Я проснулся на жесткой кровати в знакомой комнате. Книжные полки, забитые пухлыми томиками, разбросанные без всякого порядка ингредиенты для артефактов, непосредственно верстак для производства колец и амулетов. Как же я давно здесь не был. Тут жил, раньше, по крайней мере, никто иной, как глава рода Байковых. Получается, я в усадьбе Димона.
Тело казалось ватным и чужим. Однако боли я не чувствовал. Кажется, рука была сломана. Покрутил ею и так и этак, никаких неприятных ощущений. И доска чудесным образом исчезла из живота. Нахлынули воспоминания о разрушенном доме, теле отчима и… я понял, что во мне нет злости. Во мне поселилась странная отрешенность, перемешанная с решимостью. Так бывает, когда у человека отняли все, что было ему дорого.
Ясная как день мысль пришла сама собой — Уваров будет уничтожен. Не просто убит или смертельно ранен. Он перестанет существовать в этом мире. Я предприму все для этого. Пойду на сделку с дьяволом, поступлюсь принципами, совершу любую подлость. Прошлый Максим Кузнецов, учащийся школы мог колебаться, нынешний маг в ранге мастера лишь ждал нужного момента, чтобы нанести решительный удар. Ни грамма сомнения, только чудовищная решимость.
Я поднялся на ноги, передвигаясь по комнате, как парализованный старик Странное ощущение, чувствовал себя замечательно, даже сила вновь восполнилась, однако тело слушалось с трудом. За окном зеленела листва, солнце безжалостно опаляло колосья на поле, местный домовой безуспешно ругался со знакомой мне парочкой. Слов не было слышно, но судя по напору нечисти, мои банники одерживали верх. Они-то здесь как оказались?
Чувствуя себя космонавтом, который провел минимум полгода в невесомости, я спустился по лестнице вниз. Какой емкий глагол «спустился». На самом деле на довольно несложное действие ушло почти четверть часа и риск свернуть шею. Опершись о перила, я тупо смотрел на гостиную. И, наверное, играли бы в гляделки еще долго, но тут с улицы зашел Байков. Вид у Димона был ошалелый. Словно он увидел покойника. Хотя, ему ли привыкать.
— Максим! — всплеснул он руками и кинулся ко мне.
С помощью Димы я добрался до стула и с чувством выполненного долга плюхнулся на него. Меньше всего мне хотелось идти куда-то еще.
— Что там снаружи?
— Прошка ругается с Потапычем. Ну и этой, невестой его, обдерихой. Они без его ведома стали перестраивать старый сарай под баню. Точнее печку туда притащили, законопатили все. Дыму — дышать нечем. Но им нравится.
— Как он вообще здесь оказался, этот Потапыч?
— Да бог его знает. Хотя скорее уж черт. Появился, никого не слушает, мол, у него хозяин один. И со двора пытались прогнать, да магическая сила на его стороне. Ведь хозяин действительно здесь, приглашен добровольно. Вот и ему вроде как двери открыты. Сам он вместе с обдерихой прибыл на третий день после…
Байков замолчал, словно споткнулся на быстром бегу.
— После смерти дяди Коли? — стиснув зубы, спросил я.
— После твоей комы. Ты был в очень плохом состоянии, когда мы тебя нашли. И если бы не Зыбунина…
— Что не Зыбунина? — удивился я.
— Она явилась к Рамику, когда вы все пропали из кабинета. Уваров ответил, что отпустил вас по своим делам. Так вот, пришла и сказала, что надо отправляться в имение. А там ты…
Байков постоянно сбивался, с трудом подбирая нужные слова.
— В отключке. Я сразу понял, что это магическая кома. Я уже видел подобное. Поэтому мы переместили тебя сюда, немного подлатали и стали ждать. В общем, если бы не Катя, было бы совсем все плохо.
— Сколько я пролежал в отключке?
— Долго, если честно. Сейчас уже август.
Мда, получается, мне семнадцать стукнуло. Самый «лучший» день рождения в моей жизни.
— Еще что-нибудь?
— Да, есть несколько новостей. Подожди здесь.
Байков с несвойственной ему прытью убежал наверх, после чего вернулся с конвертом и внушительным пакетом. Что интересно, конверт был вскрыт.
— Ты извини, там письмо из Министерства Кар и Штрафов. Я испугался, мало ли что…
Я достал немного смятую гербовую бумагу спокойно, без всякого волнения. Эмоционально был готов ко всему. Включая обвинение во всех смертных грехах. С Уварова станется. Но Министерства Кар и Штрафов хотело того же, чего и большинство людей, далеких от магии — денег.
— Из-за значительного разрушения домов и прилегающих к ним построек немощных требуем погасить задолженность перед Конклавом в размере… — тут я остановился, по старой памяти переводя золотом в нормальные бумажные рубли. — В течение трех месяцев. Угу, понятно. В противном случае на ваше имущество будет наложен арест. Это даже смешно.
— У меня остались кое-какие сбережения, — начал Байков.
— Не нужно, Дима. Скажи, твоя дядя может быстро продать мою землю?
— Ну… если я попрошу, то конечно.
— Попроси. Я особо не разбираюсь в этом, но если нужны будут какие-то доверенности, все подпишу.
— Максим, — закусил губу Байков. — Это земля Кузнецовых. Твоя земля.
— Всего лишь чернозем, трава и остатки дома. Я в любом случае туда бы не вернулся. Меня там ничего не держит.
— Хорошо, — кивнул Дима. — Еще кое-что. Все наши очень волновались. Просили дать знать, если… то есть, когда ты очнешься. Может, пригласить их к ужину?
— Приглашай. Это будет очень кстати. И если можно, позови еще Зыбунину. И своего дядю. Желательно, чтобы вообще все, кто обитает в усадьбе там были.
— Хорошо, — кивнул Байков, с сомнением глядя на меня.
— И самое главное, — шепотом добавил я. — Передай Рамику и Мишке еще кое-что…
Дима выслушал мою просьбу с некоторым удивлением, но согласно кивнул. Он убежал отдавать распоряжения своему дворецкому, а я открыл толстенный пакет с эмблемой МВДО.
В пакете еще лежал артефакт, привязанный к месту, в которое мне предполагалось переместиться. Обычный выщербленный камень. Насколько я помнил географию, Урянхайский край — это нынешняя республика Тыва. В общем, решили меня отправить в ссылку. Хотя для магов расстояние — плевое дело. Захотел переместиться — вуаля. Но так даже лучше. Мне в отдалении ото всех будет спокойнее придумать план для уничтожение Уварова. Так что, получается, мне сделали подарок. Или это хитрый замысел предстоятеля? Ладно, разберемся.
Что до сроков — вот с этим могут возникнуть небольшие проблемы. Судя по дате, проставленной на конверте, я уже давно должен быть на службе. Надеюсь, протектор там окажется адекватный и войдет в положение.
Между тем в доме начала происходит самая настоящая суматоха. Я даже не думал, что мое пробуждение поднимает такую смуту. Дворецкий, тот самый сухой старичок бегал, как молодой мальчишка, в поисках домового. Тот, в свою очередь, появлялся то тут, то там, все время что-то перетаскивая из кладовой. Один лишь мой банник сохранял спокойствие, сразу поняв, кто явился причиной общей суеты. Потапыч возник неожиданно и не один.
— Катерина, иди говорю, — подталкивал он подругу. — Давай, давай, не молчи.
— Ну иду, — недовольно отвечала обдериха, со времен нашей последней встречи ставшая менее отталкивающей.
Она нарядилась в просторное платье. Да и в лице стала шире, отчего ее острый нос теперь не норовил проткнуть небесную твердь. К тому же чуток располнела, приосанилась. Не нечисть, а самая настоящая банница.
— Ну… мы рады, хозяин, что вы теперь в добром здравии. Так, что ли? — обернулась она к Потапычу.
— Так, — сиял тот, как начищенный пятак.
— Хозяин? — только и спросил я.
— Ну да, мы же теперича семья. А раз уж я в услужении у тебя, так и супружница моя, стало быть, тоже.
— Ох, — лишь выдохнул я. Хотя чего тут удивляться, все к тому шло.
— Мы теперича все время с тобой будем, — продолжил «радовать» меня Потапыч. — Куда ты, туда и мы. Ни на шаг не отойдем.
— Ох, — снова повторил я.
— Я теперича остепенился, — гордо сказал банник, добавив заговорщицки. — Возраст ужо требует. К тому же, обстоятельство еще у нас одно. Катерина маленького ждет.
Я представил, какой чертенок получится из этого союза. Нет, так-то банник, конечно, но с таким характером — мама не горюй. Но вслух сказал другое.
— Поздравляю. Совет вам да любовь.
— Спасибо, хозяин, — улыбался банник так сильно, того и глядишь челюсть вывихнет. — Так что, когда отсюда выбираться будем? Местечко неплохое, но, чай, у нас свой угол есть. Его обставлять надо, восстанавливать. Баньку подлатать. Мы когда туда вернулись, там будто Мамай прошел…
— Тебя за язык никто не тянул, — ответил я ему. — Раз собрались вместе со мной быть, пусть так. Только возвращаемся мы не домой. Меня на службу призвали. Выдвигаемся завтра.
По лицу Потапыча сразу стало понятно, что он думает по этому поводу. Скривилась и обдериха. Однако ни он, ни она и слова не сказали. Банник лишь досадливо крякнул, а после, соглашаясь, кивнул. И потащил свою подругу наружу — явно собираться. А, может, что и прихватить из чужого имущества. Ведь, как говорил Потапыч: «стащил у домового — считай, честно заработал».
Димон расстарался на славу. К вечеру стол действительно ломился от разнообразной еды. Не изменяя себе, Байков сделал упор на сладком — пирожных, пирогах с вареньем и даже мороженом в вазочках. Впрочем, никто и не возражал.
Рамик, чуть не сломавший мне ребра и застенчивый Мишка, с сомнением косились на Катю. Без школьной формы, в приталенном платье, она выглядела как угодно, но не ведьмой с глухого леса. Даже попыталась непослушные волосы убрать в подобие косы. Правда, вышло далеко от идеала. Но я не мог не отметить, что выглядела Зыбунина хорошо, если не сказать больше.
Олег Байков сидел с выражением крайней заинтересованности, разглядывая гостей. И на Катю, к слову, смотрел с некоторой опаской, хотя по рангу она ему очень сильно уступала.
Потапыч с Катериной сидели за столом, вытребовав себе это право. Не смотря на то, что банник признавал меня хозяином, себя он к прислуге не относил. К тому же, так оно действительно и было. Именно сейчас Потапыч достал пузатую бутыль и без слов принялся разливать пахучий самогон в стаканы, не слушая протестов Катерины. Бросил только: «За упокой даже язвенники пьют».
— Царство небесное рабу божьему Николаю, — серьезно поднялся он и встал на стул. Чтобы его хоть как-то было видно из-за стола.
— Пусть земля ему будет пухом, — без привычного цинизма опрокинул в себя содержимое стакана Олег.
Пока остальные робко тянулись к посуде, я решительно выпил самогон и сморщился от неожиданных ощущений. Жидкость обожгла пищевод и рухнула в желудок. Стало жарко и тяжело дышать.
— Закусывай, хозяин, — посоветовал банник. — А то захмелеешь раньше времени.
— И расскажи заодно, что случилось между тобой и Уваровым, — откинулся на стул Олег. — Мой глупый племянник подобрал тебя, не раздумывая о последствиях. А вот меня очень заботит собственное будущее.
— Раз уж так, — пожал я плечами. — Смысла ничего скрывать действительно нет. Так уж получилось, что волей или неволей все здесь присутствующие оказались по одну сторону баррикад, а высокородный предстоятель по другую. Если говорить с самого начала…
Чем дольше я рассказывал, тем мрачнее становилось лицо Олега. Мне показалось, что он даже несколько раз чертыхнулся. Однако выдержки бывшего опекуна Димона хватило, чтобы выслушать историю до конца.
— Я понимаю, что вы боитесь. И это разумно. И меньше всего я хочу подставлять кого-то из вас. Потому и молчал прежде. Но теперь в этом больше нет необходимости. Едем дальше. Со мной вам лучше не общаться. Никому. Тогда риск для вашей жизни или жизни ваших близких существенно снизится.
— А что будешь делать ты? — спросил Байков.
— То, что мне и предназначено. Отбуду по своему месту службы. Надеюсь, на последнюю ночь в твоем доме я могу рассчитывать? Не хотелось бы являться к протектору затемно.
— Конечно, — почему-то смутился Димон.
— Олег, нам еще надо подписать доверенность, чтобы ты мог продать землю от моего имени.
Байков-средний скривился, видимо, уже раздумывая, так ли ему хочется заниматься моими делами. Пришлось его дополнительном мотивировать.
— После того, как погасишь долг, всю сумму сверху можешь забрать себе.
— Договорились, — победила в итоге алчность.
Дальнейшая часть ужина проходила вяло, со слабыми попытками найти повод для разговора. Это понятно. С таким же успехом можно сначала подать к столу торт, а потом недоумевать, почему никто не ест суп. Слишком уж оказались ошеломлены присутствующие моими словами. На это и был рассчет. Прощались мы сдержанно, можно даже сказать неловко. Разве что Рамик меня обнял с таким трагическим выражением, будто видел в последний раз.
— Ты можешь всегда на меня рассчитывать, — подошла ко мне Катя.
— Зря ты это говоришь, — сказал я ей, косясь на Олега.
— Я понимаю, что ты затеял. Война, значит война. Я позабочусь о своем ковене и приду.
— Я этого не прошу, Катя.
— Мужчины вообще редко просят. Особенно тогда, когда нуждаются в этом больше всего, — сказала она, поцеловав меня в щеку.
Несмотря на магическую кому, как назвал ее Байков, спал я крепко и до самого утра. Дядя Коля говорил, что так спят либо отъявленные мерзавцы, либо те, у кого чистая совесть. Если честно, я затруднялся отнести себя с уверенностью к одному из лагерей. Но ничего, скоро жизнь полностью расставит все по своим местам.
— Давайте, залезайте внутрь, — сказал я Потапычу и его зазнобе, ежась от утренней прохлады.
Как и следовало ожидать, банник притащил целый тюк вещей, досматривать который никому не дал. Домовой Байковых ревел белугой и бегал вокруг, но мой подопечный был само спокойствие.
— Наши волнуются, — негромко сказал Димка, когда мы остались наедине. — И просили передать, что когда нужна будет помощь…
— Я знаю, — остановил я его. — Спасибо.
— Ты уверен, что сделал все правильно?
— Надеюсь, что да. Делаю ставку на то, что мои слова дойдут до Уварова. Думаю, твой дядя поспособствует. Пусть он решит, что я сдался или что еще. Но я хотя бы дал понять, что вас привлекать не буду.
— Но как только…
— Я понял, Дима. Спасибо, — пожал я ему руку. — Война план покажет. Удачи.
Я активировал артефакт-метку и оказался в длинном пустом коридоре с рассохшимися дверями, через щели которых гулял ветер. Кроме нескольких протертых стульев здесь ничего не было. А само помещение напоминало старый разваливающийся барак.
Толкнув первую дверь я оказался в пустой комнате со сваленной в кучу мебелью. Покосившийся шкаф, несколько столов и поставленные на них сверху стулья. Толстый слой пыли и застоявшийся запах безысходности. Нет, я был определенно прав. Это ссылка.
Подобная картина явилась моему взору и в следующих комнатах. Мне даже на мгновение стало тревожно. Будто я опоздал на какое-то невероятно важное событие. Вроде все ушли на войну, а меня забыли. Но толкнув последнюю дверь я оказался во вполне обжитом помещение. Советский зеленый стол с положенным сверху стеклом, диван с высокой спинкой, кожаные кресла, старая, видимо еще имперская, карта того самого Урянхайского края с кучей красных отметок, сделанных маркером.
— Здравствуйте, — сказал я на всякий случай, но не получил никакого ответа.
Делать ничего не оставалось. По всей видимости, это и был кабинет протектора. Скорее всего, тоже наказанного за какие-то прегрешения. Я занял одно из кресел и приготовился ждать. Благо, делать этого почти не пришлось. Меньше чем через десять минут в коридоре послышался стук каблуков, а вскоре на пороге появился и сам протектор Урянхайского края.
— Здравствуй, Максим. Признаться, когда мне пришло твое распределение, я очень удивился. Блестящий выпускник Терново, мастер и вдруг сюда. Что, будем вместе бороться с нечестью?
Знакомый голос заставил вздрогнуть и чуть не подскочить на месте. В присущем ему неотразимом костюме и идеально убранным в пробор волосам, никак не соответствующим здешней обстановке, на пороге стоял никто иной, как Четкеров Павел Сергеевич.