Глава 12 Пляска смерти и охота на колдунов

В тот же миг снаружи раздались громкие голоса, возвестившие о прибытии посланцев Твалы. Мы отворили дверь, и в хижину вступили трое гонцов – каждый из них торжественно нес сверкающую кольчугу и великолепный боевой топор.

– Это дары нашего повелителя короля Твалы белым людям, спустившимся со звезд! – провозгласил сопровождавший посланцев рослый воин.

– Передайте королю нашу благодарность, – произнес я. – Ступайте!

Все четверо тут же удалились, а мы с интересом принялись разглядывать драгоценные доспехи. Такой замечательной кольчуги нам никогда не приходилось видеть. Звенья ее были настолько тонкими, что в свернутом виде всю ее можно было накрыть двумя ладонями.

– Неужели в вашей стране есть такие великие мастера, Инфадус? – удивленно спросил я.

– Нет, мой господин, все это досталось нам от наших предков. Мы не знаем, кто изготовил эти доспехи. Кольчуг было совсем немного, и только люди, в чьих жилах течет королевская кровь, имеют право носить их. Эти одеяния заколдованы – сквозь них не может проникнуть ни стрела, ни копье. Тем, кто их носит, не угрожает опасность в бою. Король или чем-то доволен, или что-то предчувствует, иначе не прислал бы этот дар. Наденьте их сегодня же вечером, мои повелители… – Инфадус низко поклонился племяннику, а затем отвесил короткий поклон нам. – Мне пора…

С этими словами мужественный старик удалился. Мы проводили его восхищенными взглядами.

Остаток дня прошел без происшествий. После короткого отдыха мы обсудили наше положение и перспективы, которые, надо признаться, вселяли беспокойство. А когда солнце село и вспыхнули сотни сторожевых костров, за стенами нашей хижины послышались мерная поступь множества ног и лязг оружия – это шли полки кукуанов, чтобы занять предназначенные для них места и приготовиться к празднеству. На небе появилась ослепительная луна, и мы вышли на галерею, чтобы насладиться вечерним покоем. В этот момент прибыл Инфадус. В полном боевом облачении, строгий и подтянутый, старик был неузнаваем. Его сопровождал конвой из двадцати человек, который должен был провести нас на место пляски.

Мы, уже облаченные в доспехи и надевшие поверх них обычную одежду, были готовы последовать за воинами. Странное дело – тяжелая, на первый взгляд, экипировка оказалась сравнительно легкой и удобной. Эти доспехи были когда-то сработаны для воинов исполинского роста, кольчуга свободно болталась на капитане и на вашем покорном слуге, но могучую фигуру сэра Генри она облегала подобно лайковой перчатке. К поясам мы пристегнули револьверы, прихватили боевые топоры, присланные нам королем заодно с кольчугами, и покинули свое жилище.

Большой крааль, где в полдень нас принимал Твала, снова был до отказа заполнен людьми. Около двадцати тысяч вооруженных воинов выстроились кольцом; каждый полк стоял отдельно, разбившись, в свою очередь, на отряды. Между рядами оставались узкие проходы, которые давали возможность охотницам за колдунами свободно перемещаться. Все выглядело безупречно. Воины стояли в абсолютном молчании, и луна заливала своим мертвенно-голубоватым светом лес поднятых копий, величественные фигуры, колышущиеся перья и разноцветные щиты.

– Здесь вся ваша армия? – спросил я у Инфадуса.

– Нет, друг Макумазан, – ответил он. – Лишь третья ее часть. Другая треть собрана снаружи, вокруг крааля, – на случай, если в городе возникнут беспорядки. Еще десять тысяч несут гарнизонную службу на окраинах города, остальные сторожат краали по всей стране. Все хорошо организовано, мой господин.

– Да, – заметил Джон Гуд, – великий молчаливый народ.

– Что говорит Бугван? – Старый воин вопросительно взглянул на капитана.

Я перевел.

– Те, над кем витает тень смерти, всегда молчат, – мрачно произнес Инфадус.

– Многие из них погибнут?

– Еще бы!

– Кажется, – обернулся я к своим спутникам, – нам придется присутствовать на спектакле для людей с крепкими нервами.

Генри Куртис только повел плечами, капитан же проворчал, что не испытывает особого желания участвовать в подобных забавах. Я спросил у Инфадуса, существует ли опасность, что и мы будем причислены к зловредным колдунам.

– Не могу сказать, мой повелитель, но думаю, что нет, – ответил старик. – Во всяком случае не выказывайте ни малейшего страха. Если нам удастся пережить эту ночь, все, возможно, закончится благополучно. Воины ропщут, они недовольны королем…

Так, переговариваясь вполголоса, мы добрались до центра свободной площадки посередине крааля, где стояли скамьи и несколько табуретов; одновременно со стороны королевской хижины туда же направилась небольшая группа людей.

– Это король Твала, его сын Скрагга и Гагула. За ними следуют те, кто убивает, – прошептал Инфадус.

Палачей было около дюжины, все гигантского роста и зверской наружности. Каждый из них в одной руке держал копье, в другой – тяжелую дубину. Король сразу же опустился на свой табурет, Гагула скорчилась у его ног, а его сын и палачи расположились сзади.

– Привет вам, белые люди! – гаркнул Твала, когда мы приблизились. – Устраивайтесь поудобнее – вам предстоит увидеть великое зрелище. – Единственным злобно горящим глазом он обвел свои полки один за другим. – Могут ли звезды показать вам подобное?

– Начинайте! – пронзительно взвизгнула Гагула. – Пора! Великая ночь наступила, голодные гиены воют и требуют падали!

На мгновение над площадью повисла напряженная тишина, полная предчувствия беды.

Король вскинул копье – и внезапно двадцать тысяч ног поднялись, будто принадлежали одному человеку, и гулко опустились на землю, сотрясая ее. Так повторилось трижды. Затем одинокий низкий мужской голос затянул мелодию, похожую на причитание. Голос спрашивал:

– Каков удел человека, рожденного от женщины?

И из груди каждого воина вырывался ответный вопль:

– Смерть!

Постепенно мелодия – то ли любовная, то ли боевой гимн, то ли погребальная песнь – заполонила все вокруг. Мне было трудно разобрать слова, но я догадывался, что речь идет о страстях, печалях и радостях жизни. Эхо десятков тысяч голосов, от которого стыла кровь в жилах, катилось по окрестностям.

Мелодия оборвалась так же внезапно, как и возникла. Воцарилось молчание, но король поднял руку, и тишина была нарушена снова. Послышался быстрый топот: из-за рядов воинов выскочили, приближаясь к нам, странные зловещие существа.

Это были женщины, почти все преклонных лет. Их седые космы, украшенные рыбьими пузырями, развевались, как у горгоны Медузы. Лица были раскрашены желтыми и белыми полосками, змеиные шкуры болтались за плечами, сухо щелкали пояса из человеческих костей. Каждая держала в морщинистой руке легкий раздвоенный жезл. Старух было десять. Приблизившись, они замерли, и одна из них, взмахнув своим жезлом, обратилась к главной распорядительнице ночного шабаша:

– Мы пришли!

– Так! – Гагуле с трудом удалось выпрямиться. – Зорки ли ваши глаза, видящие во тьме, изанузи?

– Мать, наши глаза зорки!

– Открыты ли ваши уши, слышащие слова, не сошедшие с языка?

– Мать, наши уши открыты!

– Изанузи, чуете ли вы запах крови? Готовы ли очистить страну от преступников? Готовы ли вы свершить правосудие – вы, кого я обучила, кто вкусил хлеба моей мудрости и утолил жажду из источника моего тайного знания?

– Готовы!

– Тогда идите! И белые люди со звезд пусть увидят. Не мешкайте – вас ждут те, кто уже наточил свои копья. – Старая хищница ткнула в сторону палачей скрюченным пальцем.

Сопровождаемые перестуком костей, изанузи с дикими воплями бросились врассыпную. Они мчались во всех направлениях – прямо туда, где застыли воины. Уследить за всеми было невозможно, и мы с содроганием смотрели на ближайшую к нам старуху. Внезапно она остановилась, будто споткнувшись, в нескольких шагах от шеренги воинов и начала дикий танец, кружась с невероятной быстротой и выкрикивая: «Тут они все, рядом… Я чую, чую злодея! Близко и отравитель! А вот и мысли того, кто ненавидит короля!»

Пляска становилась все быстрее и безумнее, пока жуткая особа не довела себя до экстаза, так что ее глаза остекленели, пена вскипела на вопящих губах, а тело стало сотрясаться от мелкой дрожи. Тогда она замерла и напряглась, словно охотничья собака, почуявшая дичь, и повернулась к оцепеневшим воинам. Нам показалось, что даже их отвага дала трещину, ибо могучие мужчины подались назад. Старуха рухнула на четвереньки и поползла, затем внезапно вскочила и коснулась своим раздвоенным жезлом руки высокого юноши.

В ту же секунду два стоявших рядом кукуана подхватили обреченного на смерть воина и повели к королю. Парень не сопротивлялся, но было видно, что он с трудом, как будто парализованный, переставляет ноги, а его руки, из которых выпало копье, казались безжизненными. Двое палачей быстро шагнули ему навстречу.

– Уничтожить негодяя! – приказал Твала.

– Смерть! – проскрипела Гагула.

– Смерть паршивцу! – эхом отозвался Скрагга, сопроводив свои слова довольным смешком.

Один из верзил с размаху вонзил копье в сердце жертвы, а другой добил юношу дубиной.

– Один, – открыл счет король.

Тело «преступника» оттащили в сторону и швырнули на землю. Сразу за первым последовал другой несчастный, шедший так же безропотно, как бык на бойню. На этот раз, судя по плащу из шкуры леопарда, это был не простой человек. Вновь прозвучали страшные слова – и «колдун» рухнул бездыханным.

– Два, – продолжал считать Твала.

Кровавая забава продолжалась до тех пор, пока около сотни мертвых тел, уложенных рядами, не оказались позади нас. Я слышал о состязаниях гладиаторов в Древнем Риме и о боях быков в Испании, однако кукуанская ночная охота на колдунов превзошла все мыслимые ожидания. Не выдержав кровавого ужаса, мы вскочили и попытались остановить убийства, но король повелительно взмахнул рукой, приказывая нам сесть и не двигаться.

– Правосудие должно свершиться, белые люди, – прохрипел он. – Эти псы – коварные колдуны, и справедливость требует их смерти!

К счастью, во всем этом бреду наступил перерыв – утомленные своей работой, охотницы за колдунами вновь собрались перед Гагулой. Мы решили, что представление окончено, но не тут-то было. Древнее чудовище поползло прямо к нам, затем неожиданно поднялось, свернуло в сторону, будто что-то вспомнив, и, опираясь на клюку, заковыляло к ближайшему ряду воинов. Ужасная ведьма с головой стервятника, согнутая вдвое грузом неисчислимых лет, представляла собой омерзительное зрелище, в особенности в тот момент, когда, словно заново обретя силы, принялась метаться в бешеной пляске с не меньшей энергией, чем ее зловещие ученицы. Монотонно выкрикивая какие-то заклинания, Гагула наконец завершила свой отвратительный танец, бросилась к статному воину средних лет, стоявшему во главе полка, и ткнула в него жезлом.

По рядам пробежал стон, затем ропот, однако никто не пошевелился, и избранника старухи увели на казнь. Позже мы узнали, что этот военачальник обладал огромным богатством и стал слишком влиятелен. К тому же он был двоюродным братом короля.

Довольный Твала подвел итог: в эту ночь были казнены сто три человека.

Гагула же продолжала вращаться в пляске неподалеку от нашей троицы.

– Пусть меня вздернут на рее, если она не собирается испробовать свои фокусы на нас! – воскликнул капитан.

– Да бросьте вы, Джон! – отмахнулся мрачный сэр Генри.

Должен признаться, что, когда я увидел, как старая ведьма, продолжая вертеться и дергаться, подходит все ближе и ближе, мне стало не по себе. Я оглянулся на ряды казненных, и меня охватила предательская дрожь. Гагула в эту минуту выглядела точь-в-точь как ожившая суковатая палка, к тому же спятившая. Глаза старухи сверкали адским огнем. Наконец она замерла и сделала стойку.

– Ну, который из нас? – задумчиво пробормотал сэр Генри.

Однако он ошибся – не мы были нужны злобной изанзи. Гнусная тварь стремительно коснулась жезлом плеча Амбопы, вернее Игнози.

– Я чую! – визгливо завопила она. – Убейте его – он полон зла! Умертвите незнакомца, прежде чем по его воле прольются потоки крови. Слушай меня, король!

Все опешили, включая и Твалу, и я немедленно воспользовался паузой.

– О, великий король кукуанов, – я поднялся с табурета, – этот человек – слуга твоих гостей. Тот, кто прольет его кровь, вонзит копье в наши сердца. Во имя священного закона гостеприимства я прошу у тебя защиты для него.

– Гагула, мать всех ведуний, сказала свое слово. Ему придется умереть, белые люди, – угрюмо заявил циклоп.

– Нет, он не умрет, Твала! – воскликнул я. – Мы убьем всякого, кто осмелится коснуться Амбопы.

– Схватить этого человека! – громовым голосом взревел король, обращаясь к палачам, с ног до головы залитым кровью жертв.

Громилы шагнули было к нам, однако внезапно остановились: Игнози вскинул копье, целясь в ближайшего из палачей. Так просто расставаться с жизнью этот парень явно не собирался.

– Назад, псы! – крикнул я. – Если с его головы упадет хотя бы один волосок, ваш король умрет! – Дуло моего револьвера смотрело точно в единственный глаз Твалы.

Сэр Генри и Джон Гуд также были наготове. Англичанин навел свое оружие на палачей, а капитан держал на мушке Гагулу.

– Ну, – проговорил я, – так что ты решил, король?

– Уберите эти ваши заколдованные штуки, – недовольно проворчал Твала. – Я пощажу вашего слугу… во имя гостеприимства, а не из страха… Ступайте прочь отсюда!

– Давно бы так, – пробормотал я и добавил во всеуслышание: – Хорошо. Мы устали от кровопролития и хотим отдохнуть. Пляска закончена?

– Да, – угрюмо ответил Твала и отвернулся. – Пусть этих… – король указал на мертвецов, – бросят гиенам и хищным птицам…

Он поднял копье, и сейчас же кукуанские полки в глубоком молчании пришли в движение, покидая королевский крааль. Мы также поднялись и, довольно прохладно распростившись с его величеством, отбыли восвояси.

Едва оказавшись под кровом своей хижины, мы прежде всего зажгли огонь в лампе, которой пользуются кукуаны, – фитиль ее сделан из волокон пальмового листа, а внутри находится очищенный жир гиппопотама.

– Знаете ли, друзья, – наконец проговорил сэр Генри, – мне тошно даже вспоминать о том, что нам довелось сегодня увидеть.

– Если у меня и были какие-либо сомнения по поводу мятежа Игнози, то теперь я готов всемерно помогать ему, – заявил капитан. – До чего же мерзкий тип этот Твала! Я из последних сил сдерживался, пока шло это побоище. Интересно, где сейчас Инфадус? Он как будто уцелел… Игнози! Друг мой, ты должен быть нам признателен – твою королевскую шкуру едва не продырявили насквозь.

– Я и есть признателен, Бугван. – К нашему бывшему слуге от пережитого напряжения неожиданно вернулись способности к английскому языку. – Буду помнить. А Инфадус скоро явится. Мы должны спокойно ждать.

Оставалось только отыскать трубки, набить их табаком и с наслаждением раскурить.