— И тогда он ему говорит, можно вообще жить сколько хочешь, — вещал Толян, стоявший рядом со мной. Мы находились на остановке, той, от которой меня должен был забрать на машине Швецов.
— Прямо так и сказал? — пробубнил Родька из рюкзака. — Да ладно. Хотя… Когда на руках и ногах железки, и не такое посулишь.
— Прямо так, — покивал таксист. — «Кошелек», правда, тоже ему не сразу поверил.
— Кто? — уточнил я.
— Хозяин дома, — пояснил Толян. — Пообещал, что если он врет, так ему сначала пальцы переломают на руках, потому зубы повыдергивают, а после все остальные кости, что в теле есть, по одной через задницу вынут. Но тот, собака, так убедительно ему в уши пел, что даже я потихоньку сомневаться начал. Дескать, разные способы есть, как жизнь удлинить, какие-то попроще, какие-то посложнее. Представляешь, хозяин, про живую воду врал, вот потеха! После этого, кстати, Николаич его и пуганул. Дескать, ты мне еще про Ивана-царевича расскажи.
— И зря, — заметил я. — На самом деле есть такая. Только ее ни он, ни я, ни кто-то другой не добудет. А если и повезет, то все одно Носову ее не видать как своих ушей. Запрет есть на то, чтобы ее людям давать для использования в корыстных целях, причем строжайший, его даже самая отвязная ведьма нарушить не рискнет.
— А что будет? — заинтересовалась Жанна.
— Смерть, скорая и неприятная. Проверено опытным путем, причем не раз. Да и потом, это не средство для долголетия ни разу, живая вода хороша для заживления ран, лечения болезней, причем самых паршивых, и так далее. Годков она не прибавляет. Так что в каком-то смысле покойник Носова все же надул. Эх, мне бы той воды хотя бы глоток, и не пришлось бы сегодня тащиться невесть куда, Бэлле бы его за глаза хватило.
— В основном он напирал на то, что может договориться с вампирами, — продолжил Толян. — Те, дескать, его таким же, как они сами, сделают, и будет ему счастье. Живи — не хочу.
Ну, как я и думал. Ничего принципиально нового. Кстати, не сомневаюсь, что свое обещание Истома на самом деле выполнил бы. А чего нет? Ему вурдалаки за такой царский подгон в виде огромной кучи активов еще бы и заплатили, причем нехило, и деньгами, и потенциальными услугами. Кругом сплошные плюсы. Вот только в дом олигарха крайне не вовремя заявился я, и со мной мальчик Павлик, потому пошли все его планы прахом. Ох и обидно же ворожею, наверное, было умирать. Ах, как обидно! В шаге от свободы, заработка и мести.
— А еще он богатею насоветовал, чтобы тот себя от тебя обезопасил, — произнес таксист. — Дескать, ведьмакам особой веры ни у кого в Ночи нет, они своему слову не хозяева.
— Чего? — нахмурился я. Не от обиды, я давно перестал на такие вещи реагировать. Скорее от удивления. Надо же, сколько этот стервец за такое короткое время успел.
— Ну, типа над вами старшие есть, и их слово для остальных закон. Скажут, чтобы ты ему не помогал, — все, не станешь. Скажут, чтобы ты его убил, — убьешь.
— Вот скотина, — фыркнул я. — Что дальше?
— Да ничего. Носов этот сказал, что сам о чем-то таком уже думал и теперь-то уж точно подстрахуется.
Прощальный привет от Истомы, получается, я сейчас получил, весточку с того света. Если бы не его слова, может, и не стал бы олигарх меня заказывать, особенно после того, как я ему жизненные силы вернул. У него же башка сразу в другом направлении работать начала, бизнес-войны, все такое.
Хотя… А может, и не заказал он меня вовсе. Понятно, что это дело пяти минут — позвонил кому надо, ну или написал, обозначил цель и условия, получил счет на оплату, перегнал обозначенную сумму куда-нибудь на Каймановы острова, и привет. Но не в том состоянии находился олигарх. И времени у него было не так много.
Или это я себя успокаиваю? Так-то, конечно, можно бравировать, мол, чихать я хотел на все дамокловы мечи, сколько их на свете ни есть, а по факту из головы слова олигарха не просто так не идут. Поначалу думал, что все одно его к финишу определю, а теперь призадумался. То и дело появляются в голове мысли о том, что не так он для меня и опасен, да и возможности держать его в узде имеются. А хуже вот таких сделок с самим собой ничего нет, это первые шаги к смерти. Ну или как минимум к большим неприятностям.
Как закончу все первостепенные дела, надо будет всерьез заняться этим вопросом. Есть у меня одно зелье, которое действует почище любого препарата из группы «сывороток правды», что СП-108, что даже СП-117. Человек, который его хлебнул, все расскажет, причем как на духу. Правда, там, как в таких случаях обычно и бывает, есть пара неприятных последствий. Во-первых, на редкость жесткая ломка после употребления. Во-вторых, он будет помнить разговор с тобой до последнего слова. Все вопросы, все ответы, вплоть до интонаций. Носов не дурак, и мстительности ему не занимать. Он даже если меня не заказал до того, то после точно закажет. Хоть бы даже из принципа.
Но еще ведь есть Александр. Он точно в курсе всех дел шефа, и его мне тоже не очень жалко. Не сказать, не жалко вовсе. Можно его порасспросить, а после и того… Я, между прочим, как-то даже уже собирался это сделать.
Хотя нет. Тогда до меня отдел может докопаться. Не факт, что это случится, но вероятность такая имеется.
Тьфу! Как же меня все это достало! Я тону в этих проблемах всех мастей, как в болоте. Впору уже список писать, кому что я должен и кто какую свинью мне подложил, чтобы не запутаться и ничего не забыть!
Рядом со мной тормознул серебристый внедорожник, к которому более всего подходило слово «элегантный». Хотя нет, словосочетание «очень дорогой» сюда куда лучше монтировалось.
Хотя все верно. На такой машине и следует ездить человеку, который заведует кладами. Не на самокате же?
— Привет, — сказал я, сначала открывая заднюю дверь и ставя в салон рюкзак и пакет с харчами. — Не-не, я вперед сяду. Просто вещички бросил.
— Привет, — пожал мне руку Валера, когда я уселся рядом с ним. — Ну что, помчались?
— Ага, — кивнул я. — Серьезная, однако, машинка. Слушай, я не очень в них разбираюсь, врать не стану. Это «бентли»?
— «Астон Мартин», — моментально сообщил мне Толян тоном, в котором слышалось непонимание того, как можно не знать такие очевидные вещи, после восхищенно цокнул языком и добавил: — Полный фарш!
— «Астон Мартин», — почти одновременно с ним, но все же чуть-чуть запоздав, подтвердил его слова Швецов, трогаясь с места. — Знаешь, одно время я вообще от машин шарахался, особенно конкретно этой марки, а теперь вот кое-что вернулось на круги своя.
— Сколько же такая стоит? — я потрогал кожу кресла. — А?
— Не знаю. Подарок. У меня самого денег на такую красоту нет и быть не может, в моем фонде столько не заработаешь.
— Но ты же вроде как того… — я пошевелил пальцами, изображая пересчет денег.
— Ничего я не того, — чуть недовольно ответил Валера. — Откуда такие стереотипы? Ты же из мертвых армию для достижения личных целей не формируешь, верно? Нет же?
— Нет, — подтвердил я. — Но в первую очередь потому, что подобные забавы никогда ничем хорошим не кончаются. Свои не поймут, чужие не одобрят, а просто люди косо смотреть станут. Последнее особенно скверно. У нас, конечно, сейчас время на дворе стоит терпимое, толерантное, демократическое и так далее, но поверь, чуть что не так, вся эта цивилизованность с людей слетит, как шелуха с луковицы, и они мигом вспомнят, как столбы на площади ставить, а после к ним привязывать тех, кто от остальных хоть чем-то отличается. И орать станут, как оглашенные: «Больше огня, больше огня». Одно хорошо — в просвещенной Европе вероятность подобного куда выше, чем в России, у них по этой части огромный опыт накоплен, многовековой. Да и не будут тут такое шоу устраивать, не наши это традиции.
— Да? В самом деле? — с еле уловимой иронией произнес Швецов.
— У нас ведьм в домах жгли, а колдунов в банях, — пояснил я. — Считалось, что в этом случае их тень не будет шататься по земле и вредить живым. Не стану утверждать, что все на самом деле так, но и обратное заявлять не стану.
— А ты встречал души колдунов или ведьм? — спросил Валера. — В принципе?
— Случалось, — ответил я. — Но не часто. Сам же знаешь, наверное, что этой публике билет в конечный пункт назначения еще при жизни выписывается, мало кто умудряется с проложенного маршрута после смерти свернуть.
— По-разному, — со странной интонацией сказал Валера, и мне очень захотелось сразу его расспросить о том, что он имел в виду, но по лицу стало ясно — не ответит. Как видно, тут что-то личное замешано.
— Ехать долго? — решил я перевести разговор в другую плоскость. — И еще, там вообще дороги как? С трассы-то мы рано или поздно свернем. Не раздолбаешь свою красоту неземную на российских буераках?
— Да вроде подъезд там нормальный был, — с легким сомнением ответил Швецов. — Даже «седан» без проблем проезжал. Хотя два года прошло, кто знает. Ладно, если что пешком доберемся, ходить полезно. Это сердечную мышцу прокачивает.
— Но не на такой же жаре? — возразил я. — Вон за бортом уже двадцать четыре, а днем тридцатник бахнет, не меньше.
— Тем более в лесу, — добавил Родька, после чего машина чуть вильнула.
— Это кто? — повернувшись назад, глянул Швецов на моего слугу, который как раз выбрался из рюкзака, обаятельно улыбнулся и помахал Хранителю Кладов лапой. — А?
— Разгильдяй, — вздохнул я. — И попутно мое проклятие. Зовут Родион. Ленив, жаден, прожорлив плюс всегда лезет туда, куда не следует. Тебе кто в наш разговор путаться разрешил, а?
— Так душно, хозяин! — проныл мохнатик. — И неудобно. А тут вон какая красота!
Ну да, это и есть основная причина. Хочет он свою мохнатую задницу на натуральную кожу салона усадить. Мало того, вон у него в лапе смартфон виднеется. Он, зараза такая, еще и селфи делать станет, чтобы после ими подъездным и собратьям хвастаться. Мол, вон в какой машине я ездил! Не то что вы, сиволапые!
— А если ты о том, что я без спросу показался, — так он же наш! Ему можно!
— Прикольный какой! — рассмеялся Швецов. — Привет, Родион. Я Валера.
— Мое почтение, батюшка Хранитель Кладов, — Родька поклонился хозяину машины. — Чтобы, значит, у тебя сила не переводилось, лиходеи твои захоронки седьмой дорогой огибали, а Полоз-златолюб меру знал!
— Ого, — Валера снова глянул назад. — Наговаривает на тебя хозяин. Вон ты и вежливый, и присловки старые, которые никто почти не помнит, знаешь. Я такое приветствие только один раз и слышал.
— Чего ж мне его не знать, коли один из моих прежних хозяев с таким же, как ты, дружбу водил? — изумился Родька. — Лет сто назад, ага. И даже больше.
Вот же скотина мохнорылая! И хоть бы словом раньше обмолвился!
— Да? — посерьезнел Валера. — А потом, если время будет, ты мне про него поподробнее расскажешь?
— Как хозяин рассудит, — отозвался мой слуга. — Коли разрешит, чего бы и нет?
— Нет, ты определенно не прав, — улыбнулся Хранитель Кладов. — Вон он какой у тебя вежливый и исполнительный.
— Потому что на людях, — фыркнул я. — Он всегда в таких случаях паинькой сначала прикидывается, а потом, как чуть освоится, сразу наглеть начинает.
— Зря ты так, хозяин, — насупился Родька, а после полез на сиденье, шикнув при этом на Жанну: — Подвинься! Расселась тут, понимаешь, как царица!
— Это он с кем сейчас? — уточнил у меня Валера.
— С моей помощницей, — охотно ответил я. — Она у левой двери расположилась. Зовут Жанна, в прошлом модель. А справа Анатолий, он раньше работал таксистом в Шереметьево. Кстати, в восторге от твоей машины.
— Мечта, а не аппарат, — подтвердил Толян. — Лямов на тринадцать-пятнадцать тянет, не меньше. Явно на заказ делали. И движок небось не серийный.
— Добрый день, — произнес Швецов. — Опять же, рад знакомству.
— Какой вежливый, — прощебетала Жанна. — И хорошенький! Жалко, что мы раньше не встретились.
— Кто о чем, а вшивый все о бане, — притворно сплюнул Родька, а после на всякий случай потер сиденье лапой, давая понять, что он чужое добро уважает. — Да он на тебя и живую-то смотреть не стал бы, а уж мертвой ты ему вообще сто лет не сдалась.
Швецов, который, похоже, понял, что к чему, засмеялся.
— Вот такая у меня компания, — подытожил я. — Еще есть мальчик Павлик, но его я с собой не взял.
— И правильно, — добавила Жанна — Ну его, этого психа, к хренам собачьим!
— Вот-вот, — поддакнул ей Анатолий и поежился.
— Почему? — поинтересовался Валера.
— Он убийца, — пояснил я. — Убежденный. А может, и прирожденный, просто при жизни у него данное призвание толком не раскрылось, он умер раньше. В определенных случаях этот его талант бывает мне полезен, но всякий раз боюсь того, что у него окончательно снесет крышу и он пойдет вразнос. А отвечать-то за его дела придется мне.
— Интересная у тебя жизнь, Саша, — заметил Швецов, съезжая с МКАДа на пригородную трассу. — Нескучная.
— Так и у тебя наверняка тоже.
— Не без того. Слушай, километров через десять будет неплохое кафе на заправке, может, заскочим, заправим машину и позавтракаем?
— Правильная мысль! — одобрил его слова Родька раньше, чем я, вызвав тем самым у водителя заливистый смех. Ему на самом деле пришелся по душе мой слуга.
Когда мы снова двинулись в путь, то разговор сам по себе сошел на тему того, что нас ждет в ближайшем будущем, том, до которого не так и долго ехать осталось.
— Очень неприятные ребята оборотни. Жадные, жестокие, упертые, — поморщившись, сказал Валера. — Нет, может, просто конкретно мне не повезло при знакомстве с представителями этого вида, но моя точка зрения такова.
— И почти совпадает с моей, — даже не стал спорить я. — Ну, за исключением того факта, что среди них иногда попадаются более-менее вменяемые персонажи. Просто не так часто. Один плюс — они в основном сидят по своим лесам, в город не суются.
Совсем забыл. А ведь меня, пока я по заграницам мотался, какой-то оборотень искал, и мне очень хотелось выяснить зачем. Потом я закрутился и про это забыл.
— Если с лесным людом ладить, то зла не будет, — подал голос Родька. — Они хоть и такие, как ты, хозяин сказал, зато друзья верные. Помрут, а будут за тебя стоять, если беда нагрянет. Вот только с ними сдружиться трудно, не подпускают они к себе близко ни людей, ни ведьмаков, ни ведьм, ни колдунов.
— Короче, никого, кроме представителей своего вида, — желчно сказала Жанна.
— Вот-вот, — подтвердил Родька. — Да и между собой, бывает, не ладят. Медведолюды с волкодлаками частенько друг другу разные ковы строят, ага. Об конец позатого века у них у какая распря вышла. Не в этих краях, далеко отсюда, в Сибири. Я почему знаю — мы с хозяином моим тогдашним как раз там жили. Он случайно городового убил, схорониться было надо. А Сибирь самое то место, там хоть сколько человека ищи — ввек не найдешь.
— А если все же поймают, то дальше нее не сошлют, — усмехнулся Валера.
— Кровищи пролилось ужас сколько, — продолжил мой слуга. — Если бы не Полум-Торум, то перебили бы они друг друга, точно говорю. Но обошлось. Полум-Торум умный, понял, что добром не получится дело решить, тут по-другому надо, да и послал к главам родов деву охоты Мис-нэ. А уж она сказала, что если они не прекратят ерундой страдать, то боги в ближайшее время устроят большую охоту на тех и других. Эту, как ее… Сафарю. Короче, перебьют сразу всех, чтобы остальным неповадно было. И все. Зверолюды смекнули, что дело дрянь, и быстренько замирились. Ведь никто не хочет умирать, да?
— Родион, а кто такой Полум-Торум? — спросил Швецов.
— Сын Нума-Торума, — как о чем-то само собой разумеющемся ответил мой слуга.
— Стало намного яснее, — хохотнул Анатолий.
— Это бог тамошний, — понял, что от него хотят, Родька. — Самый главный. Хороший бог, добрый. Я ведь его видел, ага. Он часто к людям приходит, особенно к охотникам, любит у костра посидеть, поговорить. С моим хозяином тогда почти всю ночь они пролялякали. Одно плохо — не послушал хозяин Нума-Торума, а тот ведь его предупредил, что надо стеречься баб, дескать, через них к нему смерть придет. В результате застрелила его одна дура по ревности, а после и сама застрелилась. Хорошо хоть, он перед тем, как умереть, силу успел передать малому, что рядом оказался.
Как видно, такая судьба у той силы, что моей стала, — быть переданной в последний момент. Шутки шутками, а не самый плохой вариант. Если уж придется умирать, так лучше вот так, внезапно и быстро.
— Интересная у тебя жизнь была! — цокнул языком Швецов. — А вот скажи, не упоминал ли этот Нума-Торум такое имя, как Сорни-эква? Или, может, Калташ-эква?
— Батюшка Хранитель Кладов, да ты что? — всплеснул лапами Родька. — Лет прошло сколько! Откуда же мне помнить? Да и не слушал я их разговоры особо, мне не положено. Я лосятину тогда жарил. Хозяин как раз сохатого завалил, мы им питались. Мясо у лося хоть и жесткое, но вкусное!
— Валер, а кто такая эта Сорни-эква? — спросил я. — Если не секрет?
— Не секрет, — ответил мне Швецов. — Так обские угры, более известные как ханты и манси, называли некую сущность, которая в наше время известна как «золотая баба». Сибирь, знаешь ли, — это не просто географическое название или регион. Сибирь — отдельная вселенная, в которой чего только нет. Там и золото Колчака где-то обретается, и могила Чингисхана, и разное всякое другое. Но первое место в моем личном топе, конечно, занимает «золотая баба», которая и не совсем золотая, и не совсем баба. Очень я хочу как-нибудь с ней повидаться и пообщаться. Только сначала надо к ней тропиночку найти, а ее охраняют от посторонних глаз очень и очень хорошо.
— А мне в городе больше нравится, — снова влез в наш разговор Родька. — Вода горячая есть всегда, холодильник, интернет. Тогда ведь чего? Деревья, куда ни глянь, болота и хворост постоянно собирать надо, потому что холодина по ночам. А то еще менквы притащатся на огонек. Глаза как плошки, когти во какие, куда там вашим волкодлакам, и башка квадратная. Страх, да и только. Нет, сейчас мне совсем хорошо жить!
— Сибарит он у тебя, — усмехнулся Валера.
— Лентяй, — поправил его я.
— А по зверолюдам я вам так скажу — если дело совсем до драки дойдет, бейте первыми, — на редкость серьезно посоветовал Родька. — Не ждите, пока вас рвать начнут. И если хоть одного убьете, то и остальных непременно рядом уложите. Они за своих всегда мстят. У них правило такое: смерть за смерть, умри, но сквитайся. Но если они чего пообещают — можно верить. Даже если это не клятва, без разницы, что сказано, то сделано. Их слово крепче камня, так с древности ведется.
— Это хорошо. — Швецов глянул в зеркало заднего вида. — Дормидонт, их старший, мне кое-что задолжал, если все пойдет не лучшим образом, я ему про это напомню.
— Лучше не надо, — деловито заметил Родька. — Не любят волчары из-под палки что-то делать. Натура у них вольная, свободная, тех, кто их примучивает, они очень сильно не любить начинают.
— Я их тоже не особо жалую, — Валера усмехнулся. — Саш, скажи, а ты, кроме своего замечательного слуги и двух невидимых мне спутников, никого больше с собой не прихватил?
— Ты о чем? — не понял я.
— Ну, группа сопровождения. Или прикрытия, как вариант. Просто вон тот черный «ленд ровер» за нами с самой Москвы как привязанный тащится. То чуть отстанет, то нагонит, и так уже полторы сотни километров. Я в случайности не верю, потому честно скажи — твои люди?
— Нет, — глянул я назад и действительно увидел черный внедорожник, державшийся метрах в ста от нас. — Но сейчас все узнаем. Жанна, проверь, кто такой любознательный за нами увязался.
— Ага, — кивнула девушка и синей молнией выскользнула из машины, добавив напоследок: — Я быстро.
И не соврала, вернувшись буквально через пару минут, после чего уверенно сказала:
— Это Носова охранники. Точно говорю. В машине сидят двое, и обоих я у него в доме видела несколько раз.
— Ох, Илья Николаевич, Илья Николаевич, — вздохнул я. — Что ж тебе не живется-то спокойно?
Хотя, ради правды, он тут и ни при чем. Эту парочку мог и Александр ко мне приставить, причем по собственной инициативе. Вот хочет он знать, где я бываю и с кем встречаюсь.
Только это ничего не меняет.
— Валер, сбрось скорость, — попросил я водителя. — Километров до пятидесяти.
— Зачем?
— Грех не хочу на душу брать, — пояснил я. — А поучить этих преследователей жизни для профилактики нужно.
— Ясно. По твою душу, значит, хвост, — понятливо кивнул Швецов, выполняя мою просьбу.
— По мою, по мою, — подтвердил я. — Жанна, давай дуй обратно да крутани там руль так, чтобы они в кювет улетели. Но только не переусердствуй!
— Может, лучше я? — предложил Толян. — У меня лучше получится, все ж таки четверть века за баранкой. Мы тут с Жанкой потренировались, она мне кое-что объяснила. Короче, отвечаю.
— Валяй, — разрешил я, отметив, что мой новый помощник чем дальше, тем больше инициативы проявляет. — Но без смертоубийства. Они люди подневольные, им сказали — они делают. Главное, чтобы после за нами снова не пристроились.
— Не пристроятся, — хохотнул призрак и покинул машину.
Через несколько минут я увидел, как «ленд ровер» на сухой и практически пустой дороге вильнул в сторону, а после резко съехал с нее в кювет, который представлял собой небольшой обрывчик, где спустя секунду врезался в березу. Не сильно, но так, что без посторонней помощи обратно теперь вряд ли выберется.
— Профи, — с легкой гордостью сказала Жанна, которая тоже наблюдала за происходящим. — А?
— Чистая работа, — с уважением произнес Валера. — Вот так и задумаешься о том, что не во всех авариях водители виноваты. Наша компания уже в полном сборе?
— Сделано, — Толян проскользнул в «Астон Мартин» и устроился на сиденье. — Я им еще по щелбану отвесил каждому, чтобы поняли, что не случайно так получилось. Ничего?
— Отлично, — похвалил его я. — Да, Валер, все на месте.
— Вот и славно, — улыбнулся тот и резко прибавил скорость.
Он вообще классно вел машину, так, словно с ней сроднился, но при этом без агрессии, которая часто встречается у автолюбителей. Осторожно, если можно так сказать.
Через какое-то время мы покинули трассу и покатились вдоль поля, а там и вовсе свернули в лес.
— Слушай, а мы точно ведем куда надо? — поинтересовался я у Швецова, который ни разу с навигатором не сверился. — Не заплутали?
— У меня зрительная память будь здоров, — пояснил Хранитель Кладов. — Плюс бывают такие места, в которых раз побывал — на всю жизнь запомнил. Это из таких. Очень, знаешь ли, тогда эмоциональная поездка выдалась. Причем, представляешь, туда меня вообще везли с завязанными глазами. Не скажу, что я сильно тревожный человек, но три часа неизвестности в темноте любого психовать заставят.
— Это не помешало тебе после двух оборотней на нож подцепить, — заметил я. — Так что с нервной системой у тебя все в порядке.
— Толку-то, — вздохнул Швецов. — Их так просто не убьешь, как оказалось. Помню, даже переживал немного за сделанное.
— Да ладно!
— Представь себе. Один-то ладно, там редкое чмо было по имени Сашок. А вторая девчонка. Не привык я женщин ножом резать, не учили меня такому. Кстати, ты с собой чего захватил? Повернуться может по-всякому.
— Вон их, — мотнул я головой в направлении заднего сиденья. — Если что, они наш отход прикроют как минимум.
— И меня, — гордо заявил Родька, продемонстрировав при этом очень даже острые когти на лапах.
— Главная ударная сила, — подтвердил я. — Плюс нож. Он у меня непростой, ведьмачий. Не знаю, как оборотней, но ведьм калечит так, что только держись. Кстати, одна подруга Стеллы, носящая звучное имя Изольда, чуть коньки не отбросила после того, как я ее подрезал.
— Изольда? — уточнил Швецов. — У нее еще буфера вот такие? Да?
— Она, — подтвердил я. — Никак и с ней знаком?
— И даже очень близко, — усмехнулся тот. — Та еще штучка. Хотя, правды ради, она меня от смерти спасла, так что хорошо, что ты ее не убил.
— В этом вся жизнь, — задумчиво произнесла Жанна, глядя в окно, за которым тянулся лес, радовавший глаз свежей зеленью. — Одно цепляется за другое, так и плетется сеть мироздания.
— Не пугай меня, — попросил ее Родька. — Ты когда так умно говоришь, мне очень страшно становится. Давай лучше поругаемся.
— Я тоже не с пустыми руками, — Швецов задрал майку, под ней обнаружилась открытая кобура, в которой расположился парабеллум. — Серебряная начинка, сделана по рецепту, который мне поведала одна очень понимающая в этом деле пожилая леди. Лично монеты времен Алексея Михайловича Тишайшего на четыре части перед переплавкой рубил. Не поверишь — чуть не плакал. Раритеты же, перечеканенные рубли первого выпуска из небольшой захоронки в Воскресенском монастыре, том, что в Истре стоит. Ясно, что не сам Никон ее заложил, но, может, кто из его ближних?
— Серебро, да еще с монастырской земли — это не шутка, — с важным видом покивал Родька. — Особенно по части гулей и оборотней.
— А что значит «перечеканенные»? — заинтересовалась Жанна, и я переадресовал ее вопрос Швецову.
— При Алексее Михайловиче, собственно, начали выпускать в оборот монету номиналом в один рубль, — пояснил Хранитель Кладов. — Официально, имеется в виду. А за основу поначалу брали европейские монеты, которые называли талерами, причем независимо от того, где они изготавливались изначально. Поверх чеканили орла и царя-батюшку на коне, да и все. Их еще ефимками позже называть стали, поскольку чаще всего на Русь попадали изделия монетного двора, который находился в городе Йоахимсталь.
— Это где же такой? — подключился к беседе Родька.
— В Чехии, — ответил ему Швецов. — Сейчас он Яхимовом зовется. Вот мы и приехали.
Машина остановилась на большой поляне, находившейся среди леса, неподалеку от очень добротно построенного двухэтажного дома, который, несмотря на то что был весь залит утренним солнечным светом, выглядел довольно мрачно. Хотя, возможно, это я себя немного накрутил.
Двор, довольно просторный, был пуст. Никто не сидел за столом, находящимся под навесом, никто не рубил дрова у поленницы, никто не крутил ворот колодца. Тишина стояла вокруг, только птицы, потревоженные нами, галдели где-то среди деревьев.
— Слушай, вот будет весело, если эта семейка взяла да и съехала отсюда, — глянул на меня Валера. — Они тогда о чем-то таком говорили. То ли в Орловскую губернию собирались откочевывать, то ли в Брянскую. Не помню уже. Мол, там людей меньше, а леса гуще.
— Как по мне, это к лучшему, — высказал свою точку зрения я. — Никто под ногами мешаться не будет, и добытое станем делить не на три части, а на две.
— Так-то оно так, только за сегодня придет завтра, — туманно ответил мне Швецов и вылез из машины. Я последовал за ним.
— Эй, есть кто? — крикнул Валера, а после нажал на рулевой клаксон, тот, который мы в детстве называли бибикалкой. — Хозяева!
Дверь в доме скрипнула, и на крыльцо вышла рослая девушка, вполне себе симпатичная, но слишком уж крепко сбитая. Не в смысле плотная, просто не было в ней женственности. Отсутствовала она напрочь. С такой милахой хорошо в поход ходить, она и усталости знать не будет, и тебя самого, случись чего, до людей допрет на своем горбу. А вот в интимной обстановке ее ни представлять, ни тем более видеть никакого желания нет.
— Не съехали, значит, — тихо сказал мне Валера, а после куда громче крикнул: — Здравствуй, Любава! Я вернулся!