Глава 26

Очень хотелось орать. От бессилия, обиды, боли, которые переполняли меня изнутри. Пусть бы оглохли все, включая Зейда!

Нарры бы его побрали!

Боль продолжала пульсировать в груди. Я сухо всхлипнула и бросилась на балкон. Двери его оказались гостеприимно распахнуты.

Ухватилась за перила и глотнула воздух. Вид отсюда открывался на дворцовый сад, такой красивый, яркий и изящный. Таким же передо мной предстал Игенборг. Ставший теперь клеткой!

Как и этот нарров сад!

Ну уж нет!

Так больно мне не было, даже когда Рейн оставил одну. А здесь предательство заставляло корчиться внутри, рыдать, пусть снаружи я и оставалась спокойной.

Пора действовать. Неважно, что я чувствую к Зейду. Точнее, именно это и важно. Потому что не готова делить его с остальными женщинами. Мой мужчина должен быть только со мной!

Рейн стал первой любовью. Такая часто проходит, оставляя внутри чуть горьковато-сладкий след. Зейда я полюбила осознанно, со всей страстью. Когда случается такое, эльф больше не сможет смотреть ни на кого.

А что Зейд? У него две жены, огромный гарем. Он воспитан в традициях Игенборга. И даже если правда любит меня всем сердцем, вряд ли откажется от остальных женщин. Ведь любил он когда-то Замиру. И Хаялу.

Снова резануло в сердце.

Не смогу, не хочу видеть и знать, что он уделяет ласки и внимание кому-то еще!

Я закрыла глаза, представляя Рорка, зовя его, открывая все свои эмоции.

Ну же! Где ты!

Неужели и тебя акиф переманил на свою сторону?!

Рорк услышал. Спустя несколько минут раздалось хлопанье крыльев, потом клекот, и на перила балкона уселся ахана. Как всегда слегка недовольный, но при виде меня склонил голову набок и что-то проскрипел.

– Найди Сирила, – прошептала я, склоняясь к нему, заглядывая в янтарные глаза.

Нет! Не думать сейчас о том, что глаза Зейда того же оттенка!

Рорк недовольно зашипел, его явно смущала моя мешанина чувств. Пришлось сосредоточиться, отправляя ему образ Сирила. Ахана знал полунага, знал, что я ему доверяю.

– Приведи его сюда, – добавила я строго. – Покажи ему, где я, и приведи.

Рорк ущипнул меня за палец и взмыл вверх, а я сползла на пол, где и просидела некоторое время. Прислушивалась к звукам вокруг.

Неужели Зейд и правда решил запереть меня во дворце?

Я очень медленно поднялась, вернулась в комнату и подошла к зеркалу. Оттуда на меня глянула бледная эльфийка с горящими кошачьими глазами и чуть припухшими от ночных поцелуев губами. Я коснулась их кончиками пальцев и резко отвернулась.

Не буду вспоминать!

Пока я любовалась садом, в комнате произошли изменения. Кто-то принес и оставил роскошный наряд в сине-золотой гамме, с богатой вышивкой и сверкающий мельчайшими камнями.

О-о-о, я с трудом удержалась от желания разодрать все это на тряпки. Вместо этого скрипнула зубами и переоделась. Разгуливать в халате по дворцу – не самая лучшая идея.

Дверь оказалась открытой, хотя я в глубине души боялась, что Зейд дойдет до того, что ее запрет. Но нет, хватило ума не делать этого. Зато в коридорах я заметила очень много дворцовой стражи. Мрачно уставилась на них через корфу, потом поинтересовалась громко:

– Я что, пленница?

– Как можно, акира! – ответил ближайший из стражников. – Мы будем сопровождать вас, куда пожелаете.

– И в город?

Ага, вопрос оказался провокационным, так как стражник мигом посерьезнел.

– Сожалею, акира, но в городе сейчас неспокойно в связи с последними событиями. Так что вам лучше держаться пределов дворца.

Что я там говорила про золотую клетку? Вот и доказательства. И ведь не возразишь, не начнешь орать, так как внешне все понятно и логично. Драгоценную акиру не выпускают в город из-за сложившейся ситуации.

– В сад-то можно?

– Я провожу вас, акира.

Вот так, под конвоем двух стражников я отправилась в сад. Интересно, Зейд теперь меня нигде не позволит отпускать одну? Я представила, как повсюду меня сопровождают воины, скривилась. Золотая клетка начинала обрастать шипами.

Только бы Рорк отыскал Сирила и привел сюда! Кажется, полунаг оставался единственным, кому я могла довериться.

Если только его опять не заперли.

Дворцовый сад все же поражал даже меня, выросшую в столице эльфийской расы. Привыкшей к самым необычным растениям. Я даже на миг забыла, зачем пришла, глядя на яркие цветы вокруг.

Пока не наткнулась взглядом на беседку. Ту самую, где мы ужинали с Зейдом, казалось, миллион лет назад. И сразу очарование сада померкло.

– Если уж вы за мной следите, то делайте это издалека, – раздраженно бросила я стражникам. Тем хватило ума промолчать. Но теперь они шли, не дыша мне в спину, а несколько позади.

Как от них избавиться, я не представляла. Точнее, представляла, но понимала, что это не выход. Так что оглянулась, надеясь, что через корфу они прочтут отвращение на моем лице.

После чего села прямо на траву, не обращая внимания на дорогую ткань платья, на вышивку и драгоценности. Это не мое, я не хочу вот этого всего.

– Не ш-ш-шевелитесь, гос-с-спожа.

Я так и замерла каменным изваянием, только корфа чуть колыхнулась под теплым ветерком.

Голос Сирила, подобный едва заметному змеиному шипению, слышался из-за кустов за спиной. Молодец Рорк!

– Гос-с-спожа, вас-с-с держат нас-с-сильно?

Коротко кивнула, делая вид, что любуюсь цветами вокруг.

– С-с-сбежать хотите?

Еще кивок. Я коснулась открытой ладонью травы, ощутила, как она откликнулась на прикосновение.

На самом деле это ведь так просто: воззвать к природе, устроить переполох. И пока звери с птицами будут метаться над Игенборгом, а растения оплетать всех вокруг, удрать подальше.

Только я знала, что не решусь на подобный поступок. Не смогу. Птиц и животных могут пристрелить, а растения – вырубить. Готова я обречь их на гибель ради собственного спасения? Конечно, нет.

– Ждите, гос-с-спожа.

С этими словами Сирил исчез за моей спиной. Лишь едва слышно шевельнулись кусты. А рядом со мной сел Рорк. Вопросительно заглянул в глаза, что-то проворчал. Я ощущала идущее от него вопросительное смущение. Будь он человеком, точно сейчас напоминал бы виноватого сорванца, что ковыряет носком ботинка мостовую.

– Ты молодец. – Я провела пальцами по жестким перьям. – Тебе стыдно, что пришлось слушаться акифа? Ну, у него особое положение. Ничего, Рорк, за нашу свободу мы еще повоюем.

Ахана посмотрел в сторону стражников, потом перевел взгляд на меня.

– Нет, – покачала я головой, – не надо на них нападать… пока.

Сирил сказал – ждать. Но он не сказал сидеть спокойно. Почему бы пока не заняться делами? Например, увидеться с местными алхимиками, поговорить с ними…

Называется – размечталась. При дворце оказалось целых семь алхимиков. Каждый со своей специализацией. И каждый не знал, как со мной разговаривать. Чувствовалось, что больше всего на свете ученые агаси мечтали отправить свежеиспеченную третью жену акифа куда-нибудь подальше. У них на лицах за видимым почтением скрывался едва ли не ужас. Женщина интересуется их работами! Женщина сама посмела разрабатывать ароматы и указывать им на ошибки! Не знаю, насколько хватило бы моего терпения, если бы не пришедшая служанка.

– Акира, с вами желает встретиться первая акира Игенборга.

– Хаяла, что ли?

Девушка в зеленых одеждах кивнула и тихо попросила следовать за ней.

На лицах алхимиков читалось едва ли не физическое облегчение. Их мир снова становился прежним. А ненормальная эльфийка уходила на женскую половину, где ей самое место.

– Я еще вернусь! – сообщила грозно всем агаси.

Широкими коридорами, через залы, украшенные вычурно и ярко, по блестящим полам я прошла за девушкой на женскую половину.

И точно окунулась в царство беззаботности и ароматов.

Женское крыло дворца отличалось красками, более изящной мебелью, иными звуками. Тут и там раздавался легкий смех, звучали девичьи голоса. И все ходили без корф.

Мужчин-стражников я не увидела, кроме как возле входа в женское крыло. Зато заметила тут и там рослых белокурых воительниц и евнухов.

Служанка шла чуть впереди, то и дело оглядываясь и тихим голосом сообщая, куда нам идти дальше.

Прозрачные занавеси нежнейших оттенков, стены, на которых изображены картины с любовными сценами или безмятежными пейзажами, светлая мебель со множеством подушечек, зелень и множество небольших садиков и открытых веранд.

А еще женщины. До этого момента я не предполагала, что у акифа столько наложниц. И мало кто бродил без дела. Проходя мимо роскошных залов, я видела десятки девушек, что обучались танцам, или письму, или чему-то еще под взглядами преподавателей. Некоторые девушки сидели в садике, болтали друг с другом, а некоторые возились с растениями.

Казалось, я попала в место, где время остановилось. С каждым шагом погружалась в атмосферу легкости и при этом странного ожидания.

А еще меня провожали взглядами. И от них хотелось ежиться. Если наложницы смотрят так ревниво и придирчиво, то чего ждать от Хаялы?

Особенно обжигала взглядом одна: черноволосая, смуглая, в ярком синем платье. Как уставилась темными глазами, так и следила, пока я проходила мимо. Чем-то эта наложница напомнила Арджану, и меня как ожгло!

Зейд увлекся в свое время женой моего брата. А девушка напоминала гордую воительницу. Вполне возможно, что он не раз призывал ее к себе.

Нарры! Да мне даром этот змеиный заповедник не нужен!

– Акира Риналлия!

Хаяла появилась из-за угла. И тут же устремилась ко мне, мимоходом отправив служанку взмахом руки.

Черноволосую тоже как ветром сдуло, стоило первой жене коротко и сурово на нее взглянуть.

– Акира Хаяла, – присела я в игенборгском приветствии, но первая жена просто обняла меня, обдав запахом знакомых духов.

– Да-да, – хитро улыбнулась она, – я в восторге от твоих подарков, дорогая Риналлия. И очень рада, что ты теперь входишь в нашу семью.

Я не села прямо на пол исключительно благодаря силе воли. Эти объятия, неприкрытая радость… что происходит вообще? И неофициальное обращение, точно мы и правда родственницы или давние подруги.

– Ужасно то, что тебе пришлось пережить, – продолжала тем временем Хаяла.

Она подхватила меня под руку и увлекла в сторону небольшой веранды, сплошь увитой белыми и розовыми цветами. Там уже стоял низкий столик в окружении подушек, дымился чай и горкой возвышались местные сладости.

– Все позади, – выдавила я, опускаясь на подушки напротив Хаялы.

Все же она была красивой, с правильными чертами и легкой усталостью в темных глазах. Темные же волосы оказались уложены в гладкую строгую прическу, открывая крупные золотые серьги в ушах. Такого же оттенка подводка украшала глаза Хаялы, делая их еще больше.

– Насчет Замиры… это ужасно, – проговорила первая жена.

Она сама разлила в чашки местный коричневый чай, пахнущий душистыми травами.

– Ее правда заточат?

Хаяла кивнула, черные брови сошлись на миг на переносице:

– Она пошла на преступление против акифа и Игенборга, Риналлия. За подобный поступок обычно следует мучительная и долгая смерть. Но акиф оказался милосерден. Видимо, в память прожитых вместе лет.

Я глотнула терпкий чай и едва не обожгла язык. В голове пульсировали мысли, но при этом ни на одной я не могла задержаться надолго. Где Сирил? Почему Хаяла позвала меня? Что вообще теперь делать? Где Зейд? Хочу домой!

– Но я безумно рада, Риналлия, что все разрешилось. И ты теперь стала моей родственницей.

– Хаяла, я…

– Знаю, – кивнула та. – Ты думаешь, я должна ревновать? Видишь ли, прошли те времена, когда я была уверена, что Зейд так полюбит меня, что не захочет брать других жен.

– Многоженство в Игенборге норма.

– Да, – кивнула Хаяла. – Мы с детства знаем, что у мужа будет несколько жен. Одна – редкость. И относимся к этому спокойно, хотя, конечно, ревность порой жалит.

Да я бы с ума сошла, если б мой любимый делил ночи не только со мной, но и с другой женщиной! Подобное даже в страшном сне не могу представить! А тут передо мной сидит первая жена акифа и рассказывает, что да, ревность бывает, но ничего страшного!

– Ты не против того, что он взял меня третьей женой? – вырвалось у меня. – Взял, пока я была без сознания!

– Защищая твою честь, – возразила Хаяла. – Ты сама призналась, что не девственница, что акиф делал тебе предложение. Он лишь подтвердил твои слова и тем самым сберег репутацию.

– Но запер меня!

Слова о репутации и моем отношении к ней я буквально проглотила, чтобы не оскорбить Хаялу. Среди эльфов она у меня и так не самая радужная. А мне как-то после Рейна стало плевать на подобные мелочи.

– Акиф склонен к порывистости, если это касается любимой женщины. – В улыбке Хаялы затаилась едва уловимая горечь.

– И ты совсем не против меня? – спросила я осторожно.

Что-то чай потерял свою прелесть. Да и сладости уже не казались привлекательными, не лезли в горло.

Хаяла поставила едва слышно звякнувшую чашку на блюдце.

– Риналлия, ты станешь великолепной женой. Третья жена – выбор сердца, настоящая любовь. Первую жену обычно берут из знатного рода, чтобы показать уважение своему народу. Я, конечно, надеялась, что акиф сможет полюбить меня. Этого не случилось, но зато мы стали близкими друзьями, я подарила ему сына. И поняла, что дружба между нами для меня важнее других чувств.

Я сейчас завизжу!

Но продолжала молчать и слушать Хаялу.

– Год назад мне казалось, что третьей женой станет воительница по имени Арджана. Хотя в душе не одобряла выбор акифа. Она мне казалась чужой. А ты… вас обоих точно соединили невидимые нити.

Я вспомнила наши татуировки и сжала зубы. Да уж, нити. Не зря тогда колдунья так смотрела на меня, не зря говорила, что тату далось ей очень тяжело. И взяла двойную плату.

– Хаяла, но гарем, как же он? И потом, второй жены теперь нет.

– Я более чем уверена, что акиф теперь не станет смотреть ни на кого, кроме тебя.

Я молча вертела в пальцах пирожное. Небольшое, покрытое сверху тонким слоем твердой глазури цвета сливок. А внутри таился нежнейший крем с привкусом лесных орехов. Только есть его не хотелось. Я слушала Хаялу, ее радостную и вроде логичную речь, а сама… жалела первую жену.

Она смирилась. Она нашла выход и стала акифу другом, советником и матерью первенца. Неплохо, если учесть, что ее воспитывали с детства с мыслью, что у мужчины может быть несколько жен.

– Знаешь, – проговорила я с некоторым усилием, – ты права. И я смогу спокойно заниматься парфюмом. Первым личный аромат сделаю тебе.

Я говорила какие-то правильные слова, видела, что Хаяла успокаивается, а внутри все жгло. Ведь без Зейда тут явно не обошлось.

Трус! Сам удрал, а первой жене велел поговорить со мной. Что, решил, одна женщина всегда поймет другую женщину? Ну-ну, а я думала – он умный.

В конце концов успокоенная Хаяла предложила мне прогуляться по женской части дворца.

– А здесь готовят твою спальню.

С этими словами она ввела меня в апартаменты, при виде которых захватило дух.

Даже в моем доме не было такой роскоши. Белоснежные стены с тончайшей золотой росписью, окно такое огромное, что через него можно увидеть весь сад женской части дворца.

– Я буду жить здесь? – уточнила почему-то шепотом у Хаялы.

– Это самое красивое место во дворце. Мои покои в северной части, я не люблю по утрам много солнца. А здесь оно будет освещать все комнаты. Жаль, придется немного подождать, ведь ваш брак оказался сюрпризом для всех.

– Это точно, – кивнула я. – Абсолютно для всех. И долго ждать?

– К вечеру все будет готово. И ты сможешь принять акифа в новых покоях.

Про этого нарра я думала очень много и очень ярко. Если бы Хаяла узнала о моих мыслях, то вполне могла упасть в обморок. Вряд ли при ней кто-нибудь называл правителя Игенборга «свинячьим рылом» и «отлюбленным наррами поганцем».

В новых покоях его встречать, видите ли! Я подошла к окну и уставилась на сад. Как можно просто сидеть и ждать? Я помнила, как по утрам просыпалась в каюте Рейна, и если его там не было, то неслась на палубу. И с хохотом повисала у него на шее.

А дома? Другие расы могут сколько угодно называть нас гордыми, заносчивыми или холодными. Просто они не видели, как одна эльфийка ранним утром добирается до водопадов и ныряет туда. Прямо в платье. Или как она же галопом несется через поля, чтобы ощутить бешеную скачку и свободу.

Неужели акиф думает, что я сумею прижиться здесь?

Эльфы не могут жить в плену. Ни одна эльфийка не стала наложницей или пленницей. А если и становилась, то очень ненадолго. Удерживаемые насильно, мы постепенно увядаем и исчезаем. Пусть на это уходит не один день, но итог всегда одинаковый.

– Очень красиво, – улыбнулась я Хаяле. – Могу я пройтись по саду?

– Ты можешь здесь делать что хочешь. Извини, теперь мне надо заняться девушками. Некоторые из них думают, что выделяются на фоне остальных.

Еще и гарем. Я выдавила улыбку и поспешила уйти в сад. То ли Хаяла специально запретила остальным появляться там, давая мне время привыкнуть, то ли еще что-то, но по белоснежным дорожкам я гуляла в гордом одиночестве. Только Рорк летал надо мной где-то в синей вышине.

А потом из-за поворота показался… Зейд.

Акиф, нарры его дери!

Я так и вмерзла в песок, увидев его. Загар Зейда казался еще сильнее на фоне светлых штанов и длинной туники. При виде его внутри что-то оборвалось с тупой болью, и я попятилась.

– Рин, душа моя, что такое?

– Что такое? – тихо переспросила я. – Что такое? Серьезно?

Улыбка с лица Зейда исчезла, точно ее ветер сдул.

– Тебя кто-то обидел? – в голосе завибрировала ярость.

– Да, – горько ответила я. – Меня обидел правитель одной сильной, пусть и небольшой страны. Он пренебрег моими интересами, моими желаниями и запер в своем дворце. С сотнями женщин, которым дарит ласку.

Теперь на лицо Зейда точно набежала туча, хотя небо было синим-синим.

– Для правителя остальные женщины больше не имеют значения, Рин. Только одна женщина в его сердце и душе. Их соединил не только брак, но сама судьба.

Он подошел так близко, что сердце забилось как бешеное. Запах розового перца, корицы и мужчины коснулся меня, окутал мягко, но властно. Как и руки Зейда, что легли мне на плечи, слегка сжали.

– У тебя есть жена, – сообщила я, отгоняя воспоминания о проведенной вместе ночи, о его ласках. Они до сих пор ощущались на коже.

– И это ты.

– И Хаяла.

– Она – мой друг и хороший советник. Рин, ты – мое сердце.

Его руки скользнули вниз по моим плечам. Обожгли прикосновением сквозь тонкую ткань. И взгляд обжег.

Как же больно!

– Сердце не запирают в клетку, – сообщила я, глядя прямо в янтарные глаза.

– Женщина, к твоим услугам весь Игенборг. И ты его называешь клеткой?!

Да уж, вот и поговорили. Зейд дернул меня к себе так, что я буквально упала ему на грудь. Уперлась ладонями, ощутила, как стучит его сердце. Мое тоже хотело выпрыгнуть на волю.

– Ты не захотел узнать о нравах моего народа, а сам навязал свои.

– Любовь не навязывают, Рин! Только не ври, что не можешь ответить на мои чувства. Твои прикосновения не лгут, как и взгляд!

Его лицо сейчас находилось так близко, что мне достаточно было приподняться на цыпочках, чтобы прикоснуться губами к его губам. Янтарный взгляд плавился, захватывал меня в плен, уговаривал сдаться. Всего лишь признать, что да – люблю. И согласиться навсегда остаться в Игенборге.

Стать третьей женой…

Видеть тех, с кем когда-то Зейд делил постель…

Смотреть в глаза Хаяле…

И понимать, что ты отныне не гордая эльфийка, а всего лишь третья жена акифа Игенборга.

– Отпусти меня, – попросила тихо.

Молчание Зейда растянулось на вечность, пока он жадно разглядывал мое лицо. А потом выдохнул:

– Не могу.

– Тогда не смей прикасаться больше! – выдохнула я, резко отталкивая его. Зейд отступил назад, в глазах потемнело, янтарь превратился в грозу.

– Я не собираюсь терять тебя! – рыкнул он.

– А я не собираюсь жить среди твоего гарема! – Я рычать тоже умела, еще и громче некоторых. Особенно когда так больно внутри.

– Он ничего не значит для меня, Рин! Ты можешь услышать?!

– А комнаты на женской части ты отвел для меня рядом с твоими фаворитками? – продолжала я все громче. – Или рядом с Хаялой? Замире ты тоже говорил, что гарем ничего не значит для тебя? Хотя о чем это я! Для вас это норма. А я не хочу, я не могу делить своего мужчину с другими! Это какое-то… многопользование получается!

Оскорбить правителя грозного Игенборга? Люблю, умею, практикую. Я на миг даже испугалась его взгляда, таким он стал бешеным. Видать, не часто его эльфийки из себя выводили. Но Зейд сдержался, лишь ноздри раздулись, когда он с шумом вдохнул сладкий воздух сада.

– Вечером поговорим, – отрезал яростным тоном. – Будешь ждать меня в новых апартаментах, жена моя.

– Разве есть право у заключенной препятствовать приходу тюремщика, – произнесла я горько.

Осталось лишь сжимать кулаки и прикусить язык в прямом и переносном смысле, чтобы не наговорить еще больше резких слов. Сейчас сдерживаться помогала мысль, что Сирил меня вытащит. Не может не вытащить.