Мне было очень весело. Новый велосипед, который мне подарил отец, был, конечно, офигенен. Двенадцать скоростей, полный фарш. У Кольки с седьмого этажа теперь точно кишки узлом от зависти завяжутся, и это очень приятно.
А уж когда на дачу поеду, так вообще! Может, и Светка, та, что рядом с нами живет, перестанет нос задирать и…
— Мужчина, — дрелью врезался мне в уши неприятный женский голос. — Мужчина! Вы вообще нормальный, а? Это так-то кладбище! Тут спать не положено. Здесь вообще ночью никому находиться нельзя, про это в правилах написано!
— Наверно, он водки выпил много, — предположил мужчина, говоривший с акцентом. — Не рассчитал, да. Выпил, жарко было, присел, заснул. Зачем кричать, Аннпетровны? Мы его сейчас к выходу отведем. Сам отведу.
Я открыл глаза, неохотно вырывая себя из яркого и светлого забытья. Надо же. Не заметил, как меня сморило, уснул прямо на лавочке. И ведь как хорошо выспался, усталость, накопившуюся за минувшую неделю, словно рукой сняло. С одной стороны, хорошо, потому что делам моим скорбным конца и края не видать, а значит, силы нужны. С другой — ненормален тот факт, что я силы эти черпаю на кладбищенской земле, в доме мертвых. Даже с учетом моей ведьмачьей специализации.
— Да я полицию сейчас вызову! — сообщила мне Аннпетровна, в которой на глазок имелось килограммов сто пятьдесят весу, а от лица можно было прикуривать, такое оно было красное.
— В связи с чем? — зевнув, уточнил я и провел ладонями по лицу, стирая с него остатки сна. — Что я нарушил?
— Распорядок работы, — обвела рукой пустынные дорожки между могилами женщина. — Говорю же, тут ночью посторонним нельзя! А еще есть такое глумление над местами упокоения. Откуда мне знать, что тут делал в темноте? Может, голый скакал? Или могилы раскапывал, чтобы оттуда чего спереть? Или чего похуже удумал! Читала я про таких.
— Зачем так говорите? — возразил ей немолодой и аккуратно одетый узбек, стоявший рядом. — Видно, что человек приличный, не стал бы он плохое делать. Он вот бабушку свою, наверное, навещал. Да?
— Да, — подумав, согласился я и глянул на памятник, находящийся за оградкой. Судя по выцветшему фото на нем и дате, та, что здесь лежала, мне скорее в прабабушки годилась. Приятная, скорее всего, была при жизни женщина, вот только ушла она из нее с полвека назад. — Так и есть.
— Вали отсюда, — ткнула пальцем в сторону выхода Аннпетровна. — И чтобы я тебя тут больше не видела! У, алкаш! И вы хороши, заступники, мать вашу! Всех уволю!
— Он уходит, уходит, — торопливо заверил ее узбек и потянул меня за рукав: — Пойдем, уважаемый. Автобусы уже ходят, домой ехать надо, потом на работу. Выходные кончились, неделя началась.
— Пойдем, — покладисто согласился я, встал с лавочки и потянулся. — Всего доброго, мадам. И удачи в вашем нелегком труде.
Грузная тетка что-то забулькала было, как закипающий на плите чайник, но я ее уже не слушал.
— Она хорошая, — после того, как мы вышли из тени деревьев на освещенную солнцем площадку перед погребальной конторой, сказал мне узбек. — Вы не держите на нее зла, почтеннейший. И на нас тоже.
— И не собирался, — чуть удивился я. — Да и что ей до меня?
— Ей ничего, — остановился мой спутник. — Нам это важно. Мне, моим родственникам. Мы тут давно работаем, нам нравится. Другое место не хотим переходить.
Я тоже остановился, а после развернулся к узбеку, поймав при этом его очень настороженный взгляд. И почтительный.
— Мы слышали про вас, — приложив руку к груди, склонился в поклоне он. — И видели. Не совсем понимаем, кто вы, и понимать не хотим, но знаем, что вы много чего можете. Не там, за воротами. Тут, когда темно. Хотя, наверное, и там тоже. Знаем, что амир, который здесь правит ночью, вас очень уважает. Вы ему как брат. Или как сын.
Вот так вот. Я-то думал, что тут до меня никому дела нет, а оказывается, все не так. И видят меня, и знают. И вон даже уважают.
— А она просто порядок любит, — махнул рукой в ту сторону, откуда доносился трубный глас Аннпетровны, на этот раз недовольной ветками, что лежат на дорожках. — Она…
— Как вас зовут, таксир? — перебил его я.
— Нариман, — задумавшись было на секунду, ответил мой собеседник. Было заметно, что его удивило то, что я немного знаю его родной язык. А на деле все просто — одно время у нас на даче в соседях жила узбекская семья, я с ними время от времени общался, вот кое-что и запомнил. Хорошие были люди, гостеприимные, плов вкусный делали. Жалко съехали.
— Не волнуйтесь, Нариман-ака, — произнес я. — Никакой обиды нет и не было, переживать не за что. Напротив, я очень рад, что познакомился с таким замечательным человеком, как вы.
— Катта рахмат, — снова поклонился мне он.
— Не за что, — кивнул я и достал из кармана визитку. — И вот еще что… Если ваша Аннпетровна вдруг решит вас на самом деле уволить, вы мне позвоните. И не стесняйтесь, очень вас прошу. Я постараюсь сделать так, чтобы она передумала.
Ну а почему нет? Мертвые мертвыми, а живые живыми. Мало ли как оно обернется, верно? А так на моем почти родном кладбище имеется лояльный персонал. Более чем лояльный, можно сказать.
Нариман достал паспорт и очень аккуратно убрал мою визитку в боковую прорезь обложки.
— Я и моя родня тоже всегда будем рады вам помочь, уважаемый, — заверил он меня. — Если понадобится.
Автобусы и в самом деле уже ходили, один из них словно специально ждал меня на остановке. Да и чего им не ходить, коли на дворе восьмой час утра стоит?
Кстати. Неплохо бы позавтракать, и желательно в компании. Например, ей может выступить господин Нифонтов. Лучше я с ним сегодня пообщаюсь, чем он завтра мне будет названивать и отвлекать от поисков мандрагыра.
— Привет, Николай, — не особо приглушая голос, поскольку в салоне я был единственным пассажиром, обратился я к оперативнику отдела после того, как он ответил на мой звонок. — Как ты относишься к теории, гласящей о том, что завтрак стоит разделить с другом?
— Завтрак надо есть в одиночку, — хмуро ответил мне тот. — А вот обед — да, делить с другом.
— С обедом может не сложиться, ибо до полудня еще далеко, а вот с завтраком, если ты не против, запросто. Давай по яишенке с ветчиной заточим, шкварчащей, желтоглазой! Да под кофеек с круассанчиками! Или лучше горячих бутеров закажем! А?
— Ты такой бодрый, что противно тебя слушать, — зевнув, сообщил мне Николай. — Прямо убил бы, стой ты рядом.
— И я тебя тоже терпеть не могу! Но предложение по завтраку все же повторю. Заодно обсудили бы наши дела, в первую очередь то, которое связано с гордым, но уже покойным сыном гор Чхирхавой.
— Где и когда?
— Да мне пофиг. Ты адрес называй, я подскочу.
Хитрый Нифонтов, естественно, выбрал ту кафешку, которая находилась в двух шагах от заветного желтого домика, затерянного в переулках Сухаревки, но меня это совершенно не смутило. Тем более что качество провизии в этом заведении на самом деле оказалось очень и очень достойным, что для исторического центра не то чтобы редкость, но и не обязательное правило. Тут цена, богатство интерьера и красота вывески не всегда, увы, гарантируют вкус и свежесть конечного продукта.
— А теперь рассказывай, — благодушно попросил я оперативника, принимаясь за вторую чашку карамельного рафа.
— В земле была нора, в норе жил хоббит, — охотно откликнулся на мою просьбу Николай. — Нора была вовсе не грязная и совсем не сырая…
— Я читал «Хоббита», — чуть не поперхнулся кофе я. — И еще, почему этот перевод? Почему не Рахмановой?
— Какой был, такой прочел. — Нифонтов глянул на тарелку, стоявшую напротив меня, где лежала нетронутая порция клаб-сэндвича. Заказал по жадности, да так к ней и не прикоснулся. — Будешь доедать?
— Нет, — пододвинул к нему тарелку я. — На здоровье.
— А его все меньше и меньше, — вздохнул оперативник, подозвал официанта и попросил упаковать сэндвич навынос. — Ну а если ты о Чхирхаве, то с ним все не так и сложно обстоит. Наш беспокойный призрак убивает любого своего родственника, который пытается наложить лапу на его бывший бизнес. Вернее, на бизнес его отца и дяди. Три десятка лет назад два брата Чхирхава занялись бизнесом тут, в Москве. Торговали за это время всем, чем можно и нельзя, — кожей, техникой, вином, вроде как даже бордели с молодой девчатиной держали одно время, но за это не поручусь. Люди они были уже не сильно юные, осторожные, потому умудрились живыми и с деньгами до времен относительного благополучия дотянуть. Ну а лет пять назад свели кучу мелких фирм в холдинг, сделали упор на импорт разнообразной деликатесни из-за границы, начальниками сыновей посадили, а сами отправились туда, где под чинарами стоят столы и звучат тосты, бесконечные, как небо над горами Сакартвело.
— Вах! — я сложил пальцы в горсть. — Красиво сказал, слушай! И что двоюродные братья?
Вот все же топорненько работает служба безопасности у Ряжских, на «отвали». У них по документам убийца Георгия проходил как дальний родственник, а на деле выходит, наоборот, поскольку ближе двоюродного брата только родной. Особенно если учитывать ментальность грузин.
— Сначала работали дружно, но после все же посрались намертво, не могли решить, кто из них больше начальник. Плюс еще девку какую-то не поделили вроде. Алену, Алину… Ну, не суть. В результате кипение разумов дошло до максимума, и в какой-то момент один в другого пистолет разрядил. Несколько пулевых, все несовместимые с жизнью.
— А поскольку бизнес не может быть без руководителя… — продолжил я за него.
— Именно. Сюда приехал сначала троюродный брат убитого Реваз, потом подтянулся сын тети Гулико, тот, который женат на Манане, сестре убийцы, потом еще чей-то племянник, и все они в Москве особо не зажились. Вернее, племянник чудом успел унести ноги, а вот первые двое визитеров лежат в морге, ждут окончания следственных действий.
— Весело. А что отцы? Они какого не прибыли? Их же бизнес.
— Так они, как родным братьям положено, все делают одновременно. В один день инфаркт их хватил, в одной машине в больницу отвезли, разве что только палата каждому своя досталась. Лежат отцы, за жизнь цепляются. А сюда больше никто из семейства Чхирхава ехать не хочет. То ли люди неглупые, сами поняли, что к чему, то ли там, в Грузии, нашелся кто-то разбирающийся в подобных раскладах и объяснил им, что к чему. Опять же, пока старшие Чхирхава живы, особо на бизнес лапу не наложишь, так чего ради своей жизнью рисковать? Лучше выждать. Вдруг они еще выздоровеют?
— Не сходится, — заметил я. — А как же тот бедолага, которого в «Афимолле» прибили?
— Исключение из правил. Он сюда, оказывается, на пару дней приехал по каким-то своим делам, не касающимся бизнеса покойного Георгия и его брата, но пронюхал, что с бог весть какого времени на складе лежит товар, которым фуру можно забить под завязку, и решил его себе присвоить. Где он печати фирмы взял — без понятия, скорее всего в офисе, но почти выгорело. Почти — потому что Георгий нашел его быстрее, чем тот успел выехать из города.
— Ясно. — Я допил раф и поставил бокал на стол. — Значит, никого из Чхирхав сейчас в Москве нет? Этот последний был?
— Увы, — подтвердил Николай. — И в России тоже. Кроме одного.
— Убийцы, — кивнул я. — А где он сейчас?
— В Мордовии, — моментально ответил Нифонтов. — В колонии строгого режима. Все же умышленное, куда его еще, такого красивого, паковать?
— И вытащить его оттуда ненадолго никак не получится? — продолжил я. — Что Ровнин на этот счет говорит?
Уверен, наши мысли с Николаем схожи. Лучшую наживку для покойного Чхирхавы, чем его убийца, найти невозможно в принципе. На нее он точно клюнет. А тут мы его и цап!
Вот только не думаю, что подобную задумку будет легко реализовать.
— С этим засада, — признался оперативник. — На доследование его сюда не вытащишь, тем более что он тогда и не отпирался. Да и куда? Стрелял-то при свидетелях. По другим делам тоже не дернешь, эти братья по нации криминалом вообще не грешили. Я уж и тут копнул, и там — ничего. Даже контрабанды спиртного нет. А просто так его никто из Мордовии в Москву катать не станет. На фиг фсиновцам этот головняк? Там одних бумаг пуд надо оформить. Ровнин попробовал пробить эту тему, но отцы-командиры его даже слушать не стали. Лето на носу, время отпусков, они мысленно уже кто где.
— Печаль, — признал я. — А так все хорошо получилось бы, причем для всех. Тебе закрытое дело, мне еще одна галочка в список, убийце воздаяние за совершенное, а семейству Чхирхава бизнес, освобожденный от потустороннего влияния. И все довольны!
— Хорошо, — согласился Николай. — Правда, пока только на словах.
В кармане задергался телефон, я глянул на экран и скривился. Воистину, неприятности поодиночке не ходят.
— Привет, Свет. Насколько я знаю, проблем с твоим увольнением и новым трудоустройством возникнуть было не должно. Или я ошибаюсь?
— Не ошибаешься, — быстро ответила моя бывшая жена. — Все прошло замечательно. Даже более того. Мне столько денег дали при увольнении, я даже сначала подумала, что в бухгалтерии кто-то ошибся. Шесть окладов и какие-то премиальные за отработанный период этого года.
Ну да, Носов что-то там про «парашют» говорил, было. Не знаю, зачем ему это нужно, я его об этом не просил. Но если он так решил, почему бы нет?
— И полторы недели отпуска мне в клинике Вагнера предоставили, — продолжила Светка. — Все как ты сказал, пошли навстречу. Так что меня уже оформили и место не уйдет, а я при этом все же съезжу отдохну.
— Рад за тебя! — искренне сказал я. — Все хорошо, что хорошо кончается.
— Саш, поехали со мной, — предложила вдруг она. — Теплоход, уютная каюта, река Волга, ты и я. Может, то, что потеряли, мы снова и не найдем, но хоть попробуем это сделать.
— Так пробовали уже. Не получилось. Да и не получится, я же тебе про это не раз говорил. Свет, пустое, поверь. Так что езжай сама или с кем-то еще. Ну или там кого-то найди, как вариант. А меня оставь в разделе «было и прошло».
— Хорошо, — ответила моя бывшая и повесила трубку.
— Сурово ты с ней, — с уважением заметил Нифонтов. — Особенно это «там кого-то найди», немногие из моих знакомых такое скажут. Знаешь же, что в России бывших жен не бывает. Такая у нас ментальность.
— Поверь, сказал от чистого сердца. — Телефон снова задергался, и я, не глядя на экран, ответил на звонок. Ну, как ответил? Рявкнул в трубку: — Свет, я не знаю, как тебе еще объяснить, но у нас и тогда будущего не было, а теперь-то уж и вовсе нет!
— Я Даша, — пискнул в ответ девичий голос. — И я не претендую на совместное будущее. У меня муж есть.
— А чего тогда вы мне звоните, Даша? — удивился я. — Если муж есть?
— По работе. Через два часа вам удобно будет заказ принять? Вы дома будете?
— Какой заказ?
— Вишневые деревья, четыре штуки, — пояснила Даша. — Вы же Александр Смолин? Я правильно позвонила?
А, точно. Заказывал, было такое. По ссылке, что мне Слава сбросил.
— Извините, — чуть смутился я. — Через два часа буду дома обязательно, пусть привозят.
— Вот и хорошо, — в голосе девушки послышалась смешинка. — Тогда ожидайте.
— Буду. Еще раз прошу прощения.
Ну а Нифонтов только хихикал, глядя на происходящее, попутно доедая мой чизкейк.
— Знаешь, Смолин, тебя не твой промысел доведет до ручки, — сообщил он мне, когда я положил телефон на стол. — Тебя сгубит невоздержанность в отношениях со слабым полом. На ней погоришь рано или поздно.
— Очень смешно, господин моралист, — насупился я. — А вообще ты, Коля, меняй профиль. Из отдела своего в полицию нравов переходи, там тебе самое место.
— Не самый плохой вариант, — согласился он со мной, вставая из-за стола и беря со стоявшего рядом с ним пустого стула папку, которую принес с собой. — Тихое, спокойное место, никаких тебе гулей, ведьм и вурдалаков. Мечта, а не жизнь.
Из папки вылетело несколько фотографий, одна из них упала прямо мне под ноги.
— Осел? — удивился я, подняв ее с пола. — Нифонтов, я про тебя чего-то не знаю? И эти люди меня упрекают за разовую причастность к миру высокой моды!
— Ты даже не представляешь, сколько ты про меня не знаешь, — оперативник забрал у меня карточку. — Но это другое. Пареньку одному не повезло, понимаешь, с выбором подружки. Случается. Ладно, подытожим. Я шефу на мозг еще поприседаю, чтобы нашего душегуба в Москву вытащить. Но ты мне должен поручиться за то, что с ним ничего тут не случится, что он после мероприятия вернется в Мордовию живым и здоровым. Потому что если нет, то с нас всех погоны полетят.
— Вот ведь! — рассмеялся я. — Наверное, мне первому выдалась возможность бескровно обезглавить отдел 15-К. Просто стой, ничего не делай — и вас нет. Кому расскажешь — не поверят.
— Хрен с ним, с Чхирхавой, — моментально среагировал оперативник. — Пока сюда другая его родня из Грузии не нагрянет, никому ничего не угрожает. Да если и нагрянет, то ничего, люди знали, куда и зачем едут. Сами виноваты.
— Шучу-шучу, — в примирительном жесте выставил перед собой ладони я. — Обещаю, сделаю все, чтобы умер тот, кто уже мертв, а тот, кто жив, топтал зону дальше.
— Да это понятно, — посерьезнел Николай. — Вот только вероятность того, что товарища привезут в Москву быстро, сильно невелика. Когда-то — может быть, но быстро — вряд ли. Разве что в ближайшее время кому-то из людей с большими звездами на погонах понадобится наша помощь с кем-то из родных и близких, вот тогда да. В качестве спасибо за то, что мы их детей или внуков из какого-то потустороннего дерьма вытащили и не стали это афишировать, могут и пособить. Но сам понимаешь, вилами на воде писано. Когда-то, может быть…
— Зашибись перспектива, — вздохнул я.
— Займемся пока профессором Левинсоном, — чуть скартавив, предложил оперативник. — Может, с ним все попроще обстоит?
Он протянул мне руку, прихватил пакетик с сэндвичем и покинул кафе.
— Может, да, — глядя ему вслед, произнес я. — А может, и нет.
Так-то вроде все ничего, фраза «мы ничего не можем сделать» не прозвучала, но и это размытое «когда-нибудь» меня не слишком устраивает. Нет, время у меня есть, лето только начинается, до срока, назначенного умруном, еще далеко, и вообще я иду с тотальным опережением графика, что говорит либо о моем растущем профессионализме, либо о непомерном везении, но это не означает, что следует полагаться на родимый авось. Под лежачий камень вода не течет, однако.
Что-то меня сегодня на народную мудрость потянуло. С чего бы?
— Илья Николаевич, доброе утро, — поприветствовал я олигарха, когда тот ответил на мой звонок. — Как себя чувствуете?
— Хорошо, — ответил тот. Судя по придыханию, он куда-то шел. — Говори кратко, у меня времени совсем нет.
— Помню-помню, вы нынче отправляетесь в Багио. Кстати! Если задумаетесь, что привезти мне оттуда в подарок, то купите сушеные листья кассии. И еще ее же сок. Их там продают в специализированных магазинах, я знаю. В Маниле — точно.
— Какой еще кассии? И с чего ты вообще взял, что я о каких-то сувенирах думать стану? Я туда еду к деловым партнерам, у меня на Лусоне доля в отельном бизнесе.
— Ну, мало ли? Вдруг придет в голову как-то сказать мне спасибо за помощь и внимание. Я вот о вас не забываю, позвонил, спросил о самочувствии. А кассия — кустарник такой, из семейства бобовых, очень хорош при лечении некоторых заболеваний, например экземы или чесотки. Он много где растет, но филиппинская разновидность лучше, например, африканской.
— Завтра напиши сообщение, я дам распоряжение помощнице, она все купит. Сам я про это даже думать не хочу. Мне не до того. У тебя все?
— Нет, — кротко вздохнул я. — Есть еще маленькая просьба.
— Какая? — обреченно произнес олигарх, а следом гаркнул: — Фролов! Где отчеты по «Глобал Прикс»? Я же сказал, что они должны быть у меня в девять утра. Сейчас десять. Несут? Ну вот тот, кто несет, получит твои бонусы за май месяц, от этого человека пользы больше, чем от тебя, начальника департамента. Наталья, запиши, после отправь указание в бухгалтерию. Смолин, не сопи в трубку, я помню, что ты здесь. Излагай.
— Мне бы зэка одного из Мордовии на денек в Москву доставить, — выполнил его просьбу я. — Наверняка ведь у вас завязки и в ФСИН есть?
— Неожиданно, — помолчав секунд пять, произнес Носов. — Умеешь удивить. А как этот зэк поможет тебе в решении вопроса с моим здоровьем? Он кто?
— Никак, — честно ответил я. — И никто. Он просто грузин, который сидит за убийство собственного родственника. Мне надо, чтобы его привезли в столицу, доставили по тому адресу, который я назову, а после обратно в колонию вернули.
— А зачем тогда мне этим заниматься? Чего ради?
— Например, потому что в решении ваших вопросов мне помогают люди, которым до них никакого дела нет. Они тоже могли сказать — что мне до здоровья богатенького олигарха Носова? Это не моя делянка. Но нет, способствуют, компоненты для зелий достают, рецепты, другое разное всякое. Так это работает, Илья Николаевич. Не в смысле «всем миром беду одолеем», это все сказки. Тут скорее «ты мне — я тебе». Ну так что, поможете? Или мне другие возможности изыскивать? Не сочтите за шантаж, но, думаю, Белозеров не откажет в помощи.
— Последнее было лишнее, — проворчал олигарх. — Выглядит именно как шантаж. Но да, Вадик точно согласится, особенно если ты ему скажешь, что мне это не под силу. А ты именно так и скажешь, Сашка, натура у тебя такая. Хитрый ты и скользкий, как уж.
— Так что? Привезут мне душегуба на поговорить?
— Пришли подробную информацию, — велел Носов. — Ф. И. О. этого сидельца, статью, номер дела, адрес колонии и так далее. Вернусь с Филиппин — займусь. Или раньше, если время будет. И имей в виду, все расходы за твой счет. А они будут немаленькие, предупреждаю.
— Буду рад, если время найдется, очень он мне нужен, — согласился я. — Что до денег — не вопрос. Возьмите сколько надо из моего гонорара.
— Какого гонорара?
— Так я вас не бесплатно же лечу? Ну да, по простоте душевной обычно денежку не прошу, разве что вы мне как-то сами небольшую сумму выдали. Но она же мне полагается?
— Все, нет у меня времени твою трескотню слушать! — оборвал мои речи Носов. — Балабол! Шли данные и по грузину твоему, и по растению… Как там его? Неважно! И не беспокой меня в ближайшие дни!
Отключился. Ну и ладно, главное, что процесс запущен. А ближе к выходным, когда он вернется в страну, я ему о себе напомню. Вернее, это сделает Жанна. Пошумит немного в доме-замке, покатается по лестницам с громыханиями, пару картин со стен столкнет. Думаю, Носов этот месседж верно расшифрует.
— Коль, — сделал я следующий звонок. — Собери все данные по убийце Чхирхавы и мне на почту вышли. Вот прямо все что есть. Может, и не надо будет Ровнину прогибаться перед генералами. Может, по-другому вопрос решится.
— А если в деталях? — моментально уточнил Нифонтов. Я прямо увидел, как он, словно гончая, стойку сделал.
— Дошло до меня, о великий царь, что в славном городе Багдаде жил-был…
— Смолин!
— Это тебе ответочка за «Хоббита», — рассмеялся я. — Не нравится? То-то же! Не ты один у нас эрудированный. Ладно, шли информацию, и пошустрее.
У подъезда, дорога к которому лежала через магазин, меня ожидала сразу целая толпа народу, причем самого разного, частично мертвого. Тут и Жанна с Толиком отирались, и Фарида с метлой, и пара бабулек из числа тех, которым всегда дело до всего есть, и незнакомый мне паренек в комбинезоне и с бумагами в руках. Ну и еще четырьмя саженцами, которые правильнее было бы назвать деревцами, поскольку каждое из них повыше меня было.
— Уф-ф, — я поставил пакеты, набитые продуктами доверху, на лавку. — Жарко нынче.
— Сашка, ты эти деревья сюда купил или себе на дача? — уточнила у меня Фарида. — Если сюда — покажу тебе, куда их сажать можно, куда нельзя.
— И сразу вопрос, — подбоченилась одна из старушек. — Есть ли у тебя какой разрешающий документ на то, чтобы дворовую территорию благоустраивать?
— Нет, — признался я. — Но если имеются какие-то претензии к уже проделанной работе, то не вопрос. Могу подогнать технику и все на фиг заасфальтировать, а после всех граждан с претензиями отправлять непосредственно к вам. Вы же во втором подъезде живете, я ничего не путаю?
— Меня пугать не надо! — возмутилась старушка. — Я заслуженный учитель России! Я столько народу воспитала! Да я…
— Ты, Марковна, не шуми, — попросила ее вторая бабулька, подтянутая и улыбчивая. — Сколько тебя знаю, ты вечно чем-то недовольна. И то тебе не так, и это не эдак. Если ты в реке утонешь, то твое тело не вниз, а вверх по течению искать следует.
— Типун тебе на язык! — возмутилась Марковна, подхватилась и зашаркала от нас куда подальше, независимо покачивая плетеной сумкой, на которой красовалась надпись: «Turn on, tune in, drop out».
— Я спасибо тебе хотела сказать, сынок, — положила мне руку на плечо ее соратница. — Хорошее дело устроил. И человек ты, видно, добрый — вон как все в цвет пошло. Глаз радуется!
И верно, за пару дней цветы подросли будь здоров как, и выглядело это все очень красиво. Надо еще раз будет Слав поблагодарить за их помощь.
— Вы мне документы подпишите, пожалуйста, — попросил меня молодой человек. — Я и так уже жутко опаздываю. Вы же у нас не единственный клиент, правильно?
— Правильно. — Я чиркнул ручкой по листу бумаги. — Только в квартиру давайте саженцы занесем. Не тут же оставлять?
— У нас доставка до ворот, — заявил юноша. — В вашем случае — до подъезда. Так что извините.
То есть мне теперь еще и наверх эти вишни таскать! Тут ведь не оставишь, непременно им кто-то ноги приделает.
— Плохо, — опечалился я. — Сейчас мне их сажать некогда.
— И не надо, — сказала старушка. — Ты и так много для двора сделал. Посадим мы сами. Да, Фарида? Хафиз только пусть нам поможет ямы выкопать. И потом за ними присмотрим — польем, стволы по осени побелим.
— Хорошо, раз так, — согласился я. — Только, Фарида, тут такое дело, их надо у конкретных подъездов посадить. Объяснять долго, просто поверь, что так надо.
Если честно, я был очень рад, что спихнул с плеч хоть эту заботу, настолько, что ушел домой, забыв расспросить Толика о том, что же именно ворожей пообещал Носову. Но, с другой стороны, эту тему теперь остроактуальной назвать трудно. Днем раньше я узнаю детали, днем позже — так ли важно?
— Снедь, — обрадовался Родька, увидев меня с пакетами. — Вот хорошо-то! А то дома шаром покати!
— Как всегда, — фыркнула Жанна.
— Вот это нам, — показал я слуге на левый пакет. — А это — нет. Это мне в завтрашнюю дорогу.
— В дорогу еду лучше, чем домой купил, — сунув нос в оба пакета, возмутился Родька. — Чего так?
— Там сил надо больше, — объяснила ему Жанна. — Саш, рано выезжаем?
— Рано, — кивнул я, а после стянул с себя пропотевшую футболку. — Не помню, говорил я Толику, что он едет с нами, или нет. Если нет — донеси до него эту информацию.
— И я с вами, — сообщил нам Родька.
— Чего это? — удивился я, потом увидел, как он принюхивается к дразнящим колбасно-ветчинным запахам, источаемым тем пакетом, который я купил в дорогу, и добавил: — А, понятно! Можешь не отвечать.