Мир за порогом не радовал взор красками или чем-то приятным. Красные камни, красный песок, красное солнце заката. Мы очутились на дне каньона среди высоких скал, который уходил вдаль. Впрочем, это не была ровная пустая дорога. Тут и там её перекрывали валуны, заставляя путешественников, едущих этим путем, огибать их.
Ветер печально завывал и взметал горсти песка, а скалы пели монотонно и уныло.
Ощущение, будто мы угодили в красные горы Невады, на окраину пустыни Мохаве. Единственное, что не давало мне принять эту версию, – цвет неба. Не верю я, что на Земле небесный свод может принимать такой окрас. Даже в Неваде. Даже в Арктике или Антарктике. Даже при северном сиянии.
Небо было багряным, а редкие облака – голубыми. Не имею ни малейшего представления, из каких газов состоит атмосфера мира, где мы сейчас находимся. Я даже не уверена, что смогу дышать этим, если покину стены волшебного отеля. И выходить на поиски потерянной души, нуждающейся в приюте, не испытываю ни малейшего желания.
– Странный мёртвый мир, – тихонько произнёс Ориэль, встав рядом со мной. – Жуткое место. Здесь нет… ничего нет. Никакой энергии. Всё словно выжжено.
Я не стала отвечать, лишь вглядывалась, пытаясь понять, для чего мы тут. Плохо быть неучем и не уметь выполнять то, для чего тебя вроде как наняли. Пусть я приёмник, пусть я принимаю и пропускаю через себя информацию, но как делать это сознательно и выцеплять нужные мне сведения, никто не рассказывает. И это печально.
Вздохнув, прикрыла глаза и попыталась расслабиться. Сначала ничего не происходило. Всё так же печально пели скалы, на которых беспощадный ветер играл, как на струнах. Шуршал песок…
Но при том, что звуки мы слышали прекрасно, запахов не было. То есть всё же некий барьер ограждал нас от негостеприимного мира снаружи, и проходил он чётко в дверном проёме, который мы пока не пересекли.
Когда уже подумалось, что нет больше смысла пытаться изображать из себя волшебницу, видящую энергетические потоки, я почувствовала то, что привело меня из столовой к входной двери. Опять некий «зов», который слышишь не ушами, а чем-то иным. Пресловутыми фибрами души? Знать бы ещё, что это за хрень такая – фибры.
А ещё пришло понимание, что я могу выйти наружу. И я шагнула.
– Агата, стой! – испугался Ориэль и попытался последовать за мной, но не смог. Его не пропустила невидимая, но, вероятно, прочная плёнка барьера, затянувшая дверной проём.
Я же, очутившись на крыльце, медленно двинулась вперёд. Туда, куда вело чутьё. Следуя вьющейся змейкой тропинке между скопившихся из-за камнепадов обломков булыжников, я шла по каньону. Жутковатое место, конечно. Нервы были напряжены, и, казалось, все чувства обострились.
Завернула за очередной огромный валун и остановилась, потеряв влекущую меня нить. Надо понимать, я на месте? Но тут же никого нет.
А хотя нет, есть… Впереди, в некотором отдалении, под валуном я увидела углубление, которое выдули ветра, а чьи-то руки или лапы расширили и превратили в убежище. И оттуда на меня смотрели глаза.
Э-э-э…
Много глаз. Устало, обречённо, как у существа, которое умирает и понимает это. И всё бы ничего, но я жутко, панически боюсь пауков. Любых. Начиная от крохотных, почти невидимых, которые летают летом на тончайших паутинках и иногда могут угодить на людей. И заканчивая большими косиножками, которых детвора зачастую ловит и мучает.
А я боюсь их всех. До визга, бешеных прыжков на любые поверхности, лишь бы оказаться подальше. У меня это не просто «ой, фу, пакость какая, уберите это от меня». А настоящая фобия. Сильная.
Сейчас, когда в мою сторону не отрываясь смотрели шесть больших глаз, на меня напал панический ступор. Я даже заорать не могла. Потому что пищать при виде мелкой гадости – это привычно. А когда гадость, которую ты боишься до полуобморока, размером с молодого бычка, то тут даже дыхание сбивается от ужаса.
Я таращилась на свой личный персональный кошмар и пыталась вдохнуть. А не получалось. Но что самое странное, в глазах этого… членистоногого и жуткого промелькнуло вполне явное и осмысленное удивление. Оно явно не ожидало увидеть здесь меня.
Сюрприз, да. Я тебя тоже не хотела встречать. Господи, как же вдохнуть-то? Горло свело в спазме, и я, пошатнувшись, оперлась рукой о скалу. Согнулась, опираясь второй рукой о колено.
Дыши, Агата, дыши. Иначе твой конец будет печальным и бесславным.
Паучище качнулось и начало выползать. Ох, господи ты боже мой. Я и так сейчас от панической атаки окочурюсь, а ты ещё шевелишь в мою сторону всеми своими ногами…
И в тот момент, когда я уже собралась упасть в обморок, меня кто-то толкнул чем-то мягким в бок. От ужаса я заорала и задышала.
А рядом со мной встал огромный, вздыбивший шерсть на загривке вполне осязаемый белый волк с оскаленной в беззвучном рыке пастью.
– Слава богу, – осознав, что мне на помощь пришёл постоялец отеля, прошептала я.
В коленях образовалась слабость, они мелко задрожали, и мне пришлось опуститься на корточки. Я приобняла внезапного защитника за шею и призналась:
– Я пауков с детства боюсь. Вне зависимости от их размера и опасности лично для меня. Это нерационально и глупо, я знаю. Но увы мне.
Шепча это в острое белое ухо, я не сводила глаз с внимательно наблюдавшего за нами паучища. При появлении волка он заполз обратно в свою щель и таращился на нас из неё.
Причём таращился вполне осмысленно и, кажется, даже слышал нас. Не имею ни малейшего представления о том, какой слух у обычных пауков. Но вот этот конкретный меня понимал сто процентов.
В паре глаз, располагавшихся по центру его морды, мелькнула грусть, некая обреченность, а потом покрытый жёсткими волосками чёрный панцирь начал менять форму и уменьшаться.
Мы с волком застыли и внимательно наблюдали за превращением огромного паучища в чернокожую, высокую, крепко сбитую женщину. Обнажённую и босую, с распущенными жёсткими густыми чёрными волосами, рассыпавшимися по плечам. От человека она почти не отличалась. Но у неё было шесть глаз, как и у паука, которым она только что была. Два больших располагались по центру, как им и положено. Ещё два поменьше – выше, над переносицей, и третья пара – на висках.
– Я не причиню тебе вреда, девочка с белой кожей, – глубоким низким голосом произнесла она. – Не бойся.
– О… Кхм, – кашлянула я, не зная, что сказать. Растерялась вдруг.
Дракона не испугалась, русала обсмеяла, а при виде паука чуть сердечный приступ не схлопотала.
– Кто ты? – спросила она меня. – Как очутилась здесь, в гиблом месте? Ты умрёшь, если не поспешишь уйти.
– Мы вроде как… Сейчас, минуту. – Я с усилием потерла лицо обеими руками, приходя в себя и отгоняя дурман панической атаки. Сделала три глубоких вдоха и выдоха, после чего встала и, держась для храбрости одной рукой за всё ещё осязаемую шерсть белого волка, произнесла: – Меня зовут Агата. Я управляющая «Отеля потерянных душ». Сюда меня привёл зов, и, так как никого, кроме вас, мы не нашли, думаю, именно вы и есть потерянная душа.
– Это твой телохранитель? – указала она рукой с чёрными длинными загнутыми когтями вместо ногтей на призрака.
– Нет. Это тоже постоялец нашего отеля. Он просто помог мне.
Волк уже перестал скалиться и шерсть пригладил, но стоял настороже.
– Что такое отель?
– Гостевой дом. Приют на время, где за плату можно снять комнату и пожить.
– Мне нужен приют, – кивнула она, рассматривая нас. – Но мне нечем платить. У меня нет ррхо́шей.
– Что такое ррхоши? – пришла моя пора уточнять.
– То, чем платить. Круглые кусочки зра́та.
– Эм-м. А зрат – это что?
– Драгоценный металл, такого цвета, как твои волосы.
– А, типа золота, – поняла я. – Пребывание в «Отеле потерянных душ» можно оплатить любым способом.
Я как обычно перечислила все возможные варианты чем расплатиться. Если уж эктоплазму принял отель, то наверняка и у этой… гм… женщины найдётся что-то ценное.
– Слюна? – повторила она, перебив. – Я могу создать для ваших нужд что-то из паутины. Годится?
– Что-то – это что? – сбилась я, но уточнила.
– Одежду. Полотно. Циновки.
– Уверена, отель примет это, – подумав, кивнула я. – Пойдёмте.
Я сделала шаг назад и хотела уже развернуться, как силуэт женщины пошёл рябью и стал увеличиваться.
– Ой, нет! – воскликнула я. – Пожалуйста! Только не в паука. Иначе у меня опять начнётся приступ паники! Извините, но это сильнее меня.
– Бедная девочка, – печально покачала она головой, снова став женщиной. – Тебя напугал кто-то из рха́ров-самцов? – оценив мой недоумевающий вид, она пояснила: – Наши мужчины. Такие, как я.
– А… Нет. Я из другого мира. У нас пауки – это маленькие и неразумные существа. Членистоногие. Но я их просто боюсь. Слабость… – смутилась я.
Она же как-то по-доброму улыбнулась.
– Ты просто маленькая. Дети часто боятся всего. Моя малышка, когда ей было сорок лет, боялась бабочек. Но к ста годам всё прошло.
Я промычала нечто не совсем понятное и бочком, стараясь идти так, чтобы между мной и этой рхарой, если я правильно поняла её расу, находился призрак, побрела к отелю.
На пороге изнывал от нетерпения встревоженный Ориэль, который по какой-то причине не смог выйти наружу. Заметив, кого мы привели, он замер и принялся внимательно рассматривать женщину.
Посторонился, пропуская нас внутрь. Не произнёс ни слова, пока я заполняла книгу регистрации.
Женщину звали Зина́рия, раса – рхар, останется у нас на пять дней. Она уверена, что этого ей хватит, чтобы восстановиться и понять, что делать дальше. Нам она рассказала, что ехала с караваном, но на них напали… Кто именно, я не поняла, потому что мне это слово ни о чем не говорило, но уточнять постеснялась. Ей удалось сбежать, превратившись в паука. Что стало с остальными, ей неизвестно. А она сама осталась без еды и воды, с магическим истощением. Силы закончились, идти она больше не могла и легла умирать, спрятавшись под камнем.
Выслушав эту печальную историю, я вернулась к заселению гостя. Предложила ей все наши варианты номеров, включая обычные гуманоидные. И она выбрала именно такой – с кроватью. Из чего я сделала вывод, что ей всё же привычнее находиться в облике человека, а не паука. Хотя нагота её не смущала абсолютно.
– Вы позволите оказать вам помощь целителя? – спросил Ориэль, когда мы закончили и осталось только внести пункт об оплате. – Я могу вас проводить в комнату и там сразу подлечить.
– С радостью приму твою помощь, маленький чародей, – склонила она голову. Потом взглянула на меня: – Агата, напиши список того, что нужно создать из моей паутины. Ковры, циновки, ткани. Или одежды для тебя… Это займёт время, но я выполню своё обещание.
Ориэль повел Зинарию, а я осталась в холле с призраком, который всё это время сидел рядом со мной и не шевелился.
– Спасибо, – опустила я взгляд и попыталась погладить его по холке, но моя рука прошла насквозь. – Ты мне очень помог. Я жутко испугалась и была не в себе. Надо с этим что-то делать, конечно. Может, Ориэль или Феликс смогут как-то это исправить? Это ненормально – впадать в такую панику от того, что совершенно не опасно.
…Забегая вперёд, скажу, что наш маленький цейлин помог мне уже вечером. Он ввёл меня в целебный сон. Я всю ночь, лежа в своей чудесной кровати, видела много-много пауков, но совсем их не боялась. А спустя несколько часов, разбудив меня, Ориэль сообщил, что нашел источник страха, и пересказал мне случай из моего раннего детства, который я совершенно не помнила. Но так уж случилось, что фобия у меня пошла именно с того момента. Сейчас, по его словам, этот страх и блок он убрал из моей ауры. И теперь всё в пределах нормы.
Поживём, увидим.
Утром, когда я вышла «в люди», хотя, кроме меня, тут нет ни одного человека, то встретила Феликса. Мы с ним виделись гораздо меньше, чем с цейлином. Лишь рано утром до его ухода со смены и вечером, когда он выходил, чтобы приступить к ночному дежурству.
– Агата, – приветливо поморгал он. – Гостья новая в отеле. Читал я запись и с ней говорил об оплате.
– Да, Зино́вия. Нет, не так. Зино… – попыталась я вспомнить.
– Зинария, паучиха. Да.
– Она оборотень, насколько я поняла. Имеет две ипостаси. А на их языке раса – рхары.
– Ночью говорил с ней я. Показать просила Зинария наш текстиль. Я показал.
– И что она?
Я украдкой сцедила зевок в кулак. Хоть и выспалась, но всё же паучьи сны, пусть и не вызывавшие страха, не самое приятное времяпрепровождение. Да и разбудил меня на рассвете Ориэль, прежде чем уйти к себе отдыхать.
– Не знаю. Говорила, ей нужна ты.
– Ладно. Ты не хочешь позавтракать? И можешь идти отдыхать.
– Харапульки ел я, Агата, – внезапно смутился Феликс, словно его застукали за чем-то неприличным. – Сыт совсем. Прости.
Я улыбнулась и, кивнув, направилась в столовую. Позавтракать я, конечно, могу и у себя в апартаментах. Но вроде как нужно уделить внимание коллегам и постояльцам. Всё же управляющая.
Нет, я отдавала себе отчёт, что в нормальных отелях нормальных миров нормальные управляющие не ведут себя так, как я. Не бродят по каньонам в поисках паучих. Не зовут с крыльца из тумана постояльцев, которые оказываются полузмеями. И уж конечно, не работают антенной. Ну и, уверена, не занимаются йогой с призрачными волками в гостиной.
Но то нормальные. Все. А мы тут абсолютно далеки от нормы. Как место, так и я. Управляющая из меня – курам на смех.
Я аж с шага сбилась от промелькнувшей мысли. Вот не удивлюсь, если нас занесёт куда-нибудь, где куры умеют смеяться. Вон Феликс – типа филин, а ничего так. И разговаривает, и работает ночным портье, и носит подаренные мной браслеты на руках, которых у филинов, вообще-то, быть не должно.
Смеющиеся куры? Ха! Да запросто и таких найдём. Поди они ещё и матом ругаться умеют. А чего нет-то?
Никого, кроме Феликса, я не обнаружила, так что в одиночестве поела и выпила кофе в столовой. Не уходить же обратно к себе.
А закончив, встала из-за стола, повернулась к двери и тут увидела призрака. И судя по его вальяжной позе, он тут уже давно, и всё это время за мной наблюдал.
– Доброе утро. Как дела? Всё хорошо? Ничего не требуется?
Волк кивал или качал головой на мои вопросы. Кто же он такой-то? Дал понять, что не оборотень, но ведь явно разумен и грамоте обучен. На мой последний вопрос он встал, потянулся, красуясь передо мной, после чего перетёк поближе.
И, став вдруг осязаемым, блеснул хитро глазами, толкнул носом в живот, потом обтёрся об мои бедра и, лизнув мне ладонь, подсунул под неё голову совсем как собака.
Я опешила от его наглости, но машинально почесала за ухом. Рефлекс сработал – пушистое живое и тёплое, которое лезет в руки, надо гладить и тискать.
– Ладно, – хмыкнув, сообщила этому типу. – Ты явно бабник, уж прости за прямоту. И если бы ты был в человеческом облике, то я, скорее всего, отправила бы тебя в дальние дали с твоими поползновениями.
Наглые смеющие глаза взглянули на меня снизу вверх, после чего волк продолжил выклянчивать, чтобы его ласкали и чесали. Ради этого он даже обрёл плотность.
В итоге, когда нас застукал Ориэль, мы сидели на ковре тут же, в столовой. Безымянный призрак валялся на спине, пузом кверху, вывалив от избытка чувств язык, и балдел. А я чесала, мяла и тискала его, зарываясь пальцами в мех – длинный и мягкий (что странно, он же что-то вроде собаки, а мягкий, как кролик).
– Доброе утро, Агата, – улыбаясь, поприветствовал нас целитель. – И тебе, призрак волка. Хотя ты очень подозрительный и я не могу понять твою природу.
Волчара лениво перекатился на бок, скорчил насмешливую рожу цейлину. Не знаю, как это в принципе возможно (я про корчить рожи), но вот как-то удавалось. Мы с Ориэлем многозначительно переглянулись. Ох, нечисто с этим персонажем. А привидение стало истончаться, теряя материальность, и исчезло прямо под моими руками.
– Сеанс почесушек окончен, – правильно поняла я и поднялась с пола.
Спустя час меня нашла Зинария. Я с удивлением уставилась на женщину, одетую в светло-оранжевое длинное шёлковое платье, похожее на древнегреческий хитон. Волосы она спрятала под тюрбан из такой же ткани.
– Агата, – склонила рхара голову, приветствуя меня. – Я пришла выслушать твои пожелания. Чем мне оплатить пребывание в этом магическом месте, которым ты повелеваешь?
– А вы чувствуете его магию? Ваш мир энергетически пуст, как сказал Ориэль.
– Не мир, – покачала она головой. – Пустыня Смерти, там, где мы встретились. Мир хоть и небогат энергией, но в целом нормален, а то место – аномалия. Там нет жизни. Здесь же я восстановилась. Тут очень много сырой чистой энергии. Но светлой. Такой, как у меня и немного у тебя, тут нет. Где ты кормишь свою тьму? Или тоже преобразуешь сырую светлую энергию в тёмную?
Я сдавленно кашлянула. Ну и вопросы… «Где я кормлю свою тьму?».
– Нигде, – развела руками. – А её разве надо кормить? Я ведь не маг.
Паучиха села напротив меня, расправила подол платья красивыми складками и, расфокусировав взгляд, уставилась мне в лицо.
Я нервно поёрзала. Вот не нравится мне всё это. Что ни день, то новый персонаж, который считает своим долгом меня облагодетельствовать то советом, то тьмой, то ядоустойчивостью, то рыжей шевелюрой.
Покосилась на свою косу, перекинутую на грудь. Рыжий-рыжий, конопатый… Ой нет, хоть тут подфартило, не конопатая. Это было бы совсем уж странно – приобрести вместе со сменой цвета волос ещё и веснушки-конопушки, которых у меня отродясь не водилось даже летом.
– Да, её не надо кормить. Тьма в крови и является её частью. Очень странно, но это не магический дар управления стихией, – внезапно произнесла Зинария, поморгав и возвратив фокус на меня. – И ощущается сродство.
– Сродство? – подняла я брови.
– С нами. Мы, рхары, дети ночи. В тебе, Агата, есть что-то родственное нам. Я почуяла это там, – повела она головой в сторону выхода из отеля. – Мой народ не агрессивен, мы созидатели и не воюем ни со светлыми, ни с тёмными существами. Просто… ты приятна, вызываешь симпатию и доверие. Сейчас я поняла, что это тьма в твоей крови пробудила у меня поначалу это чувство, – улыбнулась она, словно ребенку.
– Ага, – глубокомысленно выдала я. – В смысле… Ясно. Так что вы говорили насчёт тканей? И откуда у вас эта одежда? Отель предоставил?
– Нет, конечно же. Я сделала её из своей паутины, – несколько удивлённо отозвалась она. – Я же говорила, что могу.
– И цвет? И разная текстура? А фасоны? Можно и вот прямо так, одежду?
– Конечно. Я же рхара. Моя паутина может принять любой окрас и стать любой тканью на выходе. Только нужно задать параметры, мне необходимо с самого начала знать, что именно должно выйти.
– О-о-о, – в предвкушении потёрла я ладошки. У меня в голове замелькали картинки нарядов, которые я бы хотела заполучить.
– Но, насколько я вижу, в этом доме достаточное количество ковров и текстиля. Да, Агата? – не догадываясь о моих жадненьких планах, продолжила Зинария. – Может, тогда вам с малышом целителем нужна одежда?
– Да! Да-да-да! – воскликнула я. – Начнём с Ориэля. Он мальчик, ему много не надо, а вы потренируетесь. Я же…
– Я поняла, – перебила она меня и мелодично рассмеялась. – Девочкам требуется много красивых нарядов, чтобы нравиться мальчикам. И влюбиться самой, в того, кто очарует.
– С мальчиками тут всё грустно, нравиться мне некому. Влюбиться – вот с этим вообще никак, мужчины для меня и близко нет. Но одежда мне позарез нужна.