Может ли стайка лесных существ навредить шестерым испуганным магам? Тем, у кого сразу включился инстинкт самосохранения. Тем, у кого нерастраченная сила того и гляди выплеснется. Тем, кто не собирался сегодня умирать.
Наверное, это была самая короткая схватка на моей памяти. Нечисть, не добежав до нас несколько десятков метров, стала спотыкаться о будто ожившие камни и падать. А следом и вовсе остановилась, не в силах преодолеть воздушный барьер — в бой вступил Аганин. Завершили начатое Рамиль с Куракиным, залив все пространство перед собой огнем. Всполохи моего друга можно было распознать по ослепительному багрянцу, тогда как пламя высокородного отличалось ярко-желтым цветом. Если мне не изменяет память, чем выше температура огня, тем он светлее. Что не удивительно, все-таки Куракин был посильнее.
— Это что за твари? — стояла Терлецкая со своими материализованными Иглами, которые даже не успела бросить.
— Пойдем посмотрим, — предложил я.
— Стоять! — осадил всех Куракин. — Не забывайте, кто здесь главный. Так-то! А теперь пойдем посмотрим.
По земле, чавкающей из-за растаявшего снега, мы побрели к останкам не совсем разумных существ. Ну, а кому еще придет в голову напасть на нас? Мне было чуть полегче, я быстро уплотнял место, куда ступит нога, а вот остальные чертыхались и чавкали ботинками.
— Когда нас отправят на вызов в какой-нибудь нормальный город? — жаловалась Терлецкая. — Где не надо будет лазить по лесам.
— Когда твари начнут водиться в городе, тогда и вызовут, — философски отозвался Рамик. Он подошел к ближайшему телу и скривился. — Фу. Это что такое?
Наши маги огня поработали на совесть. Вниманию группы предстала обугленная тушка. Худые длинные ноги были отдаленно похожи на человеческие, руки чересчур скрюченные, с узловатыми пальцами. Ну, и голова — неестественно большая для этого тела. Сказать по правде, в темноте нечисть выглядела более впечатляющей.
— Кикиморы, — нагнулась над останками Зыбунина.
— Не, мы же видели кикимору, — запротестовал Рамик. — Эти вообще не похожи.
— Петрович показывал нам обычную кикимору, домашнюю, — стала объяснять Катя. — А это дикие. У нас на болотах такие водятся. У них ноги длиннее и шерсть на теле похожа на мох. Если спрячутся, в жизни не найдешь. Вот только…
— Что только? — спросил я.
— Они живут небольшими группами, а тут их, — она быстро пробежалась по трупам, — четырнадцать особей. И дикие кикиморы в жизни на мага не нападут, даже на самого слабого.
— Значит, эти какие-то особенные, — ответил Куракин. — Осмотрите тварей, может, что найдете и пойдем дальше. Было бы хорошо, всех остальных сегодня вычистить. Будет самый быстрый завершенный вызов. Вот что делает грамотное руководство.
Пока высокородный упивался чувством собственной важности, я мучительно пытался свести одно с другим. Кикиморы, которые в общем-то и людей стараются лишний раз не трогать, потому что паразитируют на них, вдруг нападают на магов. Без всякого веского повода. А еще перед этим зачем-то топят немощных. Где-то рядом бродят попелюха со злыдней. Слишком много совпадений для такого маленького городка.
Зато Куракина было не остановить. Он всерьез вознамерился покончить со всей нечистью в ближайшей округе этой ночью. Все дальше и дальше мы отдалялись от города, двигаясь в сторону, откуда появились кикиморы. И без какого-либо намека на присутствие остальных существ.
— Мы не заблудимся? — заволновался Рамиль. — Который час шагаем.
— Я всю дорогу запомнила, — ответила Зыбунина. — Да и не переживай, не так далеко мы и ушли. Кругами ходим.
— В смысле? — возмутился Куракин. — И чего ты не говорила?
— Ты и не спрашивал, — невозмутимо ответила Катя, почему-то посмотрев на меня.
— То-то я смотрю, след странный пошел, человеческий, — ответил Рамиль. — Думал, может, жертвы, а это наши.
— Да чтоб вас!.. — Куракин был вне себя от ярости.
— А никого не смущает, что кикиморы сделали такую большую петлю, нам пару часов понадобилось, чтобы ее пройти, а потом напали на нас? — спросил я. — Причем изначального следа мы не нашли.
— Может, с дерева спустились? — предположил Рамиль.
— Это твои предки с дерева спустились, — огрызнулся Куракин. — Это кикиморы, глупые твари. Они бы до этого не додумались.
— Давайте обратно возвращаться, — заныла Светка. — Я уже ног не чувствую.
— Неженка, — фыркнула Катя.
— Слушай, ты, ведьма, задолбала. Еще хоть раз косо взглянешь в мою сторону…
— То что? — налились силой ярко-зеленые глаза Зыбуниной.
— Так, группа, прекратить ссору, — подал голос Куракин, однако девчонки так и стояли напротив друг друга, сжав кулаки. — Иначе я укажу все в отчете.
— Давайте дрязги оставим на потом, — вмешался я. — Тут какая-то хрень творится, еще не хватало сейчас переругаться. Катя, ты же можешь нас вывести?
Та в ответ кивнула.
— Так, я тут главный, — шагнул вперед Куракин. — Зыбунина, выведи нас к городу.
Ведьма в ответ лишь усмехнулась, но уверенно пошла через лес. А мы за ней. Обратный путь утомил не меньше, чем поиск нечисти. К тому же боевой дух группы, несмотря на короткую схватку с кикиморами, был низок как никогда. Оно и понятно. Все понимали, что происходит нечто необъяснимое. И ни у кого не был ни малейших предположений, пытающихся объяснить происходящее. Что делать? Тупо, раз за разом, прочесывать лес. Вот только, если кикиморы обвели нас вокруг пальца, чего ждать от остальной нечисти?
Сейчас мы меньше всего напоминали ударную боевую силу из нескольких магов. Замерзшие, грязные, усталые. Будь у попелюхи хоть чуток мозгов, она напала именно в этот момент. Но, насколько я знал, проклятая старуха действовала, если так можно выразиться, по одной конкретной программе — найти, задушить. Именно поэтому ее вычисляли довольно быстро и не менее быстро обезвреживали.
Маги собирались засыпать, а город напротив, просыпался. Высыпали наружу сонные студенты. Но опять же, небольшими группами. Они толпились, курили, негромко переговаривались. Проскрипел тормозами старенький пазик с маршрутным номером «3», за заляпанными стеклами которого сидели люди с серыми, почти безжизненными лицами. Выбрался из подсобки дворник-азиат, скребя желтыми обломанными ногтями себя по щетине. Занесло же его сюда…
— Не нашли, касатики? — выпорхнула навстречу вахтерша.
— Вот, — продемонстрировал Куракин срезанные с диких кикимор уши. Сначала он хотел отрубить голову, но уж слишком много пришлось бы тащить «доказательств».
— Ой, нечто кикиморы? — сразу распознала мертвых существ вахтерша. — Вот ведь заразы. Но если они бесчинства учинили, то кто ребятишек похитил?
— Каких ребятишек? — нахмурился Куракин.
— Вчера с триста второй четверо с учебы не вернулись. Точнее, не ночевали. Я уж тут за всеми слежу. Не те девчушки, которые в загул уходят. Чует мое сердце, случилось что.
— Разберемся, — сказал Куракин, но его голос не внушал оптимизма.
— Что делать будем? — спросил Сергей, когда мы поднимались по лестнице.
— Спать. Усталый маг — легкая добыча. После обеда пойдем разыскивать этих пропавших.
Мысленно я протестовал. В случае с «потеряшками» каждая минута могла быть на счету. Но вся группа действительно смертельно устала. Толку от нас сейчас не будет никакого. Надо подремать хотя бы часа три.
После быстрого душа, благо, все студенты разошлись и нам удалось воспользоваться чужими секциями, чтобы не ждать Терлецкую, мы отправились спать. Даже есть сил не было. Сюда бы Байкова, ему подобные прогулки только на пользу. Но мне-то чего бродить без толку? Вот если бы…
Я даже додумать не успел. Уснул, стоило лишь веки прикрыть. Тем неприятнее было пробуждение. Точнее тормошение. Я разлепил глаза, в которые будто песок насыпали, и попытался сфокусироваться. К сожалению, получилось. Передо мной был ни много, ни мало Потапыч. Надо же, а я думал, что он со мной не разговаривает. Хотел как раз сегодняшним вечером у него прощения попросить.
— Вставай, хозяин, ну давай же, вставай.
— Потапыч, дай поспать!
— Нельзя спать, хозяин. Уходить надо. Погибнем все.
— Чего ты несешь?
— Предчувствие у меня. А потом отправился туда, где все дела и делаются. И встретил тут одну. Девчонка дрянь, молодая, да и характер дурной. Но то все от происхождения. Она все и сказала. Духи друг другу не врут.
Я пытался уловить в бессвязной речи Потапыча хоть что-то понятное, однако получалось с трудом. Банник словно ополоумел. Единственное, в чем он оставался убежден — нам надо срочно отсюда сваливать. И плевать на вызовы, задания и прочую белиберду.
— Потапыч, давай поспим, а потом уже поговорим.
— Вставай. Вставай. Сам все покажу, если меня не слушаешь.
Нет, Потапыч был однозначно не в себе. Глаза навыкате, волосы всклокочены и ведь это он трезвый. По крайней мере, алкоголем не пахнет. Или банник решил перейти на другие затуманивающие сознание вещества? В его-то возрасте. В любом случае, легче было послушаться банника, чем объяснить почему нет. Я принялся лениво одеваться, завистливо глядя на спящую группу. Почему одним все, а другим Потапыч?
Банник повел меня прочь из общаги, прямиком на мороз. Точнее, для меня-то погода нормальная, это для Потапыча она была сравнительно похода на Северный Полюс в одной футболке. Но мой приживала и не думал прятаться. Он лишь пересел с иглы моего неодобрения на мое же плечо. И теперь показывал, куда нам стоит держать путь.
Комсомольск ближе к центру города был не менее уныл, чем на выселках. Складывалось ощущение, что я перенесся лет на двадцать назад — потертые старые вывески, облупленные фасады, старенькие машины.
— Вот, — наконец ткнул взбудораженный Потапыч в одноэтажное здание.
— Городская баня номер один, — прочитал я. — Держу пари, второй тут просто не существует. Это и есть то место, где дела делаются?
— Пойдем, быстрее, быстрее, — поторапливал меня Потапыч, в подтверждении своих слов, ударяя пятками по груди. Тоже мне, нашел коня.
— Ну пойдем, — взялся я за массивную деревянную ручку.
Из крохотного окошка высунулась старушка. Но посмотрела сквозь меня, на скрипнувшую дверь. Ага, судя по всему, на всю группу наложили Отвод глаз. Видимо, так было дешевле. Интересно, что будут делать «оборонники», если нас действительно закинут в большой город?
— Туда, — повелительно указал банник.
— Потапыч, ты извини, но там вроде для женщин, — сверился я с табличкой.
— Иди давай. Нет там никого, кто с утра в баню ходит?
— Мы, судя по всему, — толкнул я еще одну дверь.
И оказался в длинной раздевалке, которая не видела ремонта явно со дня основания бани. Тут даже шкафчиков не было, просто скамьи и вешалки над ними. И, кстати, Потапыч ошибся — пара стопок вещей все-таки оказалась. Нет, многие мальчишки мечтают увидеть голых женщин. Но судя по сложенной одежде, внутри будут совсем не молодые студентки.
— Потапыч, может, не надо.
— Надо, хозяин, надо, — спрыгнул на пол банник и скрылся за очередной дверью.
Скрепя сердце, пришлось следовать за ним. Я даже на всякий случай приложил ладошки к вискам, на манер шор. Чтобы не увидеть то, что меня шокирует. Так, это, судя по всему, помывочная. Длинный ряд душевых с постаментами, облицованных голубеньким кафелем, жестяные тазы. Еще дальше виднелась последняя, дверь, где, видимо, и происходило самое интересное.
— Ай! — раздался оттуда женский голос.
— Чего ты, Марин?
— До обожглась опять. Будто специально кто тазик под руку поставил.
Дверь распахнулась, обнажив моему взору первый ярус парилки. Слава богу, именно у входа никто из посетительниц не стоял. Зато показался банник, который самым бесцеремонным образом тащил за волосы небольшое существо, с головы до ног опутанное волосами.
— Марин, это что было?
— Сквозняк, может? — неуверенно ответила женщина в парилке.
— Какой сквозняк, дура ты эдакая.
— Сама ты дура. Я откуда знаю? Может, еще кто в баню пришел.
Потапыч не обращал на немощных никакого внимания. Вместо этого он подтащил существо, у которого я теперь разглядел вполне человеческие руки и ноги, после чего бросил передо мной. И что самое странное, это нечто не возмущалось поведением банника, напротив, оно хихикало.
— Это кто? — спросил я. И тут же догадался. — Банница? Ну, в смысле, банник женского пола.
— Ты одурел совсем, хозяин? Обдериху от банника не отличаешь? Не ожидал от тебя, — с видом кровной обиды заявил Потапыч. — Это народ дурной, все бы им пакостить. Людям боль — им удовольствие. Банники другие. Они…
— Им плевать на людей, главное — это баня, — перебил его я.
— Ну, по большей части так. Но я не такой.
— Кто ж спорит. Таких как ты раньше на доску почета вешали. За шкирку. Так что не так с этой обдерихой?
— Говори, — пнул Потапыч волосатое существо.
Обдериха поднялась на ноги и убрала с лица морщинистыми от воды пальцами волосы. Оказалась она далека от идеала красоты. Длинный крючковатый нос, впалые щеки, крохотные злые глаза.
— С таким красавцем отчего ж не поговорить? Может, и замуж возьмет, — кокетливо ответила она. — Хочешь, я тебя попарю?
При этих словах обдериха залилась таким противным смехом, что меня аж передернуло. На выручку пришел Потапыч. Он еще раз пнул домовое, точнее банное, существо.
— Говори давай.
— Чего ж говорить? — недовольно покосилась на моего приживалу обдериха.
— Что мне говорила, то и ему. Про хлад, про нечисть, что расплодилась.
— Так я тебе как своему, — мигом сменила тональность злая банница. Теперь она почти верещала. — А не для владеющих силой. От них никогда добра ждать не следует.
— От тебя, я смотрю, добра столько, что хоть ведрами вычерпывай, — пришлось подать голос. Ну, и для порядка вложить силы в руку, давая понять, что наш настрой вполне серьезен.
Я понемногу пришел в себя после неожиданного пробуждения и стал соображать, хотя голова была все еще тяжелая. Раз уж Потапыч привел меня сюда, всеми правдами и неправдами, глупо уходить с пустыми руками. К тому же, обдериха и правда что-то знает. Вдруг пригодится.
— А что тут говорить, — почти зашептало лохматое существо, хотя злости в голосе не убавилось. — Я ее сразу почувствовала. Уж такой мы народ, холод чувствуем загодя. Если зима какая лютая или мороз надвигается, банники первые обо всем знают.
— Ты к банникам какое отношение имеешь? — спросил Потапыч, гуманно дернув ногой. Гуманно — потому что изначально хотел пнуть.
— Да прямое. Надо еще посмотреть, чей народ старше.
— Так, давайте ваши споры о происхождении видов оставим на потом. Ты ее почувствовала, — напомнил я собеседнице.
— Ну да, — ответила обдериха. — Недалече она поселилась. И сразу начала вокруг себя нечисть собирать. Сила у нее такая.
— Так кто она-то? — спросил я.
— Дак не знаю. Сроду таких не видела. Точнее не чувствовала. Знаю лишь, что сейчас слаба она. Оттого и крупицы сил из немощных набирает. Далеко уйти не может. Но еще знаю, недавно окрепла знатно. Теперь опаснее в разы. И жертв будет много.
— Вчера четыре девушки пропали.
— Не ищи их, мертвы уже, — констатировала обдериха. — Она чужими руками себе силу добывает. Сама появится, лишь когда кусок лакомый будет. Но глупость большая ее самому искать. Себе на погибель.
Я задумался. А не намеренно ли напали кикиморы, чтобы отвлечь нас? Пока нечисть насильно уводила немощных в другую сторону.
— Потапыч, а ты чего молчишь? Может, хоть ты знаешь, как эту незнакомку зовут.
— Мое знание тебе много пользы не принесет, — угрюмо откликнулся банник. — Мерзлыней кличут. Власть над низшей нечистью имеет. Они на цырлах перед ней скачут, лишь бы услужить. Лет сто назад в соседней деревне поселилась такая. Народу погубила немерено, пока трое мастеров не пришли. Они ее и успокоили. Только не без труда. Один поговаривают, умом помутился. С виду вроде здоровый, а в глаза никому не смотрит.
— И что, неужели так трудно с ней справиться?
— Еще бы. С тем, кто из другого мира приходит, всегда справиться нелегко. А Мерзлыня такая тварь и есть. Не нашего порядку. Не справиться вам с ней.