Ребенок.
Мальчик или девочка.
Действительно не важно.
Розовые щечки, крохотный подбородок, аккуратный подбородок и глазки-пуговки. Темный пушок на голове. Не черный, как у отца, а просто темный. Такой мягкий, невесомый.
Маленькое тельце со сладкими складочками в ворохе белоснежных кружевных пеленок.
Пальчики… крохотные, пухленькие. Так хочется поцеловать каждый.
Прижать его к груди, затискать и задохнуться от сладкого, только ему присущего аромата. Аромата нашего ребенка.
— Нет!
Не крик, не стон… страх.
Я ведь забыла об этой мечте, забыла и похоронила в задворках сознания. Как можно дальше, чтобы точно не вспомнить. Смирилась, что никогда не смогу стать матерью. Мой удел признавать детей моего мужа.
Одна мысль об этом вызывала тупую боль в груди.
«Пресветлая, как мне вообще пришло такое в голову? И я еще гордилась тем, что нашла выход из положения, считала себя умной. Дура!»
— Нет? — обманчиво ласковым голосом переспросил Мейнор.
Мне невыносимо от его взгляда, от темного пламени, от которого все внутри горит. Я горю от фантазий, что уже не забыть.
Кто бы мог подумать, что всего одна фраза перевернет все вокруг.
В голове уже начала рождать мысли о том, что не все так страшно. Подумаешь, обманул, солгал. Может стоит простить, смириться, ради чего-то большего?
Я так ярко видела этого ребенка перед глазами. Его личико с крохотными ямочками. Личико, в котором удивительным образом перемешались наши черты.
Я хотела его рождения и нормальной жизни!
Будь все проклято, но я хотела почувствовать первое шевелении, мечтал ощутить всю тяжесть и боль бремени. Хотела продолжения нас в этом ребенке!
— Нет! — упрямо прошептала в ответ, отворачиваясь.
Мне стало страшно от того, что демон прочтет мои мысли.
Страшно быть такой беззащитной, беспомощной и слабой перед ним.
— Почему?
Не кричит, не рычит.
В голосе любопытство и странное понимание.
— Что почему? Почему я не хочу с тобой спорить? Потому что это глупо! Особенно… так.
«…потому что иначе захочу проиграть. Захочу все забыть, простить и проиграть тебе. Только как потом жить с мыслью, что ты не любишь меня? Что это всего лишь игра, обман?»
— Ты же ничем не рискуешь, Ник.
«Рискую. Своим сердцем, своей душой… они и так превратились в пепел…»
— Это я должен буду сделать все, чтобы оставить тебя рядом с собой.
Его голос всегда действовал на меня магнетически. Сейчас особенно.
— Зачем? — спросила, стряхивая оцепенение. — Аргарайгу не нужен наследник. Власть передается другому по праву силы. Так зачем тебе я и наш брак?
«Пресветлая, я сама себе противоречу. То ругаюсь и проклинаю, то мечтаю о будущем. То прошу молчать, то сама задаю вопросы!»
— Выслушай меня, Ник…
Мейнор сделал шаг ко мне.
И сразу становится страшно.
— Нет.
Не могу! Не хочу.
И дело не в доверии.
Я боюсь его слов. Боюсь услышать правду, что не любит и не любил никогда, что все это игра Древнего. Что я так похожа на маму, что он запутался и ему очень жаль…
Лучше уж злиться на ложь.
— Я же сказала, что мне не нужны твои объяснения. Я не хочу их, Мейнор.
— Значит и спор ты заключать не хочешь?
— Нет.
— Но я все равно не оставлю попыток, Ник.
— Неужели? И тебя не смущает, что я ненавижу тебя?
Я всё-таки рискнула взглянуть на мужа.
Мне нужна его реакция на мои слова. Обида, злость, боль? Хоть что-то. Именно поэтому я так сказала, чтобы задеть демона.
И снова не угадала.
— Нет. Ненависть — это хорошо, — спокойно ответил Мейнор. — Это эмоции, чувства. Твое безразличие пугало бы меня больше.
Наш перекрёстный взгляд длится целую вечность. И так сложно оторваться друг от друга.
— Тебе никогда не нужен был титул, — прошептала я едва слышно. — Замок Басфорт… фамильные драгоценности, положение в обществе.
Все то, что я с такой гордостью и пафосом бросала ему под ноги, гордясь собой и своей идеей.
— Нет. Когда все закончится, Брэндон заберет все назад.
— Королю это не понравится.
Он-то ждал нас возрождения семьи… и наследников крови.
— Не страшно. Я как-нибудь это переживу.
— Король ведь знал о том, кто ты? — вдруг спросила я.
Удивительно, если бы он не знал.
— Да.
— Знал, что ты повелитель Аргарайга и все равно хотел наследников?
— Ты же сама сказала, что Аргарайгу мой наследник не нужен. Так что никакой нестыковки нет.
Мы снова молчим, глядя друг другу в глаза.
Может поэтому следующий вопрос сам срывается с губ, против моего желания:
— Печать? Ради неё все?
Голос всё-таки задрожал, выдавая меня с головой.
— Ник…
— Нет, не говори, — я тут же пошла на попятную. — Не хочу знать. Это уже не имеет значение. Мне не интересно.
Он делает вид, что поверил мне.
А я цепляюсь за обиду и разочарование, чтобы не верить ему и не слышать.
Глупо? Возможно. Но слишком мало прошло времени, чтобы успокоиться.
— У тебя были причины не говорить мне правду и лгать, — произнесла я. — А у меня есть причины расторгнуть нашу сделку. И ты меня не остановишь.
— Зачем тебе это?
Потому что с тобой я сгорю, умру, разорвусь от противоречивых эмоций, не в силах поверить и принять до конца. Любя и ненавидя. Все время сомневаясь в тебе.
Уж лучше одной…
— Ты же знаешь ответ. Я больше не верю тебе.
— Хорошо. Но у меня есть время, чтобы вернуть тебя обратно, Ник.
В его словах обещание, от которого жар волной прошелся по коже.
— Хорошо. Попробуй.
Всю дорогу до дома мы молчали, сидя напротив друг друга в небольшой душной карете. Солнце такое яркое, что шторки закрыты. И я теперь не могу смотреть в окно, чтобы отвлечься.
Поэтому сижу, закрыв глаза.
Это тоже плохо помогает. Не зря говорят, что если один из органов чувств закрыт, то другие начинают работать сильнее.
У меня обостряется слух (а слышу каждый его вздох, каждое движение), нюх (от него аромата солнца и специй кружится голова) и кожа покрывается мурашками в ожидании прикосновений, которых не будет.
Я с трудом дотерпела до конца. И чуть ли не бегом бросилась в свои покои, стоило слугам открыть дверь в дом.
— Помощь не нужна! — крикнула я на ходу Тэррии, которая пыталась увязаться за мной.
Сейчас мне как никогда нужно было одиночество и тишина.
Раздевшись и оставив одежду на полу, я поспешила в бассейн, в котором меня ждала кристально чистая и прозрачная вода.
Нырнув с бортика, я с головой нырнула, задохнувшись от яркого контраста холодной воды и жара собственного тела.
Я долго плавала, пытаясь хоть немного успокоиться, пока не заныли мышцы на руках и ногах.
Выбравшись на поверхность, надела халат прямо на голое тело и вернулась в комнату, на ходу пытаясь высушить волосы большим полотенцем.
А там меня уже ждали.
— Знаю, ты сейчас никого не хочешь видеть, — произнесла свекровь, расположившись в кресле.
Рядом с ней на столике стоял поднос с закусками, фруктами и сладостями.
К визиту она явно приготовилась.
С пола исчезла одежда, которую я бросила, отправляясь в купальню. Уверена, что новая будет аккуратно лежать в спальне, дожидаясь меня.
— Но вас мое желание не остановило, — заметила я, подходя к дивану.
Выгонять её я не собиралась, но и разговаривать тоже не хотелось.
«Потерплю пару минут для приличия и уйду».
— Мой сын — дурак!
— Ошибаетесь, Мейнор очень умный и дальновидный, настоящий стратег, — парировала я, присаживаясь и закидывая ногу на ногу.
Потянувшись, я взяла с блюда горсть винограда и начала открывать одну ягодку за другой, отправляя её в рот.
Уходить в спальню расхотелось.
— Может он и стратег, но, когда дело касается личных взаимоотношений, мой сын дурак, — повторила Мэлоэ-аин.
— Здесь я вам не помощник. Я не настолько хорошо его знаю.
— Неужели? — усмехнулась демонесса. — Ему не стоило обманывать тебя.
Я проглотила еще две виноградинки, прежде чем ответить:
— Мейнору много чего не стоило делать.
— Но кое-что правильное мой сын все-таки сделал.
— И что же?
— Женился на тебе.