Свои покои пришлось-таки посетить. А вот завтракать в одиночестве, сидя в комнате, не хотелось. Не так уж часто мы оказываемся на воле, чтобы терять эти драгоценные минуты. Феликс на дежурстве, а Ориэля придётся разбудить. Ничего страшного, успеет отоспаться.
Мне срочно нужен целитель. У меня тут, понимаешь ли, неопознанные частицы в крови завелись.
Размышляя над этим, я дошла до комнаты цейлина и тихонько постучала. Подождала, снова постучала. И так несколько раз, пытаясь разбудить крепко спящий молодой организм.
Наконец этот самый организм соизволил вынырнуть из сна. Послышались легкие шаги, дверь распахнулась, и передо мной предстал заспанный Ориэль с примявшейся на щеках шёрсткой. Шорты он натянул, а вот жилетку проигнорировал.
Он сонно взглянул на меня, мне за спину, снова на меня… Поставил бровки домиком и заорал.
Я с перепугу тоже заорала. Что там за моей спиной? Даже оглянуться страшно, поскольку что ни день, то чёрт-те что новенькое.
Прыгнув вперёд, втолкнула Ориэля в его комнату и захлопнула дверь.
– Что там? – спросила шепотом.
– Ты.
– Где?
– Тут.
В этот момент до меня дошёл идиотизм диалога. Я помолчала и уточнила:
– А чего кричал?
– Так тьма же. А ты чего кричала?
– Так нервы же.
К зелёненькому пушистику пришло осознание, что я – это я. Ко мне – что он увидел изменения, случившиеся сегодня ночью с моим организмом.
– Так, спокойствие! Только спокойствие! Ориэль, моя идеальность под угрозой срыва. Что поселилось в моей крови? Ты что именно видишь?
– Тьму.
– Но ты ведь не маг?
– Я целитель!
– Но тьму видишь. А ведь это волшебная стихия, как я понимаю.
– Конечно. Это ведь энергия.
Мы, насупившись, посмотрели друг на друга. Мой живот издал голодную руладу и напомнил, что он не кормлен, не поен, и вообще ему очень грустно.
– Идём завтракать на крыльцо? Нас куда-то выбросило. И Феликса возьмём, у него смена скоро закончится.
– А тьма? – ткнул в меня пальчиком наш штатный врач.
– А мы с ней теперь надолго, похоже, – философски заметила я.
Смирению и дзэну довольно быстро учишься, попадая в ежедневный балаган, в котором отсутствует какая-либо логика происходящего. Я вот как взгляну в зеркало на свою огненно-рыжую, почти ирландскую шевелюру, так сразу дзэн и постигаю.
На этом я развернулась, открыла дверь в коридор и нос к клюву столкнулась с Феликсом.
– Кричали вы. Случилось что-то?
– А это… было приветствие новому дню. Я позвала Ориэля завтракать на крыльце. Пойдёшь с нами? – невинно похлопала я ресницами.
– Человеческий странный обряд, Агата?
– Типа того, – прыснула я от смеха. – Просто Ориэль спросонья испугался и закричал. А я испугалась, что он кричит, и тоже закричала. Зато все проснулись и взбодрились.
Улыбаясь, я направилась в холл, оставив цейлина и филиура в коридоре.
– Можно нам плотный горячий завтрак? Мне горячий кофе в термосе, чтобы не остыл, и что-нибудь вкусненькое. И приборы. Для моих коллег их обычные любимые лакомства. И ещё плед, а то на рассвете зябко, – попросила я люстру в холле.
Когда Феликс и Ориэль подошли, у моих ног уже стояли две корзины. Одна с припасами, вторая с посудой и столовыми принадлежностями. А я держала в руках пушистый мягкий плед.
– Мальчики, мы идём предаваться чревоугодию! Берите корзины!
В мире за стенами «Отеля потерянных душ» царило лето. Небо имело оттенок слегка сиреневый, уж не знаю по какой причине. Но в целом всё выглядело нормально.
Кислород есть, листья и трава зелёные, а значит, вполне неплохо занимаются фотосинтезом. Растения… другие, таких я никогда не видела. Но это как раз в порядке вещей. Я бы удивилась, увидев земные ромашку или крапиву, а вот глядя на эти симпатичные, но совершенно не знакомые мне цветы и кусты, испытывала удовольствие и любопытство.
Быстро расстелив на крыльце плотную скатерть, я выставила блюда, контейнеры, бутылки и разложила приборы и посуду.
После чего закуталась в плед и уселась на ступенях: лицом к новому миру, спиной к входной двери. Ориэль устроился точно так же, как и я, но с другого края скатерти. А Феликс, не нуждающийся ни в сиденье, ни в более низкой ступени, остался во главе нашего пиршества.
Ели молча, наслаждаясь свежим воздухом, утром, восходом, красотой природы. Мои коллеги ещё не успели устать от затворничества так, как я. Всё же они тут обитают недавно. А вот мне доставлял несказанное удовольствие сам факт того, что я вышла на волю. А то совсем одичаю скоро, сидя взаперти.
Никакого душевного волнения «приёмника» и «антенны» я не ощущала, и это тоже радовало.
– Гулять кто пойдет? – спросила я коллег, стряхивая крошки с рук.
– Я! – аж подпрыгнул Ориэль.
Феликс моргнул по-совиному, склонил голову тоже по-птичьи. Расправил крылья, подумал и сложил их обратно.
– Идите, Агата, гулять. Ждать буду здесь я вас. Но вечером на закате полетать будет рад филиур.
– Мы постараемся не очень долго. Ориэль, беги в холл и попроси маленькую корзинку с едой в дорогу. Что-то простое: выпечку, фрукты, лимонад, мне термос с кофе. И всего немного, просто похомячить.
– По-хо-мя-чить, – по слогам прошептал цейлин и расплылся в блаженной улыбке. – Я буду как хомяк!
Внутрь он припустил, подскакивая от избытка энергии. А я принялась загружать в большую корзину опустевшую посуду и немного недоеденных блюд.
Ориэль выскочил буквально через три минуты, и мы с ним решительно шагнули со ступеней отеля на траву.
Филиур подхватил оставленные нами вещи и унёс внутрь, а мы с лекарем побрели вперед.
– Давай я понесу. Можешь побегать, – великодушно предложила я совсем ещё мальчишке, хоть и зелёному и пушистому.
Ну, что сказать… Застоялись кони в стойлах. Засиделись цейлины в отеле. Прошло всего ничего времени, а это шустрое создание уже носилось вокруг, словно угорелое. То к дереву подбежит и погладит, то травинку и цветочек сорвёт. Или не сорвёт, а встанет на четвереньки и носом ткнётся, изучая аромат… То ускачет вперёд, а потом сломя голову ко мне обратно бежит, только пятки сверкают.
– Экий заводной заяц, – добродушно проворчала я, следя взглядом за мельтешащей зелёной фигуркой.
Рощица, сквозь которую мы шли, закончилась, и мы очутились на берегу реки.
– О-о-о-у-у-у! Увиа! – заголосил цейлин. – Агата! Я купаться!
– Стой! А вдруг там хищники живут?
Ориэль замер на мгновение, но тут же припустил к кромке воды. Встал на четвереньки, погрузил в неё ладошки и застыл, прислушиваясь к чему-то.
– Агата, вода чистая, опасной живности нет. Но, если хочешь, я могу наловить рыбы. Пожарим на костре.
– Ой, вот это без меня! – тут же открестилась я. – Не желаю возиться с рыбой. И жарить её на костре я не умею.
– Тогда плавай! И меня не стыдись. Я знаю, женщины хасинов всегда сначала стесняются, когда оказываются с целителями-цейлинами рядом впервые. Но нас не надо, мы совсем другие. Так что смело раздевайся, чтобы не мочить одежду.
И, повернувшись ко мне спиной, он сам шустро разулся, скинул жилет и шортики и с весёлым верещанием рванул в воду, только брызги во все стороны полетели.
Я с улыбкой проводила взглядом бодро плывущий зелёный комок меха. Разувшись, оставила шлепанцы и корзинку на травке, а сама дошла до реки. Вода была ещё прохладная. Но, думаю, уже скоро прогреется на солнышке. Вот тогда и я рискну поплавать.
Пока же я закатала штанины до колен и медленно побрела вниз по течению. Там виднелся холм, на который я хотела забраться.
Идти пришлось минут десять. Наверное, потому, что брела я крайне медленно, наслаждаясь каждым мигом на природе. Давно я никуда не выезжала из города. А потом вообще угодила в «Отель потерянных душ».
Надо бы побыстрее уже освоить свои и его способности и почаще вываливаться из «нигде» в «куда-то». А по мере необходимости переноситься в другие миры за потеряшками. Ну реально невозможно так жить, болтаясь всё время в туманной манной каше. У меня скоро начнётся боязнь замкнутых пространств.
Холм приблизился, осталось лишь найти удобное место для подъёма, а то уж больно он каменистый. Кое-где между плоскими камнями, покрывающими склон, будто крупная черепица или чешуя, проросли травинки.
Я с сомнением уставилась на эти камни. Что-то они подозрительные какие-то и практически одинаковые. Наклонилась, попыталась поднять один из них. Размером он был с две мои ладони, шершавый и горячий. Поднять его, впрочем, не удалось, он буквально врос в землю, как и остальные.
Постучала костяшками пальцев по ближайшему. Звук оказался совсем не такой, каким должен бы быть.
– Странно, – пробормотала я и снова постучала.
И тут земля под ногами закачалась, заставив меня взвизгнуть и отбежать назад. Покрытый этой странной каменистой «чешуей» холм очень-очень медленно повернулся, и на меня уставился огромный глаз.
Глаз был равнодушный, в нём не было ни удивления, ни беспокойства, ни животной ярости или же страха.
– Здрасьте! – оторопело выпалила я, развернулась и приготовилась улепётывать со всех ног.
– Приветствую, – низким глухим голосом вдруг ответил хозяин глаза.
Опа! Так, побег отменяется. Я повернулась обратно к этому существу и попыталась рассмотреть его. Кто-то очень большой. И чешуйчатый, потому как я, оказывается, не камень пыталась поднять, а чешуйку отколупнуть. И с огромным глазом с вытянутым зрачком.
– Змей Горыныч, – выдало моё подсознание.
– Дракон. Не змей, – флегматично исправил… дракон.
– Я несъедобная.
Глаз смерил меня взглядом с головы до ног и обратно, моргнул.
– Да, ты несъедобная, – констатировал его обладатель.
Помолчали. Я не могла решить, что мне делать. То ли убежать, то ли подойти поближе. Вроде агрессии не чувствуется, но мало ли.
– А почему? – спросила, чтобы хоть что-то сказать.
– Я не ем человеков.
Сразу же осмелев, я начала потихонечку подбираться вплотную к дракону.
– Меня зовут Агата Серебрякова.
– Дулиэнтропарофликандарокарекарка́дий.
– Вау! – впечатлилась я длиной слова. – А это что?
– Имя. Моё.
– Эм-м…
Почти минуту я пыталась мысленно воспроизвести только что услышанный набор слогов. Не смогла.
– Дули… ропа… флика… О господи! Как это вообще можно запомнить и проговорить без запинки? Ничего, если я буду обращаться к тебе – Аркадий?
– Ничего. Зачем?
– Что?
– Обращаться ко мне.
– Н-ну-у… А что ты делаешь?
– Жду.
– Чего?
– Пока мимо проплывёт труп моего врага.
У меня челюсть отвисла. В буквальном смысле этого слова. Стояла и, как дурочка, с открытым ртом таращилась на сказочного персонажа, который процитировал мне древнее китайское изречение, которое принадлежит то ли Конфуцию, то ли Сунь Цзы.
– И как? – подобралась я ещё ближе.
– Пока не проплыл.
– А давно ждёшь?
– Лет сто. Наверное. Или двести.
– Ох, ничего ж себе дзэн! Я бы не смогла. Уже давно встала бы, пошла и прикопала своего врага.
– Ты слабая самка человека. Это враг прикопал бы тебя.
– А я бы аккуратненько выкопалась и пошла дальше мстить. – У меня вырвался смешок.
– Зачем? Его труп сам проплывёт мимо тебя.
– Да вот ещё! Терять столько времени на ожидание!
– Что есть время?
– О-о-о! Ты хочешь поговорить о столь глобальной вещи? Время – это форма протекания физических и психических процессов, условие возможности изменения. А ещё это одно из основных понятий философии и физики.
– Нет времени. Есть миг.
– Да ладно! Как это нет времени?! Вот ты, уважаемый Аркадий, лежишь на этом берегу больше сотни лет и ждёшь труп врага. А твой враг в это время наслаждается жизнью, ест жареное мясо, пьёт хмельное вино, обнимает красивых самочек, путешествует. Каждый его миг полон впечатлениями. А чем полон каждый твой миг?
– Размышлениями о бренности бытия.
– А пища и всё остальное?
– В состоянии созерцания и погружения это не требуется.
– У-у-у, как всё запущено, – пробормотала я. – Предлагаю эксперимент.
– Какой? – Глаз с узким зрачком повернулся в мою сторону.
– Ты сейчас встанешь, потянешься, покатаешься по земле, чтобы стряхнуть с себя пыль, проросшую между чешуек траву и птичье гуано. Да-да, прости, но тебя неоднократно обкакали птички. А после этого поплаваешь в реке. Ты же умеешь?
– Умею. Зачем?
– Чтобы смыть с чешуи какашки. И потом, я же сказала, эксперимент.
Я специально подбирала не самые приличные слова, но такие, которые могли бы пробиться сквозь это равнодушие дракона. Ну, должно же его пронять? Про то, что я веду себя неадекватно и отчего-то совершенно не боюсь огромную мифическую тварь, старалась не думать. Вероятно, порог нормальности я уже давно переступила.
– Тебя не должно было появиться. Ты нарушила будущее, – вяло сообщил мой невероятный собеседник, не пытаясь встать и выполнить предложенные ему действия.
– А ты видишь будущее?
– Да.
– И всё?! Просто «да»?! – повысила я голос. – А рассказать? А поделиться? А что меня ждёт?
Глаз снова посмотрел на меня.
– Твоё будущее сокрыто в «нигде». Много факторов непредсказуемости.
– Гадство! – пробормотала я. – Но своё ты же видишь? И что?
– Ты не отстанешь от меня, человеческая женщина. Сюда приплывёт твой друг. Существо неведомого мне народа. Он противоестественен природе мироздания и создан иным гением, но полезен. Он исцелит моё второе око. Я встану и поплыву.
Осмыслив услышанное, я спросила:
– А что с твоим вторым оком?
– Оно слепо.
Что сказать я не нашлась. Повернулась к воде, сцепила руки за спиной и принялась ждать, пока к нам подплывёт Ориэль. Он уже подгребал.
– Агата! Агата! Я тебя нашёл, – встав на дно, сообщил парнишка. – А с кем ты беседуешь? Представишь мне своего большого древнего знакомого?
Я покосилась на «древнего знакомого». Тот в свою очередь глянул на меня. И вот убейте меня, но я увидела искру ехидства в огромном жёлто-зелёном глазе. Ждёт небось, как я сейчас начну пытаться выговорить зубодробительный набор слогов.
– Ориэль – целитель, раса цейлин. Дракон, философ и мыслитель, своё полное имя может произнести лишь он сам. И, наверное, это удавалось его маме, в чем я, если честно, сомневаюсь. Но уважаемый дракон разрешил обращаться к нему сокращённо – Аркадий.
Ха! Вот так-то! Я только что язык не показала громадине в чешуе. Как ни странно, он это оценил и прижмурился, что, вероятно, должно изображать улыбку. Кто их, этих существ, поймёт.
– Ориэль, ты можешь помочь нашему новому знакомому со здоровьем? У него есть некоторые проблемы.
– Да, конечно, – закивал лекарь. – Я вижу, что его правый глаз совершенно слеп. Кроме того, нужно удалить несколько зубов, вместо них вырастить новые. Ну и по мелочи с внутренними органами.
Всё, кроме слепоты на один глаз, для самого дракона оказалось сюрпризом. Я видела, как расширился от изумления его зрачок.
– Агата, ты не могла бы пока погулять? А я окажу первую помощь уважаемому Аркадию, – сложил перед собой ручки цейлин.
Я открыла рот, сказать, что мне вообще-то интересно и уходить не хочется. Но потом решила, что, несмотря на свои слова об отсутствии стеснения, Ориэль всё же смущается.
– Ладно, – не стала спорить. – Аркадий, слушайся целителя! Он совсем юн, но очень талантлив. Ориэль, смотри не переутомись. Твой новый пациент очень большой, следи за резервом сил.
Я отошла подальше, и только тогда дракон начал медленно подниматься. Гора! Как есть гора! И на её фоне – маленький, пушистенький и невозможно милый, хоть и мокрый цейлин.
Поежилась от запоздалой нервной дрожи и мысли, что столкновение с драконом могло оказаться не таким радужным. Вот уж точно говорят: дуракам всегда везёт. Похоже, я клиническая дура, ибо всё происходящее вокруг меня и со мной в последнее время кроме как везением не назовёшь.