С обедом пришлось чуток повременить. Сначала я оттащила свои покупки в личные апартаменты и разместила всё в шкафу. После чего водрузила на стол мешок с приправами, специями, травками и, глядя на потолок, произнесла:
– Вот. Ты очень вкусно готовишь. Потрясающе вкусно, я бы даже сказала. Поэтому я для тебя – и для нас с Феликсом, конечно же, – приобрела вот это. Мы будем рады, если они пригодятся. Местная кухня весьма необычная и насыщенная.
Поковыряв столешницу ногтем, отошла и собралась уже выходить, как увидела ещё один не разобранный пакетик.
– А! Чуть не забыла!
Подхватив его, припустила в холл.
– Феликс! Я же тебе подарочек купила. Смотри, это мужские браслеты. И они регулируются. Их можно надеть на руки или на ноги. – Скосив глаза, осмотрела птичьи лапы. – Нет, всё же лучше на руки.
– Это… мне? – взволнованно спросил филиур и округлил и без того круглые глаза.
– Не нравится? – расстроилась я. – А мне сказали, что мужчинам именно такие и подходят. Самцам, в смысле. Серебро и гагат. Почти как Агата и камень агат, только гагат. Вроде как у него куча магических свойств. Для медитаций полезен, ещё оберегает от негатива… Не по душе? Ну, хочешь, сходим и поменяем на что-то другое, пока мы не выпали из этого мира.
– Нравится! Очень, Агата, нравится! И серебро. И гагат. Который Агата почти, но гагат. Никогда подарок филиур не получал. Тронут я сильно. Можно?
У Феликса чуть-чуть дрожали лапки, когда он очень осторожно, словно они стеклянные, взял из моих рук парные серебряные браслеты с чёрными камушками. Похоже, он реально разволновался, даже говорить опять начал, по-своему странно переставляя слова в предложениях. Уже почти перестроился, подражая мне, а тут вот опять.
– Красивые очень. Спасибо говорю я. Надеть можно мне? – На меня уставились два глаза, опушённые длиннющими ресницами.
– Давай помогу. Всё же это мой подарок.
Я аж сама засмущалась от такой его реакции. Помогла застегнуть их на обеих лапках. Покрутила, чтобы замочек был снизу.
– А пойдём на пикник? Я выглянула в окно из своей комнаты, обнаружила, что с той стороны здания лужайка с травкой. Попросим отель собрать нам корзину, возьмём плед… Как ты на это смотришь?
– Что такое пикник?
Корзина была большая. И пахло из неё безумно вкусно.
Мы вдвоём с филиуром вытащили её за порог и застыли.
– А где? – вопросил он.
– Тот же вопрос.
Исчезла оживлённая улица с домами, лавками, скамейками. Перед нами была поляна, окружённая деревьями. Красиво, свежо, самое то для пикника.
В общем, пока мы с Феликсом готовились, – отель всё сам решил и перенёс нас куда-то в другое место.
– А можно я тогда полетаю?
– Отчего нет? – философски вопросила я и поволокла корзину. – Лети!
Полетел. М-да. Вот хоть убейте меня, но у него должна быть нарушена аэродинамика из-за лапок. Мне так кажется. Но нет, летел нормально. Как очень-очень-очень большая сова.
Проводив его тушу взглядом, я вздохнула и поволокла корзину и плед к деревьям, чтобы устроить на границе тени и света.
– Опаньки! А кто это у нас тут?
Не останавливаясь, я тащила свой груз к зелёному пушистому самцу второго народца этого мира. Одет он был в малиновые шорты, жилет его сиял жёлтыми, оранжевыми, синими и фиолетовыми цветами.
Вид сие создание имело крайне печальный. Ушки поникли, плечи опущены… Но дело даже не в этом. Этот несчастный персонаж прилаживал к ветке дерева верёвку с петлёй.
Заслышав мои шаги, зелёный барабашка замер, потом лихорадочно заметался, не зная, что ему делать. То ли прятаться, то ли притвориться, что он ничего такого ужасного не собирался сотворить, то ли продолжать…
Я же нацепила невозмутимую мину и пошла непосредственно к этому дереву. Буду мешать.
– Да вы не отвлекайтесь, продолжайте, – махнула ему рукой.
После чего повернулась спиной, расстелила плед и, не обращая внимания на возмущённое сопение, принялась выгружать припасы из корзины. Над поляной поплыли ароматы…
– А вы не могли бы перейти в другое место? – раздался несколько нервный голосок, принадлежащий явно подростку.
О, так у нас тут юное создание?
– Нет, – равнодушно ответила я. Закончила и лишь после этого уселась по-турецки, причём так, чтобы видеть потенциального висельника.
– Но вы мне мешаете!
– Чем? – пожала я плечами. – Я сижу на земле. Дерево, ветка и верёвка в вашем полном распоряжении.
– Вы меня отвлекаете!
– Пф-ф. Вот уж не моя проблема. Ох, как же хочется есть!
Под пристальным взглядом наложила себе в тарелку еды из разных мисок и контейнеров. Не то чтобы я совсем уж умирала от голода, всё же мы успели с госпожой Калимией поесть, но после этого прошло уже изрядно времени. В животе заурчало от предвкушения. Эхом отозвался желудок моего невольного собеседника, заставив того заволноваться и спрятаться за древесным стволом.
– Да вы продолжайте, не стесняйтесь, – окликнула я его. Положила в рот кусок мяса, прожевала и застонала от вкусового экстаза. – Мм-м. Божественно! Так о чём я? Ах да, вы можете вешаться.
– И что, даже не станете меня отговаривать? – обиженно спросило это недоразумение.
– А оно мне надо?
– А как же гуманность? Уберечь другого от несчастья?
– О! Да вы гуманист. Хотите поговорить об этом?
– Нет.
– Ну и ладно… А я пока салатика съем.
Я наслаждалась едой. Стучали приборы о фарфор. Качалась на ветру верёвка. Плыли над поляной умопомрачительные ароматы. Гулко сглатывал и урчал желудком за деревом зелёный человечек.
Тут до него дошло…
– А почему у вас всего две руки?!
– А почему у вас всего две ноги?
– Мне хватает.
– А мне хватает двух рук.
Помолчали. Выдал трель желудок. Не мой желудок. Моему уже хорошо, он почти наелся.
– Кстати, меня зовут Агата.
– Ориэ́ль.
– Красиво. А у нас есть Ариэль. Только это женское имя. Русалку так звали.
– Что такое русалка? – на меня уставился из-за дерева раскосый карий глаз.
– Женщина с двумя руками, вместо ног рыбий хвост. И живёт она под водой, на дне морей и океанов. И вместо лёгких у неё жабры, как у рыбы.
– Ого! А такие бывают?
– Ну, бываем же мы с вами, а ещё жаблоиды, крымыши и филиуры.
Я откусила от огурца и сочно захрустела. Голова Ориэля высунулась целиком, он посмотрел, чем я так вкусно хрумкаю, и спрятался обратно.
– А вы верёвку мылом смазали?
– Зачем?! – явно опешил он от этого вопроса.
– Я не в курсе, мне самой-то вешаться не доводилось. Но знающие люди говорят, что непременно надо. Тогда вроде как верёвка скользит хорошо. Чик, и всё кончено. Только виси, дрыгайся и задыхайся в своё удовольствие.
– Да какое же это удовольствие?! – О, негодование проявилось. – А у вас мыла с собой случайно нет?
– Нет, не брала. Но вы не расстраивайтесь. Даже без мыла у вас всё получится. Я в вас верю.
– Вы чудовище!!!
– Я?! – удивилась я вполне искренне. Ну, постаралась. – Это ещё почему? Сижу спокойно, вам не мешаю, верёвку вашу не трогаю, вас отговаривать не пытаюсь. Кушаю, жду своего коллегу и никого не трогаю.
– Но…
Ориэль наконец решился выйти из-за дерева. Одёрнул жилеточку, поправил пояс шортиков. Встал под верёвкой и принялся её как будто осматривать. На самом-то деле разглядывал, что у меня есть вкусненького.
Я держалась и ему ничего не предлагала. А то спугну ведь. Нет уж, он сам должен решить, что приятнее.
– Ладно, – утрированно тяжело вздохнула я. – Уговорили. Но только один раз!
– Что? – распахнулись глаза Ориэля.
– Рассказывайте. Так и быть, я выслушаю, по какой причине вы собрались окончить свою жизнь и стать самоубийцей. Но учтите! Один раз! Терпеть не могу вот эти все слезливые истории и мелодрамы… Ах, меня никто не понимает. Она на меня не так посмотрела и выбросила в помойку торт, который я ей принёс. А если у неё диета? Никто об этом не думает? Или: ах, она не ответила на моё письмо, я жду уже полдня. Да блин! Ну занята девчонка! Можно подумать, у неё нет в жизни других интересов, кроме как на письма отвечать! Вот освободится, и тогда…
Меня слушали с открытым ртом.
– Нет, вот я ещё отчасти могу понять Ромео и Джульетту. Там такое дремучее Средневековье, у них мозги промыты. Восторженные глупцы. Но современные-то парни и девчонки?!
– А… Ромео и Джульетта – это?.. – вклинился он в мою речь.
– О-о, нет повести печальнее на свете, друг мой зелёненький, чем повесть о Ромео и Джульетте. Их семьи враждовали. Кровавая вендетта, убей каждого члена вражеского рода, даже если помрёшь в процессе убиения сам. А мальчик с девочкой взяли и влюбились друг в друга. Ну, потом им все мешали, мешали, а они любили, любили. И страдали, страдали. А им пожениться не давали. И они решили смухлевать. Девочка выпила специальное зелье и заснула крепко, как будто умерла. Парнишка не знал и решил, что она действительно умерла от яда. И – чик, и всё!
– Что – чик?!
– Выпил яд и скончался мгновенно. А тут Джульетта проснулась. Опа! А её друг сердечный совсем мёртвый, по-настоящему. Она в ужасе, само собой. Ну и тоже – чик, и всё!
– Как?! И она?!
– Прикиньте? Она схватила кинжал Ромео и вонзила себе в грудь. Вот так и жили. В огромной любви, счастливо, но недолго.
– Кошмар!
– Не то слово! Я рыдала, когда читала. И каждый раз носом хлюпаю, когда фильм про них смотрю. Дурачки́, конечно. Но такие романтичные… – Я вздохнула и закатила глаза.
– Так это книга?! – возмущённо ткнул в меня пальчиком мой слушатель.
– Великая книга! – Я тоже подняла указательный палец и потрясла им.
Ориэль замолчал и насупился. Я продолжила есть. Что-то Феликс залетался.
– А им сколько лет было?
Неожиданный вопрос застал меня с открытым ртом. Как раз собиралась откусить. Пришлось рот закрыть, напрячь память и ответить:
– По четырнадцать.
– Дети! – с невыразимым пренебрежением отозвался мой визави.
– А вам?
– Семнадцать!
– О! Да вы уже совсем взрослый самоубийца. Это, конечно, сильно меняет дело, – важно покивала я и таки откусила.
– Ну что вы всё время жуёте?! – не выдержала душа зелёненького пушистика.
– Вы тоже хотите? Присоединяйтесь. У меня тут куча всего вкусного. Люблю, знаете ли, всё вот это, – обвела я рукой плед, заставленный тарелками и мисками.
– А вот и хочу! – решительно задрав подбородок, Ориэль дошагал до меня, засмущался в процессе усаживания. И совсем уж нерешительно попросил: – А можно мне вон ту штуку? И жареного мяска на палочке?
– Можно! – стараясь ни в коем случае не улыбнуться, я взяла пустую тарелку, сунула её в руки растерянного гостя и с царственным жестом велела: – Накладывайте чего душа пожелает. Не стесняйтесь.
Молодые сильные организмы любят поесть. А если это молодые сильные мужские организмы, они любят пожрать. А если это молодые сильные мужские организмы неведомой расы и частично имеют звериный ген – то они очень любят пожрать.
Я оценила, с какой скоростью мелькала вилка, совершая маршрут между тарелкой и ртом Ориэля. Легла на спину, опустила на глаза солнечные очки, до того служившие мне ободком для волос, и принялась греться на солнышке.
Когда по звукам поняла, что первый голод утолён, не поворачивая головы сообщила:
– А я у вас по городу сегодня гуляла. Красиво. И народ такой… весёлый, приветливый. С вашими я не общалась, только с четырёхрукими.
– У «вас»? То есть у вас не аномальная мутация, а вы просто не местная?
– Да. Я человек. И мы только сегодня к вам сюда угодили. И скоро уже снова унесёмся.
– А куда? – Вот, совсем другое дело. Уже никаких мятежных страданий в голосе, лишь живое любопытство.
– Понятия не имею. Мы сами не знаем, где окажемся завтра. Или уже через час. Большую часть времени болтаемся в нигде. А потом – хоп! – и куда-нибудь вываливаемся. Туда, где мы нужны.
– Зачем?
– Если честно, я и сама не совсем понимаю. Но я управляющая «Отеля потерянных душ». Вот мы к ним, к этим потерянным душам, и переносимся. В данный момент мы с моим коллегой… Он сейчас летает, крылья разминает… Так вот, мы внезапно очутились тут. Наверное, потому что потерялась ваша душа, Ориэль.
– Да вроде нет, – крайне озадаченно ответил он. – Не терял я ничего.
Я даже повернула к нему голову и посмотрела сквозь тёмные стекла очков.
– А вы мне так и не рассказали, что у вас случилось. Хотя я согласилась выслушать.
– Да знаете… – страшно засмущался паренёк и принялся вертеться, словно раздумывая, что ему ещё себе подложить в тарелку. – Что-то я сглупил. Сейчас сижу с вами, ем вкусно, беседую приятно и интересно, солнышко пригревает, ветерок ласковый шерсть раздувает. И понимаю, что я, кажется, дурак. А ещё я страшно рад, что вы мне помешали. Вот. – И он насупился.
– Бывает… – флегматично протянула я и снова подставила лицо солнцу. – А что родители?
– Сирота.
– О… А друзья?
– Да как-то…
– Понятно. А коллеги по работе?
– Так нету её пока ещё. Я же только-только окончил школу лекарей.
– Так вы будущий врач?
– Почему будущий? Я выучился и уже лекарь. Мы же энергией и биопотоками управляем. Больше ничего не умеем, только лечим. Хотите, я вас исцелю, Агата?
– А что у меня не так? – насторожилась я.
– У вас отложения минеральные в районе шейных позвонков. Такое часто бывает у вашего вида. Я знаю, нам показывали и рассказывали. Но это легко убирается.
Я села. Похрустела плечами и шеей. Нет, ну вот он интересный! А у кого из моих современников нет отложения солей и остеохондроза?
– Хочу!
– Я сейчас! – обрадовался он. – Я быстро!
– Не надо быстро! Надо хорошо и тщательно! – напряглась я от его энтузиазма.
– Простите, – расплылся в смущённой улыбке этот чудесатый барабашка.
Он возложил мне обе руки на позвоночник. Одну на шею, вторую ниже. И принялся шептать на незнакомом мне языке. Пальчики у него были горячие, ладошки гладкие, как у Феликса, шёрстка росла только на их тыльной стороне.
И сразу же пошло щекотное такое тепло. Больно или неприятно совсем не было. Но немного странно.
– Всё, Агата. Я убрал с вашего позвоночника всё лишние отложения. Но у вас есть ещё. В суставах. Вы ведёте сидячий образ жизни, да? Это плохо.
– Эм-м. Ну да. Спасибо…
Я покрутила шеей, подвигала плечами, с удивлением осознавая, что ничего не хрустит и не вызывает дискомфорта.
– Потрясающе! Это я удачно тебя встретила. Давай уже на «ты»? О! А вот и мой коллега летит.