Мы шли уже больше часа в полной темноте, когда тот край луны, который скрылся первым, выглянул снова, – затмение заканчивалось. Спустя некоторое время звезды начали бледнеть и стало настолько светло, что можно было осмотреться вокруг. Оказалось, что мы уже за пределами города Луу и приближаемся к невысокому холму, окружностью примерно в две мили, с плоской вершиной, – типичной для Южной Африки возвышенности. Тем не менее склоны холма, имевшего форму подковы и усыпанного валунами, оказались довольно-таки крутыми, а кое-где и обрывистыми. Наверху располагалось плато, поросшее травой; оно, по словам Инфадуса, использовалось в качестве военного лагеря. Обычно его гарнизон состоял из одного полка, в котором насчитывалось около трех тысяч человек, однако, с трудом поднявшись по крутому склону, мы увидели при свете вновь появившейся луны, что там собралось гораздо большее количество воинов. Затмение явно выбило их из колеи – сбившись в кучки, люди со страхом смотрели на небо. Почти никто не обратил на нас внимания, и мы быстро прошли сквозь толпу к большой хижине в центре плато. Там, к нашему удивлению, нас ожидали два человека, нагруженные нашими пожитками, оставленными в городе при поспешном бегстве.
– Я успел послать за вещами, – проговорил Инфадус. – А также и за этим. – Старик не без сожаления протянул капитану брюки.
С воплем восторга Джон поспешно натянул на себя драгоценную пропажу. С этого знаменательного момента кукуаны могли лицезреть только его единственную бакенбарду, стеклянный глаз и самодвижущиеся зубы.
Затем Инфадус сообщил, что распорядился с наступлением рассвета собрать все полки`, дабы объяснить воинам цель мятежа, а также представить Игнози – законного короля страны. И действительно, наутро, едва взошло солнце, войско численностью почти в двадцать тысяч воинов, цвет армии кукуанов, было построено в плотное каре. Туда же направились и мы. Когда мы остановились на открытой стороне квадрата, нас сразу окружили вожди и военачальники.
После того как воцарилась абсолютная тишина, Инфадус вскинул в приветствии ладонь и заговорил – подобно большинству представителей кукуанской знати, он был прирожденным оратором. Начал он с событий далекого прошлого, то есть с предательского убийства Твалой своего брата-близнеца – отца Игнози. Затем перешел к истории бегства жены законного короля и его сына, обреченных на голодную смерть. Постепенно добравшись до сегодняшних событий, он заявил, что страна стонет и страдает под жестоким игом самозванца Твалы, и описал ночную охоту за колдунами, в которой бессмысленно лилась кровь лучших молодых воинов…
– И вот, – наконец воскликнул старик, – на Землю Кукуанов пришли белые вожди! Еще со звезд они увидели страдания народа и решили ценой собственных лишений облегчить его участь. Поэтому они взяли за руку законного короля этой страны, Игнози, который томился в изгнании, и провели его через неприступные горы. А затем своими глазами они увидели зверскую жестокость Твалы – и терпению их пришел конец. Чтобы убедить недоверчивых в своем могуществе и спасти жизнь прекрасной танцовщицы Фулаты, повелители погасили луну и умертвили дьявола Скраггу. Белые люди – верные друзья кукуанов, они готовы помочь им свергнуть мерзавца Твалу и возвести на трон законного короля!
Я чуть не прослезился, слушая эту блистательную речь, а между тем среди воинов послышался одобрительный гул. Теперь пришел черед нашего парня Амбопы, то есть Игнози. Он коротко поведал о своей судьбе и закончил следующими словами:
– О вожди, военачальники, воины и народ! Вы все слышали. Теперь для вас наступило время сделать выбор между мною и тем, кто незаконно восседает на моем троне. Это подлый убийца своего брата. Он изгнал мать и ребенка королевской крови, чтобы тот погиб во мраке и холоде. Ваши вожди могут подтвердить, что в моих жилах действительно течет королевская кровь, так как они видели змею, обвивающуюся вокруг моего тела. И если бы я не был королем, разве эти белые люди, владеющие тайнами волшебства, стали бы на мою сторону? Разве тьма, которой они покрыли землю, чтобы вселить ужас в душу Твалы, не окутала и вас?
– Да-а-а-а-а!.. – эхом покатилось по склону.
– Я – ваш король! – Игнози выпрямился во весь свой исполинский рост и занес над головой боевой топор с широким, сверкающим в лучах утреннего солнца лезвием. – Пусть выйдет любой из сыновей кукуанов и скажет, что это неправда, и я сражу его в честном поединке. Пусть он своей багряной кровью докажет, что я не лжец!
Поскольку никто не откликнулся на этот горделивый вызов, наш бывший слуга продолжил свою тронную речь:
– Ваш король Игнози поведет вас к победам и славе. Каждый займет достойное место в моем войске. Я дам вам быков и жен. И умру вместе с вами, если нам суждено пасть в бою. Вот мой обет: как только я взойду на престол моих предков, бессмысленному кровопролитию в Земле Кукуанов будет положен конец. Прекратятся охота за колдунами и захват чужих краалей. Ни один человек не умрет насильственной смертью, если он не совершит тяжкого преступления. Не будет кровавых жертвоприношений… – Амбопа запнулся, однако его голос тут же окреп. – Каждый из вас будет спать спокойно в своей хижине, и правосудие восстановится на всей нашей земле. Сделали ли вы выбор, вожди, военачальники, воины и народ?
– Наш выбор сделан, король! – выдохнула толпа.
– Скоро Твала явится сюда со всеми, кто еще верен ему; его гонцы летят во все уголки страны, чтобы собрать могучую армию и напасть на нас: на меня, мой народ и наших белых защитников. И тогда станет ясно, кто действительно предан мне. Об этих людях я не забуду, когда придет время делить добычу. Я все сказал, вожди, военачальники, воины и народ. А теперь ступайте в свои хижины и готовьтесь к жестокому бою!
В полной тишине Инфандус вскинул руку, и в ответ прогремел королевский клич «Куум!» – знак того, что полки признали Игнози своим властителем. Затем воины перестроились в колонны и разошлись.
Спустя полчаса мы держали военный совет. Присутствовали командиры всех полков. Разведчики донесли, что войска уже стягиваются на помощь Твале, и не только из окрестностей Луу, но и с дальних окраин страны. У нас было около двадцати тысяч воинов – семь лучших полков. Однако, по подсчетам Инфадуса и вождей, Твалу могли поддержать по меньшей мере тридцать пять тысяч воинов, пока остававшихся верными ему. Кроме того, к середине следующего дня подоспеют еще не меньше пяти тысяч.
Разумеется, мы не исключали того факта, что часть войск короля-узурпатора может перейти на нашу сторону, но полагаться на это не следовало. Ясно было одно – вскоре нас атакуют значительно превосходящие силы противника. И все же опытные вожди сходились во мнении, что в ближайшую ночь противник не перейдет в наступление, а будет тщательно готовиться к штурму холма, надеясь на свое численное преимущество. Кроме того, кукуанам нужно прийти в себя после затмения, которое они сочли великим колдовством. Военачальники утверждали, что атака произойдет завтра утром, и оказались правы.
Впереди у нас был целый день, и мы начали с того, что постарались как можно лучше укрепить свои позиции. Все работали не покладая рук. Холм, где стояли наши полки, не был крепостью – он издавна служил временным лагерем. Поэтому пришлось завалить каменными глыбами все тропы, ведущие к плато, и сделать склоны настолько неприступными, насколько это было возможно за такое короткое время. По окружности плато мы сложили на всех позициях груды камней для метания – они были предназначены для отражения первой атаки противника, а также определили задачи и возможности каждого полка, наметили цели. Так прошли день и тревожный вечер.
Перед самым заходом солнца к подножию нашего холма со стороны города приблизилась небольшая группа воинов. Один из них держал в руке пальмовый лист – знак парламентера. Игнози, Инфадус, несколько вождей и мы трое спустились к ним. Посланец Твалы оказался воином мужественного вида, облаченным в плащ из леопардовой шкуры. Мы остановились друг напротив друга.
– Приветствую вас! – звучно крикнул парламентарий. – Король прислал меня к тем, кто начал войну против него. Лев шлет привет шакалам, злобно рычащим у его ног…
– Будет тебе сотрясать воздух, – насмешливо заметил я. – Говори дело!
– Вот слова короля. Сдайтесь на его милость, иначе ни один из вас не уйдет с холма живым.
– Какие же условия предлагает Твала? – полюбопытствовал я.
– Он добр и милосерден, как и подобает великому королю. Вот его слова: «Один человек из каждого десятка будет казнен, остальным вернут свободу. Однако белый человек по имени Инкубу, убивший моего сына Скраггу, а также черный человек, его слуга, нагло заявивший притязания на священный трон Земли Кукуанов, и Инфадус, мой брат, который затеял мятеж против меня, должны умереть в мучениях. Их принесут в жертву Молчаливым».
Мы коротко переговорили, и я, напрягая голос, чтобы меня слышали воины на холме, ответил:
– Возвращайся к Твале, пославшему тебя, и передай слово в слово то, что я скажу. Мы – Игнози, законный король кукуанов, Инкубу, Бугван и Макумазан – белые мудрецы, спустившиеся со звезд, и колдуны, погасившие луну, а также Инфадус, родом из королевского дома, вожди, военачальники и народ – заявляем, что не покоримся. Прежде чем дважды зайдет солнце, труп подлого негодяя Твалы будет смердеть у ворот его крааля. Игнози, отца которого он убил, станет законным королем. А теперь иди, пока тебя не выгнали отсюда плетью, жалкий пес!
Почти сразу после ухода парламентера солнце село и на землю спустилась кромешная тьма. Однако костров мы не разводили, и, несмотря на то что все были чрезвычайно утомлены, фортификационные работы продолжались. Наконец, примерно в час пополуночи, мы завершили все, что было в наших силах, и лагерь погрузился в чуткий сон; лишь негромкая перекличка часовых время от времени нарушала тишину.
Напоследок мы с сэром Генри в сопровождении Игнози и одного из вождей спустились с плато и обошли все передовые посты. Затем вернулись и стали осторожно пробираться к своей хижине среди тысяч спящих воинов; лунный свет играл на их копьях и скользил по лицам, прохладный ночной ветерок шевелил их плюмажи, и я с грустью подумал, что человек так спокойно спит разве что перед смертью.
– Как вы думаете, многие ли из этих людей доживут до завтрашнего заката? – спросил сэр Генри, словно прочитав мои мысли.
– Боюсь, этот вопрос относится не только к кукуанам. Признаюсь вам, сэр, что я и сам близок к постыдной панике.
Мой спутник задумчиво погладил свою белокурую бороду.
– Мне уже не раз приходилось слышать от вас подобные вещи, мистер Квотермейн, – с улыбкой произнес англичанин.
– Да, но сейчас мне вовсе не до шуток. Я, знаете ли, сильно сомневаюсь, чтобы кому-нибудь из нас удалось дожить даже до следующего обеда. Нас атакует туча свирепых прихлебателей Твалы, а между тем шансов удержаться на этих позициях не так уж много.
– Во всяком случае дешево мы свои жизни не отдадим. Послушайте, дорогой мой Квотермейн, дело это и впрямь скверное, и, по сути, не надо бы нам в него совать нос. Но раз уж так вышло, придется стоять до конца. Я, честно говоря, предпочитаю быть убитым в бою. К тому же теперь, когда осталось так мало надежды на то, что я отыщу своего несчастного брата, мне легче примириться с мыслью о смерти. Резня здесь, конечно, будет ужасная, но мы должны не посрамить свою репутацию и сделать все возможное. Смелым сопутствует удача, и, как знать, может, впереди нас ждет победа.
Великану-англичанину и в самом деле, судя по блеску глаз, нравилось воевать. В отличие от вашего покорного слуги. Мы оба замолчали и отправились соснуть хотя бы пару часов.
Перед восходом солнца нас разбудил Инфадус, сообщивший, что в Луу замечено большое оживление и что мелкие отряды королевских войск движутся к нашим передовым позициям. Мы тут же облачились в свои кольчуги, а сэр Генри разоделся как настоящий кукуанский воин. Инфадус снабдил его полным боевым нарядом: плащом из тех, какие носят вожди, плюмажем из черных страусовых перьев и великолепной набедренной повязкой-мучей из белых буйволовых хвостов. Тяжелые сандалии, круглый железный щит, обтянутый кожей, метательные ножи и боевой топор довершали снаряжение сэра Генри, к которому он все же добавил револьвер. Вид у него был дикарский, но, должен признать, никогда прежде мне не доводилось видеть более внушительного борца за справедливость.
Вместе с Игнози, облаченным в такой же наряд, оба выглядели былинными богатырями. Чего нельзя было сказать о нас с капитаном. Моя кольчуга висела на мне мешком – я надел ее поверх всей прочей одежды. Кроме того, на случай, если придется стремительно отступать, я сменил сапоги на мягкие башмаки из сыромятной кожи. Копье и щит, которыми я, признаться, толком не умел пользоваться, пара ножей, револьвер и, наконец, плюмаж, прикрепленный к охотничьей шляпе, завершали мою скромную экипировку. Джон Гуд, невысокий плотный джентльмен с моноклем в глазу и лицом, чисто выбритым с одной стороны, был облачен в кольчугу, заправленную в довольно потрепанные вельветовые штаны, и тоже выглядел не слишком кровожадно.
Тем не менее мы решили взять с собой еще и винтовки, но поскольку патронов у нас оставалось мало, а толку от винтовок, если дело дойдет до рукопашной, немного, мы велели нести их воинам, назначенным Инфандусом нашими оруженосцами.
Наспех перекусив, мы отправились взглянуть, как развиваются события. В небольшом гроте у самого склона холма, который служил одновременно наблюдательным пунктом и штабом, мы обнаружили Инфадуса. Позади пещеры расположился его полк «Серых» – три с половиной тысячи отборных воинов, главный резерв и последняя надежда нашей мятежной армии. Воины группками и поодиночке лежали на траве, наблюдая, как колонны королевских войск, подобно веренице муравьев, выползают из Луу.
Колонн противника оказалось три, и в каждой насчитывалось не меньше двенадцати тысяч человек. Выйдя за пределы города, они перестроились в боевые порядки и разделились: один отряд повернул направо, другой – налево, а третий начал медленно приближаться к нам.
– Ага! – воскликнул Инфадус. – Они намерены атаковать сразу с трех сторон!