Игорь Никодимович Романов вошел в кабинет к его величеству. Сегодня ему было немного не по себе, чего уж там. Но – идти надо было.
– Ваше импе…
– Государь. Садись, Игорь Никодимович.
Мужчина послушно опустился на стул.
– Что можешь сказать по убийству моего сына?
Романов посмотрел на императора.
М-да, как ни бодрись, как ни крепись, а эта ночь нелегко далась Ивану Четырнадцатому. Очень нелегко.
Одрябло лицо, прорезались глубокие морщины, невесть откуда появились складки, покраснели белки глаз… вроде бы и не так много, а в сумме – был моложавый мужчина лет пятидесяти, стал почти старик. Усталый, измученный…
Это если в глаза ему не глядеть.
А если взглянешь…
Глаза у императора все те же, стальные, ледяные, непреклонные. И мириться с ударами судьбы он не намерен.
– Ваше императорское величество, мы подозреваем, что убийца – Анастасия Матвеева.
– Вот как?
Романов принял вопрос за разрешение продолжать, и продолжил:
– Тело царевича Василия находилось на балконе, где он уединился для разговора с Марией Ивановной Храмовой.
– Не она?
Романов даже головой помотал.
– Нет, государь. После разговора с госпожой Храмовой его высочество был сильно расстроен. И к нему поднялась госпожа Матвеева.
– Поднялась?
– Из сада, государь.
– Хм…
– Предположительно, у них состоялось объяснение, в результате которого госпожа Матвеева потеряла контроль над собой.
Император едва не фыркнул.
– Ты в это веришь?
– Если было воздействие, государь…
– Оно было?
Романов вздохнул.
– Государь, Анастасия Матвеевна испытала сильное потрясение, увидев его высочество мертвым. Если и было воздействие, обнаружить его следы не представляется возможным.
Император задумался.
– Я не верю, что эта сопля могла убить моего сына.
– Да, ваше импера…
– Государь.
– Да, государь.
– Ищите, кто там был еще. Твой агент не видел собственно момент удара?
– Нет, государь.
– Переведи раззяву куда-нибудь на Чукотку, моржей сторожить. Болван.
– Да, государь.
Романов выдохнул и порадовался.
Лучше уж Чукотка, чем секир-башка, а император и это мог устроить. Тем более агент действительно проштрафился. Идиот, самое важное пропустил…
Сам – или?..
Хотя тут тоже не разглядишь. После шока магические воздействия исчезают, как и не было. Так следы на песке смывает приливной волной.
– Пусти слух, что убила Матвеева. Только слух, понял?
– Да, государь.
– Матвеевой уже ничего не повредит, а нам проще будет.
– Как прикажете, государь.
– Да и заслужили они, сколько мне крови попортили. – Мягкосердечием Иван Четырнадцатый не страдал. В его лексиконе вообще такого слова не было. – Чья рука нанесла удар?
– Пока неизвестно, ваше императорское величество.
Величество сдвинуло брови.
– Почему?
– Мы знаем, что это Шуйские, но конкретного исполнителя я пока назвать не могу, государь.
– Надеюсь, завтра к вечеру?..
Изогнутая императорская бровь отрицательного ответа не предполагала.
– Разумеется, государь. После похорон у вас будет вся информация.
– Надеюсь. Что с юртом Шуйских?
– Все как мы и предполагали. Всех взяли, но, к сожалению, нескольким Шуйским удалось сбежать.
– Кому именно?
– Василий. Глава юрта. Двое его сыновей – законный и незаконный – и Константин Шуйский.
– Не удивлен. Всегда знал, что это скользкие гадины. Плохо, что ты не всех схватил.
– Как чуял, государь. И к нему людей направил, и на балу ждал… не явился, негодяй. Спрашиваю его людей – все говорят, что Василий несколько дней назад уехал.
Его величество побарабанил пальцами по столу.
– Говоришь, несколько дней?
– Да, государь.
– Когда привязка разорвалась?
– Верно, государь. В ту же ночь и убрался неизвестно куда.
Его величество подумал пару минут.
– Очень плохо. Загнанная в угол крыса… не мне тебе объяснять.
Романов потупился. Но…
Юрты.
Если бы он арестовал Шуйского ДО предъявления обвинений и ДО смерти Василия – кто бы ему поверил?
Пару минут император молчал, и вместе с ним почтительно молчал верноподданный. Потом император соизволил вздохнуть.
– Что ж, случилось, как должно было быть. Надеюсь, когда вы найдете исполнителя…
– Считайте, что он уже мертв, государь.
Его величество медленно кивнул.
– Хорошо. Ищи Шуйского, Игорь Никодимович, хорошо ищи. Не подведи меня.
– Ваша воля, государь.
Его величество обсудил еще несколько менее значительных моментов и отпустил Романова. А сам закрыл двери и сгорбился в кресле.
Налил себе коньяка, выпил…
Плевать, магов воды все равно ни одна отрава не возьмет, через час хмеля не будет. Оно иногда и плохо.
Как же хочется напиться.
Родного сына пережить…
Никому такого не пожелаешь, никому…
А если еще вдуматься… император отлично понимал, что в смерти своего первенца виноват не меньше убийцы.
Если бы все сложилось чуточку иначе. Если бы не пришлось плести интригу. Если бы, если…
История не терпит сослагательных наклонений.
Дурное предчувствие у императора было аккурат с момента снятия приворота. Еще тогда он все понимал. Понимал, боролся с собой, и отцовские чувства проигрывали государственным.
Косвенно он послужил причиной смерти сына, но у него не было иного выхода. Василий был слаб, не смог сопротивляться привороту, не смог порвать цепи…
В том-то и дело, он был хорошим, добрым, умным… даже замечательным, но – поручиком. Выше его ставить смысла не имело.
Управлять Вася просто не был способен.
Оно и не беда, если натаскать остальных братьев, но… или беда?
Приворот стал последней каплей. Вот так женится мальчишка, начнет по указке любимой жены страну курочить… думаете, нереально?
Вполне обычный сюжет. И такое бывало, и не такое бывало…
Этого Иван допустить не мог.
Его предки ради этой страны сражались и умирали, приносили себя в жертву и приговаривали других – и что? Все напрасно? Все ради того, чтобы один мальчишка размотал накопленное по кустам?
Ради пары-тройки лет?
Если страну можно развалить за год, это плохая страна?
Нет.
Не стоит забывать, что всегда и везде есть «добрые» соседи. И помогут, и поддержат, и к пропасти подведут, и в пропасть толкнут… а юртам только покажи, что хватка ослабла.
Как и его родители, и прадеды, Иван бился за ослабление юртов, и сегодня ему на зубы попались сразу двое.
Матвеевы и Шуйские.
Первые будут восстанавливаться лет сто, если еще им кто-то даст такую возможность.
Вторых завтра уже не будет.
Тебя подставляют – а ты не подставляйся.
Матвеев в ногах у императора валялся, пощады просил для дочери… Иван помиловал. Официально. И обговорил для Анастасии Матвеевой брак на самом краю империи. Пусть посидит в обществе моржей, потанцует с тюленями.
А спустя какое-то время…
Крайний север, тундра… Это прекрасные, но жестокие места. Анастасия успеет принести одного или двух детей, а потом… потом будет видно. Найдется, от чего ей умереть.
О Шуйских и говорить не приходится. Ни рода такого не будет, ни юрта. И поделом.
Такие подставы его величество прощать не собирался никому. Никогда. И вообще, те, кто такое прощают, заканчивают свой век намного раньше. Через отравление вилкой или удушение занавеской, как получится. Такого Иван ни себе, ни своей семье не хотел. Вот и вышло…
Создали подходящую ситуацию, спровоцировали…
Кажется, княжна Горская все поняла. Смотрела она так… словно на чудовище. Но какое это имеет значение?
Пусть думает что пожелает. Все равно молчать будет, если жить захочет. Хотя… шансы были.
Останься Васька жив, ей-ей, женил бы его на этой кукле и отправил за Урал. Пусть сидит и в столицу не лезет. Княжна б его удержала, она девка умная, сразу видно. Попадись ему такая лет сорок назад, хорошего б сына родила. И Ваське тоже…
Править он бы уже не стал…
Княжна бы не захотела?
Да куда б она делась? Покочевряжилась бы да и смирилась, все они, девки, так делают. Сначала ревут, потом за косу не выкинешь…
Его величество хватил еще стакан коньяка.
Опять не забрало, ну что ты будешь делать?
А ничего.
Посидеть еще десять минут и спать идти. Похороны завтра, много всего будет. А силы уж не те, что в молодости, совсем не те…
Сволочь он?
Себе можно признаться.
Да.
И сволочь, и мразь, и много других неприятных слов. Только вот и защитить Василия не получилось. Может, и можно было, а может… свой выбор Иван сделал. Хоть и любил сына. Но показать юртам свою слабость?
Оставить это своим детям?
Иван не готов был пойти на такое. Страшно, больно, тяжело, но решение его, и боль его, и ответ ему держать.
Когда-нибудь он посмотрит в глаза сыну Ивану и скажет, что не видел иного пути. Пусть сын его и осудит.
Иван Четырнадцатый допил коньяк и вышел из кабинета, не шатаясь.
Магия воды, что тут скажешь?
Магия…
Анастасия Матвеева сидела в маленькой келье и раскачивалась взад-вперед.
Вася мертв.
Вася – мертв.
Вася. Мертв.
Сколько ни повторяй, сколько ни говори…
Больно-больно-больно-больно-больно…
Она помнила, как шла по саду, шатаясь от горечи, как не видели дорогу ослепшие от слез глаза, как ее остановили и что-то спрашивали, а потом…
Он лежал такой спокойный…
Такой красивый…
Мертвый…
Вот дальше Настя ничего и не помнила. Кажется, она кричала. Пыталась упасть на тело любимого? Умереть?
В памяти была только чернота с зелеными всполохами – и лицо Васечки. Отстраненное, неживое, с удивленно вскинутыми бровями…
Слезы текли и текли, и Настя их даже не замечала.
Дверь кельи скрипнула.
Вошедшая посмотрела на девушку, но та даже головы не повернула.
– Матвеева…
Бесполезно.
– Анастасия…
Девушка молчала – и раскачивалась взад-вперед, словно заводная игрушка. Молчала и плакала…
Сердце у женщины дрогнуло.
Да, охранница. Но ведь человек же! И так не играют, так действительно горюют… Женщина махнула рукой, заперла изнутри дверь на засов – и присела рядом.
– Ты поплачь, поплачь, слезами горе вымывает…
Бесполезно.
Женщина размахнулась. И отвесила девчонке несколько оплеух. С левой руки, с правой, потом опять с левой… хлестко, звонко, жестоко.
Настя вскрикнула.
Боль физическая оказалась сильнее душевной – только на миг, а больше и не надо было.
Ее жестко встряхнули за плечи и рявкнули:
– НУ!!! ОРИ!!!
И Настю прорвало.
Из горла вырвался жуткий протяжный вой, тело выгнулось дугой, но это уже был не ступор. Это уже были слезы истерики, вполне здоровой, если так можно сказать. Крики горя, а не молчание безумия…
Женщина не стала ее утешать. Она молча ждала, пока Настя придет в себя, а потом протянула ей бокал с чем-то прозрачным.
– Залпом.
Настя послушно опрокинула в себя бесцветную жидкость, закашлялась…
– А… а!..
– Сейчас пройдет, подожди минутку.
И верно.
Водка обожгла желудок, раскаленной волной промчалась к мозгу, ударила что есть сил… затуманила, подействовала как мощное обезболивающее.
– Вот. Дышать можешь?
– Да…
– За что ты парня-то?
– Не я! – вскинулась Анастасия, которая только поняла, в чем ее обвиняют. – Я бы никогда… я же его люблю!
– А он – тебя?
– Тоже… он просто пока не понял… ой…
Женщина покачала головой. Но весь ее опыт буквально в голос кричал – не врет. Нет, не врет, так вообще не врут.
Она – не убивала.
А кто?
Неизвестно. Надо срочно сообщить Романову.
Женщина подождала, пока водка окончательно затуманит Настин мозг, уложила ее на топчан и даже пледом прикрыла. Да, это не входит в ее обязанности, но…
Жалко!
Горюет девчонка искренне, сразу видно. Она б на месте родителей, или мужа, кто там будет, за ней серьезно приглядывала. Как бы руки на себя не наложила.
Может, эта – может, дури хватит. И горя хватит.
Ладно. Об этом она тоже скажет Романову, а потом… что будет потом – ее не касается. Она свои обязанности знает.
Елена Петровна и вмешалась-то потому, что девчонка рехнуться могла к утру. Доложили по команде, что сидит, в одну точку смотрит, не пьет – не ест… даже караульный обеспокоился. Вот и пришла проверить.
Оказалось – правда. Рехнулась бы как пить дать. А сейчас…
Сейчас выспится, а завтра истерить будет. Ну и ладно. Не ей девчонке сопли вытирать, так что и заморачиваться нечего.
Василий Шуйский мрачно сгорбился над столом.
Хреново?
Не-ет, господа мои, это не то выражение. Это полный и эпический… да, именно конец. В похабном смысле слова.
Все пропало.
Столько лет интриг, столько сделанного и несделанного, столько…
Все пошло прахом.
Шуйских больше не будет, его объявили вне закона, и юрты… Сволочи!!! Завтра с утра похороны, потом Совет юртов, потом…
Потом для него уже ничего не будет. Ни-че-го.
А кто виноват? Ясное дело, эта гадина. Горская…
Казалось же, обычная сопля! Как его так нюх подвел? Шуйский лично посмотрел на девушку, да и Виталик ее прощупал, на первом же балу, и что? Ничего особенного. Откуда потом что взялось? Откуда ум, откуда гордость? Кровь проснулась? Что-то она ни в ком так громко не просыпается…
Нет, непонятно.
Но долго предаваться отчаянию Шуйскому не дали. В дверь постучали, и вошел Виталий.
– Отец?
Виталий был побочным сыном. Но старшим и любимцем. И магия у него была своеобразная, от матери – мага воды он унаследовал дар к магии разума. Пусть не самый сильный, пусть маленький, но ведь и иголкой убить можно, разве нет? Виталий старательно развивал невеликие раньше способности и добился значительных успехов в воздействии. Он мог заставить полюбить себя – или возненавидеть, мог внушить человеку любое чувство. Сколько продлится воздействие? Зависит от того, чего хотел сам Виталий.
– Проходи. Какие новости?
Виталий вздохнул и принялся выкладывать на стол хлеб, окорок, яблоки.
– Перекуси.
Посреди стола опустилась фляга с водкой.
– Юрт перетряхивают вдоль и поперек. Тебя ищут. Надо уходить.
Руки Василия сжались в кулаки.
– Уходить…
– Поймают – повесят.
– Тебя не поймали…
Виталий пожал плечами.
– О моей роли в истории никто не подозревает. Но уж больно хороший случай представился снова подставить Матвеевых… а как эта дура выла!
– Думаешь, поверят?
– А больше там никого не было. Куда они денутся…
Матвеев давно стоял костью в горле у Шуйских, но силы были несравнимы. Да и зачем самому бодаться с врагом? Зачем убивать буйвола? Натрави на него леопарда и прибери, что останется. Тебе хватит… в крайнем случае, леопардовая шкура – тоже отличный трофей.
Так Шуйский и поступил, но в этот раз все пошло наперекосяк. И уходить просто так, не отомстив…
Нет!
Шуйский подумал недолго, а потом посвятил сына в свой план. Виталий думал дольше, а потом покачал головой.
– Отец, во-первых, это быстро сделать не успеешь. Просто не достать это все быстро.
– Я подожду.
– И уйти не удастся.
– И не надо.
– Ты погибнешь.
– Виталик, у тебя еще все впереди. А что мне делать за границей?
– Денег у тебя хватит.
– Денег… проживать остаток жизни? Да?
Виталий пожал плечами, как бы говоря – и что? Теперь не жить?
Шуйский вздохнул.
Есть вещи, которые попросту не поймет молодежь. Пока они молоды, им кажется, что весь мир лежит у их ног. И только с возрастом приходит осознание – да, лежит. Как громадное дерево под ногами муравьев. Мурашом больше, мурашом меньше…
Есть ли дереву разница?
Нет.
Лучше вспыхнуть один раз, чем тлеть еще сто лет.
Не хочет он уезжать. И жить на чужбине не хочет. В том-то и дело, что чужбина. Чужая земля, чужие люди, речь, обычаи, вера… все чужое. И останется ему иллюзия жизни…
Нет, этого Шуйский не хотел.
– Ты сможешь достать, что нужно?
– Да, отец.
– Вот и отлично. Достань – и уезжай. Я расскажу тебе про все счета, живи…
Виталий кивнул.
– Хорошо. Пусть так, если ты не передумаешь.
– Не передумаю. А ты постарайся мне родить сильного внука. От сильной магички.
Виталий кивнул.
Хотя… сильной?
Пока его магии не поддалась лишь одна женщина. Княжна Горская, нынче госпожа Храмова. Очень интересная женщина, не правда ли?
Жаль, она не поедет за границу.
Или?
Надо это обдумать. Обязательно…
Мерно тикали настенные часы, отсчитывая оставшиеся спокойные минуты.