Но кто им помешает схватить меня и…

– К примеру, когда ты пойдешь в первый раз к своим людям, ты оставишь письмо для ша-эмо.

– Письмо?

– Можно даже лучше, – ухмыльнулась Таня. – Бусь, зачем бумагу на этих ша… шариков переводить? Идем в магазин, покупаем телефон или камеру, что будет лучше, и записываем ролик. Салею на фоне леса, со всеми атрибутами. Так и так, ты вошла в силу, но, не желая смерти своего народа, предлагаешь переговоры. И назначаешь их тогда, когда уводишь добровольцев.

– Портал должна держать открытым я.

– Правильно. Поэтому на переговоры вместо тебя могу пойти я.

– Таня!

– А что такого? – похлопала ресницами Таня. – Вот смотрите, получат ваши шарики-бобики образец чужой технологии. Заинтересуются?

– Несомненно, – кивнула Салея.

– Разберут все по винтикам, ну и… на переговоры сначала явлюсь я. Вся такая: здрасте, Салея сейчас придет… Надо бы только прикид подходящий подобрать.

– Мотоциклетный костюм надень. Или костюмчик Дарта Вейдера в прокате возьми, – подала идею Людмила Владимировна. Она как раз накануне «Звездные войны» смотрела. По телевизору гоняли. Еще те, от Лукаса!

– Буся, слов нет.

– Только такой… чтобы не кожаный, а полностью искусственный. Из синтетики.

– Согласна, – Таня перехватила непонимающий взгляд Салеи и разъяснила: – Надо выглядеть необычно. Платья, я так понимаю, у вас тоже в ходу.

– Да. Почти такие же, как у вас.

– Я бы предложила творения высокой моды, но в них нас не за послов примут, а за шизофреников. Психически больных…

– Вполне возможно, – Салея тоже кое-что успела увидеть. Костюм в виде анаконды ей не понравился. Хотя и сделан был весь из чешуи, но как его носить-то? А юбку в виде гигантской люстры? С подвесками?[22]

– Уж прости, Таня, но ухоженной и холеной ты не выглядишь. И самоуверенной тоже. Те, кто при власти… они просто другие.

Таня вспомнила Попова. И на секунду даже глаза прикрыла, ожидая привычного спазма рядом с сердцем. Какой же он…

А какой?

Да, ухоженный, холеный, небрежно носящий дорогие вещи, только вот… чего-то такого в нем нет. Важного. А чего именно?

Таня и сама не знает… раньше она этого не замечала, а сейчас все видно. Только выводы пока сделать не получается.

– Мотоциклетный костюм закрывает практически всего человека, даже шлем будет в тему. И можешь сказать, что это твое первое задание, вроде практики.

– Хм… Империя наносит ответный удар?

– Мы еще продумаем, что и как надо сказать, – кивнула бабушка Мила. – Итак, Салея держит портал, ты идешь на переговоры. И заявляешь, что вы тоже заинтересованы в даэрте. К примеру.

– А меня там не пристрелят?

– Нет. Скорее подумают, чем можно разжиться уже от тебя.

Таня тряхнула головой.

– Пусть попробуют! Пасть порву, рога поотшибаю…

– Тебе бы свиту…

– Бусь, кому и как мы все это объясним?

– В свиту предлагаю пару черных медведей, – спокойно сказала Салея. – Я смогу договориться. Они выполнят мою просьбу. И… придадут Тане вес на переговорах.

– Тонна медвежатины за спиной кому хочешь веса придаст, – согласилась Таня. – Ты уверена, что они никого не сожрут?

– Уверена, – Салея не сомневалась. – С медведями договориться сложнее всего, они очень капризны и непредсказуемы. Но если дадут слово – сдержат.

– Не пойдет, – отмахнулась бабушка Мила. – Как ни печально это признавать. Вот имперские штурмовики подошли бы. Роботы… да что угодно такое. Но у нас их нет. А медведи… тут любой заподозрит инсценировку. Твою, Салея, руку.

Девушки потупились.

Да, медведь не слишком сочетается с космическими кораблями. Но где ж еще кого взять?

– Значит, пойдешь одна, – как тяжело Людмиле Владимировне это давалось, знала только она. – Выбора нет. Сколько человек смогут пройти в портал одновременно?

– Пять, наверное. Пусть четыре….

– Тысячу делим на четыре, получаем двести пятьдесят переходов. Сколько занимает один переход?

– Секунду.

– Пусть десять секунд, – решила бабушка. – Им же надо подойти, выйти, отойти… даже если бегом, все равно время. Две тысячи пятьсот секунд – сорок минут, даже чуть побольше. Час. Не знаю, как у даэрте, а вот у людей… если и сделают, то обязательно не так, не там или не то. Кладем два часа. И эти два часа Таня должна будет общаться с ша-эмо.

Салея даже головой помотала.

– Хорошо, что вы есть. Я даже не представляла сложности задачи.

– Разобьем ее на этапы. Сегодня вечером посидите, составьте круг вопросов для переговоров: сферы влияния, полезные ископаемые, лекарства, что там еще хотели от вас получить?

Таня едва за голову не схватилась.

– Два часа? О чем можно разговаривать с человеком два часа?!

– Обсудите технологии. Накачай на планшет – да, планшет тоже купите – роликов с ютуба. Ядерная бомба, Хиросима, Чернобыль, лучевая болезнь. Да чего мелочиться? Качай «Звездные войны»! И разъясняй, что это – их перспектива.

Таня фыркнула:

– Ну да. Звезду Смерти!

– Почему нет? Им кто-то скажет, что это кино?

– Может, тогда и правда костюмчик Дарта Вейдера прикупить? В интернете все есть, закажем…

– Не переигрывай. Лучше качественная экипировка… скажешь, что там мужской вариант, а здесь – женский. Костюм все же возьмите бутафорский. Из дерьма и палок. То есть синтетики и каркаса. А вот мотоциклетная экипировка пусть будет тяжелая. Настоящая. И можно туда какой-нибудь техники напихать.

– Техники?

– Чтобы сигналы шли. Вразнобой.

– Тамагочи по всем карманам распихать. Десяток.

– Тамагочи или еще что-нибудь такое мелкое… да хоть и сотовые телефоны, пейджеры…

– Это все не умрет рядом со мной? – озадачилась Салея.

– Можешь и не рассчитывать. Старые модели где хочешь выживут. Даже в жерле вулкана, – отмахнулась бабушка Мила. – У знакомого овчарка сотовый телефон сожрала, из первых моделей. Так что ты думаешь? Вышел невредимый.

– А звонил после этого?

– Звонил. Как ни удивительно[23].

– Буся, слов нет!

– И не надо. Лея, вопрос. Можно ли как-то изолировать все это… излучение ша-эмо на время перехода? Как радиоактивность – свинцом?

Салея задумалась.

– Не знаю. Надо пробовать.

– Пробуй и думай. Если тебя слушается вся живая природа – может, какие листья налепить? Или вообще кокон сделать? Как у гусеницы-шелкопряда?

– Я подумаю.

– Думай. И разбивайте все на три этапа. Первый – объяснить все старейшинам, и пусть готовятся. А ша-эмо передать приглашение на переговоры. Второй – переход группы для подготовки. И они займутся обустройством места для всех остальных. Поработать, понятно, придется. Но выбора все равно нет. Там же и переговоры проведете. Подумайте, что можно пообещать ша-эмо. Из вкусного, чтобы они заинтересовались – хоть ненадолго. Третий этап – собственно уход.

– Жаль, нельзя им напоследок что-то хорошее подарить. Этим шарикам, – мечтательно вздохнула Таня. – Ядрен-батон там или хотя бы пробирку с плутонием…

– Даже если появятся деньги, все равно у вас не будет физической возможности достать что-то подобное. Максимум – огнестрел. А этим, я так понимаю, ша-эмо не удивишь.

Салея кивнула.

– Бомбу вам никто не продаст. Припять в тот мир тоже не перекинешь, увы. Давайте исходить из реальности. И созвонись с Русланом, Танюша. Если они пообещали помощь с женьшенем… пусть мы даже чуточку потеряем в деньгах, плевать! Время дороже!

Вот тут были солидарны все трое.

– Хорошо, буся.

– А раз хорошо… тут никому на занятия не пора?

Девушки посмотрели на последнюю оладью на блюдце, подумали и протянули ее Гному. Ротвейлер открыл пасть, закрыл…

Оладья?

И рядом не было! И вида не осталось…

– Идем, бусь!

Действительно, стоило поторапливаться, чтобы не опоздать на первую пару.

Один день, но как все изменилось!

Руслан ждал девушек у входа. Сидел на перилах, не обращая внимания на Попова и компанию, которые курили рядом с машиной, читал что-то в планшете…

При появлении девушек его с перил буквально снесло. Вихрем.

Сначала поймали и расцеловали Лею.

Потом – Таню.

Затем Руслан покосился на обалдевшего Попова, у которого даже сигарета из пальцев выпала, и повторил в обратном порядке. И по его лицу все было понятно.

– Здорова?

– ДА!

И что тут еще скажешь? Счастье – есть.

– Тогда бежим на пару, – предложила Таня. – Рус, есть в городе магазинчик, торгующий мотоциклетной сбруей?

– Да, и не один. А что нужно?

– Вот оно и нужно.

– А мотоцикл?

Девушки покачали головами.

– Нет. Мотоцикл не надо, только саму сбрую.

Камеру решили не покупать, а взять пару планшетов – все равно в них есть встроенные камеры. И чего множить сущности? И надо бы ломбард какой посетить. Набрать там старинного барахла за небольшие деньги. Такого неубиваемого.

– Хотите, после пар съездим? Я знаю, куда именно.

Девушки не возражали.

И снова – латынь.

– Non est medicina sine lingua Latina…

Поговорок надо было выучить двести штук. И сдать потом на зачете. Таня старательно переписывала их из учебника латыни в тетрадь. Заодно запомнит получше.

Пожить спокойно, увы, удалось только на парах. На перемене Попов не выдержал.

– Петров, это че за цирк перед колледжем был?

– Это мы в воздушные акробаты готовимся, – не спустил Руслан. А что?

Раньше ему на все было плевать.

Самоутверждение? Статус?

Да тьфу на вас три раза, идиоты! Какое значение имеет вся эта глупость, когда у тебя умирает самый близкий человек?! Если на то пошло, Руслан и сам мог бы на машине в колледж ездить, но не хотел. Не то было состояние… отвлечься, задуматься – и врезаться в столб? Чтобы отцу еще и с ним хлопот добавилось?

Нет уж!

Поэтому Руслан ездил с отцом. А чтобы тому не приходилось делать крюк, выпрыгивал в одном квартале от колледжа.

Не из маскировки. Просто так было удобнее, а добежать?

Да что такое один квартал для нормального человека? Пять минут ходьбы быстрым шагом! Тьфу!

Но Попов-то некоторых обстоятельств не знал. И со своими понтами и прочим воспринимал Руслана как неудачника. А че?

Отец не башляет? Тьфу, лузер! Предки должны давать бабки! А зачем они еще нужны?

В системе координат Попова как раз все было просто. Как у амебы. Есть деньги, значит, все самое лучшее должно принадлежать ему. К примеру, была Извольская, но Сантос, конечно, экзотичнее. Поэтому можно поменять одну на другую.

Сантос уедет? Найдем третью…

У Петрова есть деньги? Ну так, в общих чертах, Сережа об этом знал. Сильно не влезал в отцовские дела, но был в курсе, кто такой Даниил Петров и сколько всего ему принадлежит. Однако Руслан-то этими деньгами, считай, не пользовался.

Да, у него неплохие шмотки и аксы, но не брендовые. И айфон не последний. И вообще… девчонками он тоже не интересуется, значит – лузер. Уж точно ниже Сереги на иерархической лестнице.

И превращение мирного оленя в голодного крокодила Сергея как-то не обрадовало. Руслан ему скалился прямо в глаза, как бы говоря – и?

Вот что ты тут сделаешь?

Попов такое спустить никак не мог.

– Петров, ты напиток смелости выпил?

– С утра не пью. И не похмеляюсь. А ты жвачку пожуй, а то перегаром на километр шибает. На нормальные напитки денег не хватило?

– Петров, ты че – нарываешься?

– Восстанавливаю историческую справедливость.

– Не, ты точно нарываешься.

– Можем обсудить.

– Рус, не надо! – Таня схватила его за руку. Но тут поверх ее ладони легла рука Салеи.

– Таня, никогда не надо лезть между двумя мужчинами. Они сами разберутся.

– Без сопливых, – кивнул Попов.

– Особенно если один из них – не мужчина, – припечатала Салея, глядя на него в упор.

– Доказать?

– Половая зрелость не делает из сопляка мужчину. Как и наличие половых признаков, – отмахнулась Салея.

– Проверишь лично?

Салея посмотрела на Попова расфокусированным взглядом. Таня последовала ее примеру – и заметила тень в районе паха.

– А ты уже вылечился от дурной болезни? Последствий не осталось? Не капает?

Настолько Сережа себя не контролировал. И покраснел. Особенно уши.

Ну… было дело. Кто триппер не ловил? Но кто мог знать, что Машка… а эта-то откуда знает? Но уточнять было уже поздно. Группа хохотала. Машка, кстати, громче всех.

Стерва!

Все стервы!

Вы мне за это ответите, гадины! И особенно – Сантос!

– Что именно вам нужно в мотоциклетном?

– Вся экипировка, – вздохнула Таня.

– С защитой, с черепахой?

– Увы…

– Тысяч сто выложить придется. Это если брать качественную. А лучше – двести.

Девушки переглянулись.

Брать надо качественную. Но денег таких у них не было. Разве что пока пойти, посмотреть и подобрать? И…

– Рус, а можно твоему отцу позвонить? Когда он этот корень пристроит?

– Я сейчас и позвоню. Или хотите – к нам съездим? Перекусим, а потом в магазин?

– Мне нужно будет на работу, – отказалась Таня.

– Ты еще и работаешь?

– Уколы, капельницы на дому…

Руслан только головой покачал. Он после уроков приходил домой, выполнял домашние задания – и сил едва хватало до кровати дотащиться. Мозги взрывались. Первые полгода в меде – это, считай, никакой жизни. Одна зубрежка в три слоя. И второй семестр не лучше.

– Углова, ты как на ногах-то держишься?

– Молча.

Руслан только головой покачал.

– А учить когда успеваешь?

– В автобусе.

Таня не врала. Именно что в автобусе. Или на сиденье, или стоя, одной рукой цепляясь за поручни, а второй держа конспект. Вредно для глаз?

А вы явитесь на анатомию, не зная темы. Вот там и поймете, где польза, а где вред.

– Слов у меня на тебя нет. Ладно, сейчас…

Руслан достал из кармана сотовый и быстро набрал номер.

– Пап, привет. Как там у вас дела?

– Замечательно! Что случилось?

– Ты насчет корня ни с кем не говорил?

– Вот, собираюсь.

– Отлично.

– А ты с девочками поговори насчет Владьки. Помнишь?

– Помню, пап.

– Передавай приветы и приглашения. Если хотят – пусть приезжают, рад буду.

– Ладно. Бывай.

– Давай…

Руслан отключился и кивнул девушкам, которые из вежливости отошли на пару шагов.

– Батя сказал, у него все отлично, насчет корня сегодня переговорит.

Девушкам оставалось только переглянуться и улыбнуться.

Прекрасно! Им того и требовалось.

Даниил Русланович действительно в это время беседовал с одним из своих китайских партнеров. Демонстрировал ему корень.

У бедолаги аж руки затряслись, по скайпу видно было. Хорошо еще, компьютер стоял на столе, стационарно. Телефон бы сейчас завибрировал не хуже отбойного молотка.

– Дан… это… это то, что я думаю?

– Сейчас к камере поднесу поближе, покажу со всех сторон…

Минут пять, пока купец показывал товар «лицом», в эфире слышалось только восхищенное оханье.

– О, да! Какая форма! А цвет! И кольца…

Выплеснув все восторги, партнер перешел уже к конкретике:

– Он ведь дикий?

– Обижаешь! Чтобы он был культивируемым, надо было питомник за пятьдесят лет до революции построить!

– Прости, Дан, глупый вопрос. Сколько ты за него хочешь?

– Чжао, я тебе скажу так. Мне он попал случайно, но намекают, что есть и еще. Могут быть.

Китаец аж задохнулся.

– Е…щ….е?!

– Да.

– Сколько?

– Давай так. Ты мне сам назови сумму. В расчете на будущее?

Сумма оказалась весьма приличной. Скупердяйничать партнер не стал. Сейчас копеечку сэкономишь, потом рубли потеряешь. Когда другие корни не к тебе пойдут.

– Я пришлю своего человека за этой прелестью! Сегодня же вылетит!

– Присылай.

– И если… когда будут еще корни…

– Ты – первый в очереди.

– С тобой приятно иметь дело, Дан.

Мужчины одарили друг друга взглядами обаятельных крокодилов и откланялись. Даниил Русланович задумчиво кивнул своему отражению.

Хорошие девочки.

Интересно, не сложится ли у Руслана с одной из них? Они хоть и ровесники, но болезнь матери заставила сына рано повзрослеть… ладно! Пусть идет, как идет. Для него девочки в любом случае будут родными. А раз так, не худо бы и справки о них навести.

Понятно, что милостыню они не примут, но ведь можно же узнать потихоньку, какие у них проблемы, – и так же втихомолку помочь. Никто и не узнает…

Леся спала наверху. Спала не под обезболивающими, не на наркотиках, не вскрикивая от боли во сне, а просто обычным сном уставшего и выздоравливающего человека. И за это Даниил Русланович что угодно готов был сделать для девчушек.

Итак… начальник СБ…

Салея о цели их визита догадалась быстро. Когда Таня попросила Руслана высадить их неподалеку от реки.

– Ты хочешь…

– Да. Если ты сможешь сейчас заняться моей… Оляшкой?

– Смогу, конечно. Но ты ведь помнишь? Я могу только лишить ее удовольствия от выпивки, а выбор все равно за ней. Любящей мамой она не станет и на шею тебе не кинется…

– Да мне бы уж хватило, чтобы она к нам шляться перестала, – в сердцах бросила Таня. – При бусе такого не скажешь, но эта зараза мне матерью-то не была никогда. Морду намажет, вырез ниже пупа – и на гулянку. А мне темно, страшно, дома жрать нечего… а то еще мужиков приведет. И слушай всю ночь, как кровать скрипит да эта девка орет! Гулящая… А то еще соседи… хорошо, среди них добрые были, подкармливали. Не то вообще б сдохла. Одежду отдавали, обувь, к себе иногда пускали! Когда буся вернулась, я счастлива была. Я хоть есть начала досыта! И спать нормально! Комната своя появилась… как по мне – сдохла б эта Оляшка под забором, я б слова не сказала. За нее я не переживаю. Но буся этого могла и не пережить, ей-то это все равно дочь! Хоть и гнида! Я уж молилась, чтобы Оляшка сильно никуда не вляпалась, буся б за ней ведь и ходила, и ухаживала, и страдала бы… она все считает, что чего-то дочери недодала…

– А она додала? Я поняла так, что твоя бабушка не могла воспитывать дочь сама?

– Была дома – воспитывала. А так та росла у маминой мамы. У бабушки. Мою бусю ты видишь, Оляшку тоже воспитывали, да не в козу добро. Знаешь, можно учить языкам и музыке, водить на танцы и в лицеи. Можно. Но это в детстве. А потом, вырастая, человек во многом и сам решает, какой выбор сделать. Быть или не быть. Человеком. Я уколы хожу, делаю… вот у меня пациентка одна о себе рассказала. Она в свое время отказалась эмигрировать в Израиль. Жених звал, с собой тащил, но у нее тут семья, две сестренки мелких, родители бы их не подняли. Там отец болел сильно, потом умер, мать колотилась, как рыба об лед, еще родня нервы трепала… ну да улеглось, прошло. И не поехала она, и девчонок подняла, и мать с ней век дожила. И сама клиентка живет счастливо. Муж у нее классный, четверо детей, в семье достаток. А она говорит, что могла бы поехать. И может, там тоже были бы деньги, и дети, и достаток, но счастья бы не было никогда. Потому что оно с крови и горя ближних выросло бы. И сгнило. На корню.

– Ты это о выборе?

– Да. Между собой и кем-то другим. Она выбрала семью – и не пожалела.

– А жених ее?

– А что – жених? Он ведь не остался с ней, не помог, он просто уехал. Она говорила – вроде как счастлив. Женился на девушке из хорошей семьи, по уши в кредитах, за дом, за машину, за образование, делом занят, детей растит…

– Но?

– Это не она его нашла, а он ее. Звонит нечасто, раз в месяц – и смотрит. Вроде и послать его не за что, а видно, настоящего счастья у него там нет.

– Почему?

– Потому что у него тоже был выбор. Между любимой женщиной и обеспеченной жизнью где-то там, в перспективе. Я вот об этом. Выбор мы всегда делаем сами. И сами за него отвечаем.

– Как ты.

– Как я. Вот мы и пришли, кстати… блин! Их тут шестеро!

Салея пожала плечами, глядя на четверых мужиков бомжовского вида и двоих женщин. Одна из которых как раз Танина мать… так вот оно, погулять – попить – повеселиться. Меру знать надо, а не хотелками жить!

– Справлюсь.

– Ты уверена? Ой, чтоб тебя! Заметили!

Один из мужиков как раз встал, чтобы отлить, неудачно повернул голову и увидел девушек. Грязное щетинистое лицо озарилось паскудной ухмылкой, но сказать он ничего не успел.

По Дубовой короне побежали зеленоватые огоньки – и трава под ногами шестерки ожила.

Взметнулась прочными плетьми, обхватила, притянула к земле за руки, за ноги… порвать?

Кто пробовал рвать осоку, тот поймет! Раньше изрежешься – прочная, зараза! А когда ее еще и много, в два-три слоя… не перервать.

Секунда – и помойка огласилась бы воем и криками, но кто ж даст эту секунду? Уж точно не Салея.

Кляп из осоки оказался ничем не хуже магазинных. Каучуковых. Даже и лучше. Те выплюнуть можно, а этот – нет. Нереально. Он так за лицо цепляется, не хуже маски получилось. И разрастается?

Мужчины и женщины дергались, мычали, но сделать ничего не могли. Трава плотно удерживала их на земле.

Салея еще раз повела рукой.

Трава, повинуясь ее воле, принялась заплетать головы людей. Да так, что через несколько секунд те не могли ни видеть, ни слышать происходящего. Остались только дырочки для дыхания.

– Вот так… А теперь…

Еще один жест.

Со стороны это выглядит вовсе не величественно. И не картинно, и не киношно, и Голливуд бы разочаровано плюнул. Что тут такого, красивого?

Подходит девушка по очереди к каждому из шести человек, проводит рукой над его головой, и мычание, которое доносится из кокона, тут же стихает.

Сама Салея выглядит при этом совершенно спокойно, обыкновенно, и силы словно бы не тратятся, только по Дубовой короне время от времени пробегают огоньки. Даже не слишком сильные. Когда лечили бабушку или Алесю, та светилась намного ярче.

Таня внимательно приглядывалась.

Оболочки-ауры вокруг людей она видела.

Драные, грязные, словно эту ауру неделю собака по помойке таскала. Ни одного чистого цвета, все какое-то мутное, пыльное, до тошноты. Гадкое…

Салею это не смущало. Она воздействовала на что-то в районе черепа. Таня понимала, что Салея как-то выбирает и отключает центр удовольствия, но…

Сделать это самой?

Повторить?

Филигранная манипуляция энергией.

Мало того, надо найти, на что воздействовать, а это Тане вообще никак… это не два пятна у старосты…

Салея посмотрела на сестренку, покачала головой.

– Иди сюда.

– А?

– Будем тебя учить. Становись передо мной…

– Лея, учить?

– Нужно тебе начинать пользоваться силой? Вот и начинай.

– Это вообще-то живые люди.

– Которые забыли, что они – люди. Безвинное животное не понимает, за что его. А эти при желании не один десяток грехов найдут. Иди сюда, говорю.

Глаза друидессы на мгновение блеснули красным. Но Таня и не стала больше спорить. Подошла, встала перед подругой.

– Вот. И?

Прохладные пальцы Салеи легли на ее виски.

– Закрой глаза. Отвлекает…

Таня послушалась. И словно рывком перешла на новый уровень. Где все стало на порядок сложнее. И ауры уже не казались пятнами: они были сплетены из множества разноцветных нитей. Такие клубки… и они двигаются, ползают… словно змеи?

Нет. Не змеи. Но все равно дотрагиваться не хочется.

Салея явно что-то делала. Таня видела теперь подробнее и черепные коробки людей, и как Салея воздействует… вот на этот крохотный красный участок. Где же это?

Гипоталамус? Гипофиз?

Нет, не понять… потом она сядет с учебником и все сопоставит. А пока… пока Таня ощутила, как ее энергосистема внезапно сливается с системой Леи. Как штепсель в розетку включили.

Сама Таня маленькая-маленькая. И словно стоит на берегу громадного океана энергии. Стихийного океана. Как на тайгу с самолета глядеть… он громадный, спокойный, равнодушный. Не злой, просто живой.

Это – Салея?

Мощь стихии в такой хрупкой оболочке?

Невероятно!

Но Салее было не до того. Она тоже чувствовала Таню сейчас как продолжение себя. И осторожно принялась манипулировать уже ее энергией.

Ощущения были чуточку другие. Не самой вышивать, а шить на машинке.

И – бережно!

Если на алкоголиков Салее было наплевать, то сжечь разум и энергоканалы сестре она не хотела. Пришлось действовать еще аккуратнее – и то! Кажется, она отключила одному из них больше, чем планировала.

А, плевать!

Дубовая корона уже начинала действовать. Не люди. Не живые существа, которым больно, страшно… просто наглядные пособия.

После шестого человека Салея аккуратно отпустила сестру, поддержала под локоть… Таня мотала головой.

– С ума сойти! Лея, ты…

– Не я, – качнула головой Салея. – Не я.

– А… я же видела!

– Не меня, Танюша. Ты видела тех, кто за мной. Связка: даэрте – Перводрево – королева сейчас активна и полна силы. Потому что Дубовая корона активировалась. Потому что во мне твоя кровь, потому что у меня связь с вашим Хранителем.

– Не понимаю.

– Сила даэрте – сила Леса. Эту силу в единый миг может потребовать себе Перводрево. И я – как самый ближний его потомок. Считай, дочь. Это ты и видела.

– Ага, – сообразила Таня. – Все как один?

– Да. И этот один – я. Поэтому я и должна созревать постепенно. Незрелое сознание этого просто не выдержит. Разрушится. Сейчас меня спасает Дубовая корона. Но она же и погубит.

Таня хлюпнула носом, и Салея поспешила перевести тему:

– Ты пришла в себя?

– Д-да, наверное.

– Ноги держат?

– Да.

– Тогда идем. Нечего здесь задерживаться лишнее время.

– Да. А ты мне потом объяснишь, как работала? На что действовала?

– Я все расскажу по дороге. Обещаю.

Рассказала Салея чуть позже, когда они с Таней прикупили по мороженому, по бутылочке тоника и уселись в тени деревьев, в парке. Так Салее было спокойнее. Она откинулась на ствол здоровущего вяза и смотрела перед собой, облизывая эскимо.

– Вкусно. Я так давно не ела ничего подобного…

– Там же химия.

– Знаю, но все равно вкусно. И тоник вкусный, там что-то древесное…

– Хинин. Против малярии.

Салея с блаженным видом сделала еще один глоток.

– Да… О том, что случилось. Я закрыла всем шестерым удовольствие от выпивки. Они теперь будут пить водку, будут получать похмелье и прочие симптомы отравления, будут от нее страдать. А вот удовольствия не будет. Опьянения не будет. Сначала будет питься как вода, потом свалит с ног, потом похмелье и прочее.

– И все?

– Этого достаточно, ты уж мне поверь. Удовольствия не будет, выпивку придется бросить. Смысл пить, если нет радости?

– Тебе бы цены не было в лечении алкашей.

– Ты тоже можешь этому научиться. Да и остальные даэрте это сделают… пусть не рядовые, но сильные – без труда.

– Серьезно? Лея, это же золотое дно!

– Ты о чем?

– За излечение людей от алкогольной, табачной, наркотической зависимости к вам будут ехать лечиться черт-те откуда! И платить дикие деньги!

– Деньги… нам не были нужны.

– На родной планете? Безусловно. Но тут-то вы не одни. Кстати, вы совместимы с людьми?

– Генетическая структура даэрте пластична. Мы даже с ша-эмо совместимы.

– Вот. На своей планете вы были одни. Там можно было строить идеальное общество. Здесь вы не одни, здесь придется жить среди людей, и надо быть в курсе происходящего. Да и просто… одежда, обувь… Лес вам ее даст? Наверное, но на миллион человек? Пища, вода… да много чего! Жилье, транспорт, как подумаю – голова болит и пухнет… я во всемогущество Леса, конечно, верю, но стоит ли так его с ходу перегружать? Лес-то не ваш родной… может и взбрыкнуть?

– Ты умничка, Таня. Мне так жаль, что мы знакомы ненадолго… и ты права. Надо попробовать то же самое на наркоманах, для разнообразия. И ты потренируешься, посмотришь. Потом у тебя еще будут и практики, и медитации, но это потом. А сейчас будем учиться в полевых условиях, на подопытных кроликах… то есть наркоманах. Только вот где их найти?

Таню мысль о подобном обучении уже не пугала. Все ведь остались живы? Ну и отлично! Может, и людьми еще станут.

– О, с этим я тебе помогу.

– Да?

– Да. И ходить далеко не придется. Над нами живет Ирина Петровна Новицкая. Сама врач-психиатр, но вот сапожник без сапог. Дочь у нее подсела на наркоту. Причем… плохо так подсела. Понимаешь, мать она любит, поэтому старается и не приходить к ней, и денег не тянуть, но если уж вовсе плохо становится… а слезть с этой заразы она не может. Характера не хватает.

– Что значит – плохо становится?

– Наркотики попадаются некачественные, или еще что в таком духе. У нее девчонка-то умненькая, программистом могла бы стать. Меня на шесть лет старше. Диплом писала, а привыкла все на грани гениальности делать, ну и – затык. Ей подсунули таблеточку, сказали, поможет раскрепоститься.

– А потом еще одну.

– Да. И зависимость у нее оказалась быстрая. Есть такие, кто годами эту дрянь лопает, и вроде как ничего, а она вот за пару раз крепко влетела. На героин она еще не перешла, держится, но… рано или поздно все плохо закончится. Ирина Петровна к бусе пару раз заходила, плакалась. И она понимает, чем это кончится, и дочка ее, но пока… считай – долгая агония. А у нас Оляшка с той же проблемой… почти той же.

– Поняла. Можем сегодня сходить и попробовать. С алкоголиками все просто. Я пользуюсь силой Дубовой короны, так что могу вытягивать неограниченное количество людей. Даэрте пользуются своими внутренними ресурсами, так что не больше одного человека в сутки.

– И это – каждый даэрте?

– Нет. Только самые сильные, и не все из них, а те, кто ориентирован в медицину. Может, пара тысяч.

– Из миллиона?

– Мы же симбионты с Лесом. У нас это не так распространено – зачем?

– А, ну да… но даже так – вдохновенно! А остальные! Вы же наверняка гении экосистем… вот и подумай, что проще. Прятаться от всех в лесу – или попробовать взаимодействовать с людьми на своих условиях?

– Взаимодействовать – зачем?

– Ну я не думаю, что рано или поздно все люди станут даэрте. Но как минимум для своей безопасности. А там будет видно. Когда буся была маленькой, люди пели песню, в которой были слова: «И на Марсе будут яблони цвести…»[24]

– Думаешь, будут? Это другая планета?

– Да. Неподалеку от Земли. Алая планета Марс. И кто знает, может, именно с помощью даэрте это станет возможно? У вас снова будет своя планета, а люди выйдут в космос? Я мечтатель, я знаю. Но понимаю, что надо расти и развиваться… дальше и выше, а не как пауки в банке.

– Нам было хорошо на Дараэ. Но нас было меньше, чем вас.

– И вы симбионты Леса. Вы лучше понимали друг друга, у вас нет разных народов, нет различий, нет многого, из-за чего мы не можем найти общего языка. Вам было легче.

– И поэтому нас завоевали ша-эмо. Так легко. Так небрежно… словно жука убили. Нас ведь было в десять раз больше…

Таня молча погладила ее по руке. Она жила в мире, в котором были концлагеря. Были, и эту страничку не вычеркнешь из памяти.

А число убитых тоже исчислялось миллионами. Мужчины, женщины, дети… прочувствовать до конца она это не могла, но вот понять и посочувствовать – вполне.

– Мы справимся. Лея, ты теперь не одна. Я не бог весть какая помощь, но это лучше, чем ничего.

– Ты чудесная, Таня. И я рада, что ты у меня есть. Ты права – даэрте не смогут жить отдельно от людей. Мы должны будем не потерять себя, но нам придется пойти к людям. Что ж. Медицина, экология, лесоводство…

– Сельское хозяйство. Так, к примеру.

– Да, я согласна. Давай попробуем сегодня еще с наркоманами?

– А тебе точно тяжело не будет?

– Нет. Дубовая корона – это сила Леса. Всего Леса. Представляешь, на что она способна? Я способна?

– На все.

– Почти на все. Поэтому меня хотели сломать до инициации. Или убить – до нее. Я даже благодарна тому, кого называли Командором. Если бы не он, я бы точно или погибла, или сломалась. А он дал мне шанс.

– Предлагаю тоже дать ему шанс, – Таня спускать никому и ничего не собиралась. – Пусть умрет безболезненно!

За подругу она бы любого Командора загрызла. Даже того, из оперы «Дон Жуан», каменного. Не поддается? А мы приложим усилия и немножко динамита. Вот!

Как и говорила Салея, долго растения не продержались. Опали, съежились на земле, словно самая обычная трава. И шесть человек обрели свободу.

– Эта… эта че было-та? – выразил общее мнение Гусь.

– А … его знает, – махнул рукой Гвоздь. – Сам понимаешь, не сделали ничего – и ладно.

– За это надо выпить, – практично заметила Оляшка. Она давно уже привыкла жить одним днем. Пожрать, выпить, погулять, по…спать – и так по кругу, по кругу…

Дочь она даже не узнала. Не успела узнать.

Гвоздь хлопнул ее по заднице.

– И то верно. Тащи заначку.

Пузырек спирта (тьфу на те добавки) развели водой и выпили.

Не помогло. И политуры добавили – тоже. И самогону…

Алкоголь пился как вода, не доставляя никакого удовольствия. Ни головокружения, ни приятного отстранения от мира, ни… ничего. Просто – ничего.

Правда, вырубал он всех качественно, такая-то жуткая смесь! Оляшка первой и уснула. А наутро проснулась со столь «приятными» ощущениями, что лучше б сдохла. Удовольствия никакого, а вот все остальное… нет-нет, это алкоголь был паршивый.

Шестеро забулдыг еще не знали, что алкоголь им в принципе уже никогда и ничем не поможет. Ни радости, ни забвения… ничего. Им предстояло все это еще проверить. Опытным путем.

Людмила Владимировна посмотрела на девушек, пожала плечами.

– Попробуйте. Если получится, Ирина Петровна рада будет.

– Давайте попробуем, – решительно сказала Салея. – Только как ей сказать?

– Прямо. Ты моя племянница, восьмиюродная, приехала из Испании или еще откуда там, практикуешь нетрадиционную медицину, вот, если она хочет попробовать, бесплатно, конечно…

– Конечно, – кивнула Салея.

Ценность денег она поняла, но ведь не у всех они и водятся…

– Танечка, детка, сбегай тогда к Ирине Петровне, пригласи к нам?

Таня кивнула и поскакала на второй этаж.

Еще лет пять назад Ирина Петровна была красива. А сейчас…

Горе никого не красит. А вот седых волос, морщин, потухших глаз может отсыпать щедро. Ирина Петровна осунулась, словно бы съежилась, похудела, выглядела ужасно усталой… неудивительно, что Салея ее пожалела. Села рядом, сорвала лист с фикуса, одной рукой растерла его в пыль, а второй погладила Ирину Петровну по руке.

– Все будет хорошо. Не отчаивайтесь.

Ответом ей был тоскливый взгляд карих глаз.

– Ох, детка. Было бы все так просто…

– Ирина, мы тебя по делу пригласили, – не стала разводить церемонии бабушка Мила.

– По какому?

– Твоя девчушка сейчас где?

– На… квартире. Они там все тусуются.

– Скажи, а ты ее вызвать никуда не можешь? Сюда, например?

Ирина Петровна вздохнула так, что кит бы позавидовал.

– Могу. А зачем?

– Знакомься. Салея Сантос, моя племянница. Она занимается нетрадиционной медициной. В том числе лечит от наркозависимости.

Блеска в глазах Ирины Петровны не прибавилось.

– Милочка, я уж столько этих целителей обошла…

– У себя на родине Лея практиковала вполне успешно. Здесь ей интересно попробовать с иностранцами. Поэтому я и предлагаю тебе вызвать дочку сюда. Конечно, все будет бесплатно. Получится – порадуемся. Нет? Ты ничего не потеряешь…

– Так-то да…

– Вот и решайся. Лея, тебе сколько времени понадобится?

– Один сеанс. Минут двадцать.

– Так мало? – удивилась соседка.

– Можем еще полчасика хороводы поводить. Вокруг фикуса. Иришка, ты рискнешь или будешь через пару лет дочь хоронить?

– Мила!

– Уж сколько лет – Мила. Ты меня сама видишь, я лучше выгляжу?

– Да.

– И тебе сейчас тоже лучше стало. Лея умничка и талант.

Сомнений меньше не стало, но и спорить Ирина Петровна бросила. Действительно, что она теряет? Да ничего! Достала сотовый, быстро набрала номер.

Долго ждала ответа, набрала еще раз, потом еще… ответили далеко не сразу.

– Ладочка, как ты, детка?

Голос из трубки был не особенно счастливым.

– Ладочка, приезжай.

– Зачем? – Теперь уже телефон был поставлен на громкую связь.

– Скажи – денег дашь, – одними губами просуфлировала Людмила Владимировна.

– Мне подработать удалось. А тебе плохо, я же слышу. Приезжай, денег дам.

– Мам…

– Это не ты клянчишь, это я предложила. Так что не страшно. Бери такси и приезжай, я оплачу.

– Ладно, – донеслось из трубки.

Оставалось только ждать.

Лада Новицкая заявилась в гости через полчаса. Приводить себя в порядок она и не собиралась, а слово «деньги» – отличный ускоритель. На кого угодно подействует.

Выглядела она ужасно. Какие двадцать пять?

Все сорок дашь – и еще пять добавишь. Так, навскидку.

Тощая, сутулая, страшная, вся какая-то дерганая… это первое время наркоманы могут выглядеть как обычные люди. Но Лада уже переходила на ту стадию, после которой наступает потеря человеческого облика и смерть.

– Мам, привет! А че ты тут?

– Лада, это я попросила тебя позвать, – бабушку Милу Лада знала и не спорила.

– Че случилось? Танька, привет. Надеюсь, ты – не?!

– Я – не. Я вообще с другой стороны, я медик, – спокойно сообщила Таня. – Ладка, ты, если денег хочешь, сейчас ложишься на диван и надеваешь вот это. Двадцать минут лежишь, получаешь деньги – и топаешь колоться.

Лада легла, даже не споря. Видимо, наркотик отшиб последнее, что в ней было. Любопытство.

– Ну, лежу. И че?

– И ниче, – в том же тоне ответила Таня, лично надевая на нее маску. – Лежи, больно не будет.

– Хорошо.

Салея сосредоточилась, положила руку на лоб Ладе, некоторое время вглядывалась в нее, потом поманила Таню поближе.

– Тань, смотри.

– Куда?

– Руку дай.

Таня послушно взяла Салею за руку. Пальцы у дриады оказались горячими-горячими, температура явно была выше сорока градусов. Но кто знает, как они устроены, с пластичным ДНК?

– Вот так… смотри на нее… там ты работала, а здесь просто смотри. Два раза за день я тебя нагружать не буду, опасно.

В следующий миг Таня увидела.

Это было как проекция. Разрез человека в учебнике. Только не всего, а одного мозга.

Ну… и не страшно вовсе. Мозг и мозг. А то она их в анатомичке не видела!

– Вот, смотри. Наркотики бьют сюда, – участок мозга окрасился красным. – Здесь – алкоголь, – и снова почти тот же участок мозга. – А мы его сейчас… вот так!

И алое свечение начало отступать под натиском зеленого. Таня и так могла предположить, что делает Салея. И как бегут, бегут зеленые искры по Дубовой короне, как отражаются в ее глазах…

Хорошо, бабушка Ирину Петровну сразу же на кухню вытащила, как Ладку уложили. Не стоит до конца откровенничать ни с кем.

– Вот так. Принимать наркотики она сможет, а удовольствия от них не будет. Но и ломки тоже не будет, этот центр и за нее отвечал… поняла?

– Да.

– А вот тут у нее повреждения, – под пальцами Салеи бегали зеленые искорки, вытесняя красные. – Наркотики… кажется, я поняла, что это такое, они и структуру мозга разрушают; если ее так оставить, все равно погибнет. Поэтому подлечим здесь и здесь. А остальное восстановится.

– Потрясающе.

– Скоро ты и сама так сможешь. Очень скоро.

От шока Таня даже из транса выпала.

– Лей, ты что?! Я?!

– А что такого? Ты моя кровная сестра, считай. Почти.

– Но это же…

– Ритуал даст тебе такие же способности. А моя кровь – силы. Так что тренируйся. Кто знает, может, во главе нашей лечебницы будешь стоять именно ты?

– А… – Таня взглянула на Ладу.

– Она пока в обмороке. Это не болезненная процедура, но это… резко. Как с горки съехать на всей скорости.

Таня кивнула.

– Пойду за нашатырем схожу.

Дамы ждали на кухне. Ирина Петровна вцепилась в чашку, наполненную чаем по узбекскому обычаю – на донышке. Руки у нее так тряслись, что больше и не нальешь.

– Вы… вы?..

– Вроде все получилось. Лада просто сознание потеряла от неожиданности. Сейчас приведем в себя и расспросим.

Ирина Петровна кивнула. И выпила горячий чай одним глотком.

– Да. Идем…

Нашатырный спирт – это посильнее, чем «Фауст» Гёте. Тот в чувство так хорошо не приводит. А этот – мгновенно.

Лада расчихалась, подскочила на диване и тут же шлепнулась обратно.

– Ой, …ля!

– В моем доме не выражаться, – одернула ее бабушка Мила. – Ты себя как чувствуешь?

– Ээээээ… – зависла Лада.

Последнее время она не среди джентльменов вращалась, и выражения там были соответствующие. Отвыкла, бедняга, говорить без мата.

– Хочешь таблеточку?

Лада прислушалась к себе.

Нет, руку можно было протянуть. И взять.

А можно было… и не протягивать?

Боль?

Боли не было. И тошноты, и ужасного ощущения, что все тело рвут на части невидимые когти, и в жар-холод ее не бросало, и…

– Не поняла? Что случилось?!

– Тебя вылечили, – просто объяснила бабушка Мила. – Ты можешь теперь не колоться. Вообще.

– Че… Правда?!

– Правда.

– Но это же… так не бывает!

– Как видишь – на свете все бывает. Таблеточку ты не взяла. А при прошлой встрече – помнишь? – сама просила, чуть не в ногах валялась…

– Так вам же колеса на халяву дают…

– А тебе сейчас-то они нужны?

Лада еще раз призадумалась.

Получалось, что нет. Не нужны. Вообще. Самочувствие пока еще было так себе, но…

– А почему я себя паршиво чувствую?

– Потому что долгое время ты о себе не думала. Ела что попало, жила где придется… половых инфекций хоть нет?

– Я не красотка, на меня не западали, – отмахнулась Лада.

Она действительно не была и раньше красавицей. Этакая серость. Средний рост, среднее телосложение, откровенно невзрачная внешность… но мозги – золотые. Так что повезло…

Совсем уж в кисель она их превратить не успела. Да и Салея помогла.

Ирина Петровна хлюпнула носом.

– Ладочка, детка. Ты… здорова?

– Мам, кажется, да…

И тут начался обильный соплеразлив и слезопад. Так что понадобилась еще и настойка пустырника. Нет-нет, дело не в том, что она помогает. Не в такой дозировке. Просто у нее настолько гадкий вкус, что плакать некогда. Отплевываться надо.

И все равно – даже с настойкой выпихнуть семейство Новицких удалось только через полчаса. Все норовили то в ноги поклониться, то руки поцеловать, то какой-то гонорар предложить…

Ничего, кое-как разобрались. И Таня помчалась работать.