Ночь прошла ужасно. Лишь сон, который время от времени посещал нас, помог нам ее пережить. Однако, едва смежив веки, я тут же просыпался – мысль о неизбежной гибели будила меня. Тишина в тайнике была полной и гнетущей – сюда не проникал ни единый звук. Мы были погребены в недрах горы; а в вышине, в тысяче футов от нас, свежий ветер взметал снежные вихри. Длинный тоннель и каменная стена в пять футов толщиной отделяли нас от Чертога Смерти. Грохот всей земной и небесной артиллерии не достиг бы наших ушей. Мы были полностью отрезаны от мира.
В темноте я с иронией размышлял о нелепости нашего положения: нас окружали сокровища, которых хватило бы, чтобы погасить национальный долг огромной страны или построить флотилию броненосцев, и вместе с тем мы охотно отдали бы все это за самую крохотную надежду вырваться отсюда. Мы, не задумываясь ни на секунду, расстались бы с этими грудами золота и алмазов за кусок лепешки или стакан воды, и даже за то, чтобы нашим страданиям поскорее пришел конец.
– Капитан, – неожиданно произнес сэр Генри, и его голос в напряженной тишине показался мне незнакомым, – сколько у нас осталось спичек?
– Восемь, сэр.
– Зажгите одну. Посмотрим, который час.
На моих часах было пять утра. Именно сейчас на снеговых вершинах начинает розоветь нежная утренняя заря и свежий ветерок рассеивает ночной туман в горных ущельях.
– Нам стоит поесть, чтобы поддержать силы, – предложил я.
– Чего ради? – уныло отозвался Джон Гуд. – Чем скорее мы умрем, тем лучше.
– Пока человек жив, он не должен терять надежду, – бодро провозгласил Генри Куртис.
Мы перекусили и выпили по глотку воды. Прошло еще некоторое время. Сэр Генри предложил перебраться как можно ближе к двери и кричать, так как у нас теплилась слабая надежда, что кто-нибудь снаружи услышит нас. Выбор пал на капитана – за годы службы во флоте у него выработался довольно пронзительный голос. Джон ощупью добрался до двери и начал орать что есть мочи. Мне никогда прежде не приходилось слышать подобных воплей, однако они произвели не больший эффект, чем жужжание москита. Снова наступила тишина; Гуд вернулся к нам, сорвав голос. Он испытывал такую жажду, что пришлось дать ему напиться.
Мы решили, что идея с криками никуда не годится, и вновь уселись, прислонившись к ящикам, наполненным никчемными сокровищами. Бездействие в том положении, в котором мы оказались, совершенно невыносимо. Признаюсь, я даже пустил слезу, дав волю отчаянию. Капитан был молчалив и мрачен. Лишь сэр Генри делал все возможное, чтобы хоть немного успокоить наши взвинченные нервы. Он начал было припоминать истории о чудесном избавлении от гибели, когда люди считали себя уже обреченными, а затем перешел к утешительным сентенциям о том, что наши страдания вскоре закончатся, а смерть от голода – легка и милосердна.
Так тянулся день, похожий на непроглядную ночь. Когда я зажег еще одну спичку, чтобы взглянуть на часы, оказалось, что уже семь вечера. Есть хотелось невыносимо, и, пока мы во тьме шарили в корзине, мне пришла в голову неожиданная мысль.
– Послушайте, друзья, – задумчиво поинтересовался я, – а почему, собственно, мы еще не задохнулись? Тут душновато, но воздух не становится хуже.
– Бог ты мой! – Джон Гуд резво вскочил на ноги. – Как же я не догадался! Каменная дверь совершенно герметична, и, если бы не было какого-то другого притока воздуха, мы бы давно погибли от удушья… Надо искать!
Что нам нужно искать, мы и сами не знали, однако, позабыв о еде и передвигаясь на четвереньках в темноте, принялись тщательно ощупывать не только стены камеры-сокровищницы, но и все ее пространство в поисках даже самой слабой воздушной тяги.
Эта разведка продолжалась около часа, пока мы с сэром Генри не прекратили поиски, убедившись в тщетности наших действий, а заодно набив себе синяков и шишек. В непроглядной тьме мы то и дело натыкались то на слоновые бивни, то на ящики, то друг на друга. Но капитан и не думал сдаваться.
– Послушайте, друзья, – вдруг просипел он сдавленным голосом, – идите-ка сюда…
Нечего и говорить, что мы немедленно бросились к нему.
– Мистер Квотермейн, положите вашу руку туда, где лежит моя. Чувствуете?
– Кажется, слабое дуновение…
– А теперь прислушайтесь. – Джон поднялся и с силой топнул ногой.
Надежда вспыхнула в наших сердцах: звук был такой, будто под слоем камня находилась полость. Дрожащими руками я зажег спичку.
Мы увидели, что находимся в том углу комнаты, до которого до сих пор не добрались. Пока догорала спичка, мы внимательно осмотрели пол. В камне виднелась едва заметная щель, и – силы небесные! – вровень с полом в камень было врезано бронзовое кольцо.
Капитан молча достал складной нож с крючком, с помощью которого извлекают мусор, застрявший в лошадином копыте. Он открыл его и попытался подцепить кольцо. Хоть и с трудом, но это ему удалось, и Джон начал крайне осторожно приподнимать его, так как опасался сломать крючок. Вскоре кольцо оказалось в вертикальном положении. Капитан, просунув в него пальцы, изо всех сил потянул кольцо вверх, но каменная плита не поддалась.
– Дайте-ка мне! – воскликнул я, горя нетерпением.
Я ухватился за кольцо и напряг все свои силы, но – безуспешно.
Тем же крючком Джон Гуд прочистил всю трещину в полу, через которую проходил воздух.
– А теперь, Генри, – сказал он, – беритесь за дело. Двое не могут одновременно взяться за кольцо, и вам придется потрудиться всерьез… Нет, погодите! – Сдернув шейный платок из черного шелка, Гуд пропустил его сквозь кольцо. – Вы, мистер Квотермейн, хватайтесь за сэра Генри и тяните изо всех сил, как только я подам команду. Итак, начали!
Сэр Генри напряг всю свою колоссальную мощь, то же самое сделали и мы с капитаном в меру отпущенных нам природой сил.
– Еще! Она поддается! – выкрикнул, задыхаясь, англичанин, и я услышал, как трещат мышцы его могучей спины. Внезапно струя прохладного воздуха ворвалась в комнату, и мы втроем едва не рухнули навзничь, а на пол с грохотом упала каменная плита.
– Зажгите спичку, мистер Квотермейн, – проговорил сэр Генри, как только мы немного отдышались. – И осторожнее, не свалитесь вниз.
При мерцающем свете мы отчетливо увидели первую ступеньку каменной лестницы.
– Что будем делать дальше? – спросил Джон.
– Положимся на судьбу и спустимся.
– Стойте! – Сэр Генри схватил меня за руку. – Мистер Квотермейн, надо взять с собой корзину с остатками еды и воду, все это может нам пригодиться.
Я начал ощупью пробираться обратно к ящикам, на которых мы сидели, и по пути меня одолел соблазн. Утром мы и не вспоминали об алмазах – даже мысль о них казалась невыносимой, потому что именно они стали причиной наших несчастий. Однако, подумал я, не помешает захватить с собой несколько штук на случай, если нам удастся выбраться из этой кошмарной дыры. Я запустил руку в первый ящик и наполнил алмазами карманы моей старой охотничьей куртки, а затем, немного поколебавшись, прибавил пару пригоршней крупных камней из третьего ящика.
– Друзья! – крикнул я. – Не взять ли и вам с собой немного драгоценных камней? Я набил ими все карманы.
– К дьяволу ваши алмазы! – отозвался сэр Генри. – Надеюсь, что никогда в жизни больше не увижу ни единого.
Капитан даже не откликнулся – он прощался со своей чернокожей Фулатой, которая так преданно его любила. Их безразличие к сокровищам не показалось мне странным; проведя больше суток в таком месте, без еды и питья, я и сам хотел одного – вырваться из гибельного плена. Но привычка, выработанная годами – никогда не бросать того, что может пригодиться, – сработала и сейчас.
– Ну, где же вы, мистер Квотермейн? – Генри Куртис уже стоял на первой ступени каменной лестницы. – Я иду вперед, на разведку.
– Осторожнее, не сломайте шею! – предупредил я его, находясь уже рядом с капитаном Гудом. – Внизу могут быть пропасть или колодец…
– Скорее там будет еще одна пещера, – пробормотал он, медленно спускаясь и отсчитывая на ходу ступени.
Досчитав до пятнадцати, сэр Генри остановился.
– Здесь лестница кончается! – крикнул он. – Кажется, я вижу туннель… Спускайтесь!
Джон двинулся вниз, а за ним и я; у подножия лестницы мы зажгли нашу предпоследнюю спичку. В ее колеблющемся свете я различил, что мы стоим в узком туннеле, от которого под прямым углом ответвляются две боковые галереи. Больше нам не удалось ничего разглядеть, так как спичка обожгла мне пальцы и погасла. Тут же возник вопрос – в какую сторону повернуть? Невозможно было предугадать, куда приведут эти галереи: может быть, к спасению, а может, и к гибели. Мы колебались, пока капитан не припомнил, что, когда я зажег спичку, пламя отклонилось влево.
– Воздух проникает сюда снаружи, а не наоборот, – заявил Гуд. – Надо идти навстречу сквозняку.
Держась за холодную и влажную стену и осторожно ощупывая ногой почву, прежде чем сделать следующий шаг, мы понемногу удалялись от проклятой сокровищницы. Если когда-нибудь туда проникнут любители приключений или алмазов – чего, я полагаю, никогда не случится, – то в качестве доказательства, что мы там побывали, они найдут открытый ящик с драгоценностями, пустую лампу из тыквы-горлянки и белые косточки красавицы Фулаты…
Так мы двигались на протяжении минут двадцати, когда галерея вдруг сделала резкий поворот, пересеклась с еще одной галереей, а вскоре нам пришлось повернуть в третий туннель, – и так продолжалось в течение нескольких часов. Казалось, мы блуждаем в каменном лабиринте, из которого нет выхода. Мы предположили, что эти подземные ходы – древние штольни копей, а проложены они в столь причудливых направлениях в зависимости от того, как проходила в горной породе алмазоносная жила. В конце концов мы остановились в полном изнеможении. Надежда на спасение снова стала призрачной.
Так, прислонившись к стене, мы сжевали жалкие остатки нашей провизии и выпили последний глоток воды, потому что давно мучились жаждой. Говорить не хотелось. Подавленные, мы уже было присели, чтобы вздремнуть, как вдруг мне показалось, что я слышу какой-то далекий звук. Среди мертвой тишины раздавалось едва различимое журчание воды. Мы продолжили идти, и по мере нашего продвижения вперед звук становился все более явственным. Вскоре мы отчетливо услышали шум быстрого потока.
Откуда здесь, в недрах земли, проточная вода? Мы не искали ответа на этот вопрос, а просто ощупью делали шаг за шагом.
– Будьте осторожны, – сказал сэр Генри и прервался на полуслове, потому что в этот момент раздались всплеск и крик шедшего впереди нас Гуда.
– Джон! Где вы? – в испуге закричали мы и, к великому облегчению, услышали его задыхающийся голос:
– Я держусь за скалу. Зажгите спичку…
Мне пришлось использовать последнюю спичку. Ее слабый огонек осветил темную реку, катившую свои воды у самых наших ног. Мы не смогли рассмотреть, широка ли она, глубока ли, – однако отчетливо заметили силуэт капитана, висящего на выступе скалы.
– Будьте готовы вытащить меня! Я прыгаю! – крикнул Джон.
Раздался всплеск – и он поплыл в нашу сторону, отчаянными усилиями превозмогая быстрое течение. Сэр Генри протянул руку – и мы одним рывком извлекли на сушу нашего капитана.
– Клянусь, – прохрипел он, жадно хватая ртом воздух, – я был на волосок от гибели. Течение сильнейшее, я не чувствовал под ногами дна…
Стало ясно, что здесь нам не пройти. Гуд немного передохнул и обсох, все мы вдоволь напились и смыли, насколько это оказалось возможным, грязь со своих лиц и рук, а затем покинули берег этого африканского Стикса и повернули туда, откуда пришли. Джон по-прежнему шел впереди.
Спустя довольно долгое время мы снова добрались до лестницы.
– Ну что ж, теперь попробуем повернуть направо, – устало проговорил сэр Генри. – Впрочем, здесь все пути одинаковы. Остается только идти, пока не упадешь замертво…
Мы медленно заковыляли, едва волоча ноги, по новому туннелю. Примерно через час Генри Куртис вдруг остановился так резко, что мы уткнулись в его широкую спину.
– Я схожу с ума – или там, впереди, в самом деле свет?.. – пробормотал он.
Так закончились наши мытарства. Пятно тусклого света привело нас к узкому лазу, через который проникало дуновение свежего воздуха. Каменная галерея продолжала сужаться, пока не достигла размеров старой лисьей норы. Стены ее были уже не каменными, а состояли из синей глины. Мы двинулись вперед на четвереньках, кое-где даже на животе. Еще пара отчаянных рывков – и сэр Генри выбрался наружу, а за ним последовали и мы с капитаном.
Высоко над нами сияли полуночные звезды, сладкий воздух опьянял; ничего не соображая от счастья, мы бросились друг к другу, – но внезапно мягкая и влажная почва ушла у нас из-под ног. Мы стремительно покатились вниз по какому-то склону, приминая траву и ломая кустарник.
Инстинктивно ухватившись за какой-то побег, я сумел затормозить свое падение, перевел дух и закричал во всю мочь. Где-то поблизости, чуть ниже по склону, отозвался Генри Куртис. Я подполз к нему и обнаружил, что он, изрядно помятый, все же отделался небольшими ушибами. Джона мы нашли застрявшим в развилке какого-то корявого ствола. Ему основательно досталось, он был без сознания, но вскоре очнулся. Окончательно придя в себя, мы уселись на траву и огляделись.
В сером предрассветном тумане проступили склоны гор – и мы увидели, что находимся на дне огромной чаши – воронки древней копи. Вверху, на ее краю, брезжили смутные очертания трех Молчаливых. Галереи, по которым мы блуждали на протяжении этой ночи, очевидно, некогда сообщались с алмазной копью; что касается подземной реки, протекающей в недрах горы, то одним небесам известно, откуда она тут взялась.
Становилось все светлее, и мы счастливо переглянулись. Надо признаться, что в то памятное утро каждый из нас едва узнал лица друзей. Запавшие глаза, ввалившиеся щеки, потрескавшиеся губы, следы тоски и лишений – словом, благородными джентльменами назвать нас тогда было бы трудно. Все мы с головы до ног были покрыты пылью, грязью, синяками и ссадинами. Неизвестно лишь, как уцелел монокль капитана, по-прежнему торжественно красовавшийся в его глазнице.
Наконец мы поднялись и начали медленно карабкаться вверх по крутому склону необъятной воронки. Каждое движение причиняло боль, однако более часа мы упорно ползли вверх, скользя по голубой глине и цепляясь за торчащие корни и жесткие стебли злаков. Наконец мы оказались на краю копи и ступили на Великую Дорогу – в точности напротив трех Молчаливых.
На расстоянии сотни ярдов от нас перед хижинами горел костер, вокруг которого сидели кружком кукуаны. Мы поплелись туда, поддерживая друг друга, то и дело останавливаясь, чтобы отдышаться. Один из людей у костра поднялся и, заметив нас, упал на землю, завопив от страха. Я громко воскликнул:
– Инфадус! Это мы!..
– О, мои повелители! Вам удалось вернуться из Царства Мертвых?! – Старик стремительно вскочил и бросился нам навстречу.
На полпути он вдруг остановился как вкопанный, на лице его отразился ужас, смешанный с сомнением, затем оно просияло, и старый воин со слезами на глазах опустился на колени, обхватив ноги шатающегося от усталости сэра Генри.