Жиржа меня навестила вечером того же дня. Печально вздыхая, приквакивая и шлёпая лапами об пол, огромное земноводное прискакало на первый этаж. Уселось напротив меня и выпучило глазюки, раздувая горло.
Я зябко поёжилась. Шим всё же не такой пугающий. К тому же я, будучи человеком образованным и эрудированным, знаю, что в природе чем более ярким окрасом обладает существо, тем оно ядовитее.
Вот такими апельсиново-яркими на Земле являлись оранжевые жабы, которые жили в окрестностях Коста-Рики. Но, кажется, они вымерли. А ещё примерно такого окраса лягушка-помидор, красная, как томат, с Мадагаскара. И таки да, она страшно ядовитая.
Поэтому я с опаской смотрела на Жиржу, прикидывая, каких сюрпризов ждать. А жаблоид вздыхала, мерно раздувала горло и гипнотизировала меня взглядом.
– Чего-нибудь желаете, госпожа Жиржа? – спросила я и бочком, невзначай двинулась в сторону стойки регистрации.
– Ква-желаю, – пробулькала она. – Шим рассказал.
– Что именно?
– Что вы излечили его душу и сердце. Он нашел покой.
– Э-э-э… – выдала я и похлопала своими длинными ресницами.
Они щекотно касались щёк, и я чихнула.
– Извините. А что от меня желаете вы? – потерев нос, спросила у земноводного.
– Из-ква-лечите мою душу.
– Как? И что с ней не так? Насколько я вижу, у вас всё хорошо. Вы вежливая, умная и воспитанная самка жаблоида. Имя у вас красивое и очень подходящее вашей народности. Окрас редкий и удивительный. Все жаблоиды такие или это у вас изменилась расцветка после знакомства с золотым крымышем? Ах да! Друг есть, который вас ценит и заботится. Я помню, как он переживал за вашу шкуру. А ещё ранее он ради вас лазил в грязь.
– Шим – да! – восторженно забулькала горлом Жиржа. – Он друг. А мне что ква-делать?
– А чего бы вам хотелось?
– С другом жить рядом. Но я жаблоид. Он крымыш. Нам нужна разная среда обитания.
– А я слышала, что в джунглях – это такие тропические леса – много влаги. И там водятся жабы. Живут, простите. Вы можете сходить в гости к Шиму. Его номер – как раз кусочек джунглей. Если пожелаете, можете переехать на оставшийся срок пребывания.
– Здравствуйте, самочка прекрасная оранжевая, – раздался вдруг голос Феликса. – Я портье ночной места волшебного этого.
Жиржа, перебирая всеми шестью лапами, аккуратно, чтобы не сбить мебель, повернулась к вышедшему из коридора филиуру.
– Пернатый, здравствуй. Я красивая? – кокетливо похлопала глазами Жиржа.
Я уселась поудобнее, положила ногу на ногу и остро пожалела, что у меня нет ведёрка с попкорном. Желаемое тут же появилось перед моим носом. Шёпотом поблагодарив отель, я закинула в рот несколько хрустяшек и принялась наблюдать за общением таких непохожих друг на друга, фантасмагорических персонажей из разных миров.
Феликс в своей чу́дной манере отвешивал Жирже комплименты. Она смущалась, флиртовала, строила глазки, раздувала горло и подбоченивалась. И не надо меня спрашивать, как может подбочениться шестилапая жаба размером с бегемота. Ей это как-то удавалось.
Она в свою очередь хвалила пёрышки и шёрстку филиура. И уже тот взмахивал своими длиннющими ресницами… А вот и не завидую я! У меня теперь ничуть не хуже!
Я же улыбалась, переводила взгляд с одного на другого и хрустела попкорном. Никакого кино не надо, так всё это увлекательно.
Наконец они наговорились.
– Управляющая, проводите меня к Шиму, – всё ещё стреляя глазками в филиура, попросила меня постоялица. – Я навещу друга. Проверю джунгли.
– Конечно, пройдёмте, – отставив ведёрко в сторону, я выбралась из-за стойки регистрации. – Феликс, осматривайтесь пока. Кресло вам не подойдёт, но мы решим этот вопрос, когда я вернусь.
Я довела Жиржу до двери, на которой была табличка с невообразимой загогулиной. У меня так и не возникло понимания, что именно это такое, поэтому для себя я считала сию закорючку гуттаперчевой обезьяной в экстремально сложной асане.
Постучалась. Из-за двери раздался чей-то рёв. То ли слон трубит, то ли лев вопит. Хотя нет, львы в джунглях не живут. Короче, кто-то ревел.
– Что?! – внезапно распахнулась дверь, и выглянул Шим. – О! Жиржа! Ты вылезла из грязи! Зачем?
– Друг мой, эта двуногая самка сказала, что в твоих лесах много влаги и я смогу быть рядом. Я хочу быть с другом.
– Входи! – распахнул дверь шире крымыш и с подозрением на меня взглянул. Оценил мои волосы, брови, ресницы. Фыркнул, пошевелив усами. Никак не прокомментировал вслух.
А в это время дверной проём опять самовольно раздался в стороны, словно его растянули невидимые руки, придавая форму высокой и широкой арки. Жиржа просочилась внутрь и пошлёпала вглубь.
Стена с косяками пришла в нормальный вид, дверь захлопнулась перед моим носом.
Ну что ж… Пожав плечами, я отправилась вниз вводить в курс дел Феликса. Хотя какие у нас тут дела? Спи, ешь, скучай, старайся не сойти с ума.
– Необычная красавица, – с присвистом сообщил мне филиур.
– Жиржа? Да, пожалуй, – сдержав ироничное хмыканье, отозвалась я. Я совершенно очевидно ничего не понимаю в красоте жаблоидов.
– И вы, Агата. Вы стали оранжевой немного.
– Где?! – испугалась я и рванула вверх по лестнице, чтобы глянуть на своё отражение в зеркало, скрывающее проход в мои апартаменты.
На меня оттуда смотрела перепуганная девица с огненно-рыжими волосами, словно она и не славянка вовсе, а коренная жительница Ирландии, дитя вересковых пустошей и фейри. Шевелюра полыхала багрянцем осени. Тёмно-рыжие дуги бровей, соболиных, угу. Длиннющие густые ресницы. Тоже рыжие, но настолько тёмные, что почти бордовые. Такие можно даже не красить тушью.
А вот глаза пока что мои родненькие, серые от рождения. И кожа моя, светлая, без веснушек и родинок.
– Фух! Не оранжевая! – Моё отражение с облегчением улыбнулось. – Феликс, не пугайте меня так больше. Я уж запаниковала, что моя кожа сменила окрас и я теперь как Жиржа.
Филиур смущённо поклекотал, поморгал, извинился.
– Итак! Нам нужна для вас жёрдочка, как я понимаю. Это надо попросить отель, – с намёком глянула я на люстру. – Сейчас вы видели одну из наших гостей. Жаблоид, имя Жиржа. Она прибыла в компании золотого крымыша, его зовут Шим. Они заселились на десять дней, из которых уже половина прошла. Оплату за двоих внёс крымыш волшебной пыльцой со своих крыльев.
– Что пыльца крымыша золотого делает?
– Мне она сменила цвет шерсти, – подёргала я себя за прядку волос. – У меня был окрас примерно как у вас. Теперь вот… М-да. Ещё тут всё в холле обновилось. Господин Шим нервничал, летал, пыльцы натряслось много. Правда, она куда-то вся исчезла, пока я уходила в свои комнаты. Зато теперь у нас совершенно новый ковёр и исчезнувшие потертости на всех поверхностях.
Я обвела рукой пространство. Всё именно так и было. Пока я рассматривала свои изменившиеся брови и ресницы, искала усы и проверяла, не выросло ли что-нибудь дополнительное, отель утилизировал щедро просыпанную пыльцу. Когда я пришла сюда снова, было уже чисто и… обновлено.
Жиржа и Шим спустились в холл точно в тот час, когда окончился срок их пребывания. Истекли десять дней, и жаблоид и крымыш пришли к управляющей сего загадочного места, то бишь ко мне.
Мы с Феликсом в этот момент находились в холле вдвоем.
– Госпожа управляющая, – поприветствовал меня крылатый зверь. – Странный птиц. Мы хотим уйти. Мы с Жиржей отдохнули и всё решили.
– Да, конечно. Куда именно вы желаете выйти? – покосилась я на белое туманное нечто за окошком входной двери.
– Мы хотим положиться на волю управляющей, – пафосно сообщил Шим и сел столбиком. Передние лапы он сложил на груди, как мультяшный персонаж. – Нам нужно, чтобы и мне, и Жирже было там хорошо. Мы дружим и решили не расставаться.
Кивнув, я закрыла глаза. Понятия до сих пор не имею, по какому принципу всё это работает. Бесовство какое-то. Как я направляю это место из ниоткуда в куда-то? Ни малейших догадок.
Минута, другая… Я изо всех сил желала перенести отель куда-то, где этим двоим рыжим будет комфортно и уютно.
– Стоп! Мы выбираем это! – громко крикнул крымыш.
Стоп так стоп! Наверное, мы уже где-то находимся. Понять бы, из чего они там выбирали? Я-то с закрытыми глазами была.
И правда, когда я подошла к двери и выглянула, то увидела изумрудную зелень, стволы деревьев, яркие цветы, похожие на орхидеи, вдалеке речка, сверкающая на солнце.
Первым, как настоящий мужчина, на волю выбрался крымыш. У порога его команды ждала самка жаблоида.
– Жиржа, всё в порядке. Выходи! – позвал снаружи Шим.
Шестилапая жаба медленно и неповоротливо повернулась ко мне и Феликсу.
– Спасибо. Нам было тут приятно. Отдохнули мы душой и телом. Двуногая самка, и тебе спасибо. Твои слова помогли мне понять себя и найти покой. И тебе, пернатый, – в филиура вонзился кокетливый взгляд. – В качестве благодарности я в вас плюну.
– Не… – хотела я сказать, что не надо в меня плевать.
Но было уже поздно. Вот как стояли рядом мы с Феликсом, так и прилетела в нас ярко-зеленая слизь, похожая на сопли.
– Кхе! – вытирая лицо, сказала я.
– Ух-ху! – поддержал меня ночной портье, счищая лапкой слизь с правого глаза.
Вот честно, я пребывала в таком офигении, что даже не могла возмутиться. Стояла и обтекала. В буквальном смысле.
– Это унивесральное противоядие, – невинно лупая глазищами, пояснила Жиржа.
–
– То есть от всех ядов. От любых. Навсегда, – вздохнула Жиржа. – Жаблоид же я. Наша слюна – почти как яд, но наоборот. Вас и Феликса теперь никто никогда ничем не отравит. Вы можете даже съесть ядовитый гриб. Хотите? – Она махнула лапкой наружу. Там, под толстым деревом, обвитым лианами, рос толстый гриб с ярко-красной шляпкой.
– Нет, спасибо, – вежливо цедя слова сквозь зубы, отказалась я. – Скатертью, значится, дорожка. В добрый путь. Пусть у вас с Шимом всё хорошо будет. Не теряйте свои души больше, чтобы нам снова не пришлось встречаться.
– Ква-щайте.
Дверной портал растянулся и выпустил самку жаблоида. Принял нормальный привычный вид.
Переваливаясь как медвежонок, я сделала несколько шагов вперёд и пинком захлопнула дверь.
– Обтекаем? – мрачно вопросила Феликса.
Я-то уже почти привыкла к тому идиотизму, что тут происходит. Флегматичный филиур пока пребывал в ступоре. Его, видать, подобными чаевыми ещё не одаривали.
– Обтекаем, Агата, – грустно ответил и попытался расправить крылья.
– Зато нас теперь не отравить. – Я покосилась на дверь и джунгли за ней, которые было видно сквозь стекло. Вдаль упрыгивала шестилапая огромная жаба, а на её спине восседала крылатая мышь. – А то, может, всё же по отравленному грибочку?
Меня разобрало совершенно глупое нервное хихиканье. Очень уж дикой была вся эта ситуация. Интересно, как и чем нам отмываться?
– А может, не надо грибочка, Агата, отравленного? – печально спросил Феликс.
– Может, и не надо…
Я не выдержала и захохотала. Соскабливала с себя эту зелёную слизь, стряхивала на пол, где она тут же утилизировалась, и просто в голос до слёз ржала.
– Ох, не могу-у-у. Униве-сральное противоядие! Идеальная оговорка! Сил моих нет… Где там колдунья с яблочками отравленными? А-а-а, уморили.
– Агата, смеётесь вы? – прилипая ресницами к пёрышкам на мордочке, спросил Феликс.
– А то! Видели бы вы себя со стороны! О-о-ох! Добро пожаловать в нормальный рабочий режим нашего сумасшедшего дома.
Филиур потоптался, повозюкал на пузе слизь, полюбовался на ладошки, вздохнул. И тоже начал смеяться. Смех у него был забавный. Ухающий, булькающий, с всхлипываниями…
Мы с ним переглядывались и истерически хохотали, размазывая по себе эти зелёные «сопли». Кошмар! Да уж, Жиржа. Отблагодарила…
…В изнеможении я сидела на полу, держась за живот. Смеяться сил уже не было, принять ситуацию адекватно – тоже.
– Отмываться! – скомандовала я наконец, с трудом вставая на ноги.
Кроссовки скользили и разъезжались, одежда вся пропиталась и прилипла. Волосы… Вот даже не хочу думать о том, как сейчас буду всё это выполаскивать.
С другой стороны, Феликсу ещё сложнее придётся, у него же и шерсть, и перья.
Снова я спустилась в холл примерно через час. Филиур был уже тут. Тоже чистый, с влажной ещё шкуркой и слипшимися пёрышками. Я, соответственно, с мокрыми распущенными волосами. Фена-то у меня здесь нет.
Мы с ним полюбовались друг на друга, не сговариваясь подошли к двери и уставились вдаль. В этом мире солнце ярко светило, тогда как отель жил по своему времени. У нас сейчас как бы ночь, и пришла смена ночного портье.
– Ну, легкого дежурства, что ли, – неуверенно пожелала я.
– А тут так всегда в отеле?
– Наверное. При мне только так и было. А как уж раньше, мне неведомо. Останемся здесь? Вдруг кто ещё придет?
– Останемся, – прощёлкал клювом филиур. – Вы Агата, вам решать.
– Я Агата, мне решать… Таки да. Пойду-ка я спать. А то нам, Агатам, отдых необходим.
Укладываясь спать, я громко причитала. О бренности бытия, о несправедливости Мироздания, о Вселенных, которые стремятся разойтись как можно дальше. И чем дальше они друг от друга, тем с большей скоростью разлетаются в разные стороны…
Вообще, в нормальной жизни я бы рассказывала всё это подруге или коллегам. Женский коллектив тем и хорош, что там можно и обновки показать, и мужиков обсудить, и о несправедливости всего сущего пострадать, ну и друг другу косточки перемыть. Не без этого. Мы ведь женщины, в конце концов, а не какие-то там мужчины.
Но за неимением здесь подруг и обитательниц-соседок по женскому змеюшнику, я высказывала всё это вслух. Пусть слушает отель. Ну, или та магия, которая живая и заправляет здесь всем.
– Вот ты это видишь? – потрясла я в воздухе кружевными трусиками. – Нет, ты это видишь? Ни одна уважающая себя женщина не может существовать без одежды и белья. В том смысле, что выбор нужен! Я же твое лицо! Управляющая всего этого бедлама. И что? На кого я похожа? Нет, тюнинг из-за пыльцы золотого крымыша – это ничего так, я довольна. Не нужно тратиться на краску для волос, тушь и наращивание ресниц. Лишние годы жизни и невосприимчивость к ядам мне тоже не помешают. Но одежда-а-а? – последнее слово я провыла-простонала. – Мне нужен новый гардероб! Или возвращай меня домой, чтобы я упаковала чемоданы. И сбежала. Если повезёт, – добавила едва слышно. – Или переносимся в рай женского шопинга. И деньги! Мне зарплата ведь причитается? Ну и вот!