Если банникам можно было бы избираться на магические государственные должности, то Потапычу стоило стать депутатом. На крохотном автомобиле, с крохотной мигалкой, подъезжающему к крохотной бане. И чтобы телохранители у него были обязательно домовые. Надо же кого-то материть.
Мой домашний «питомец» с таким красноречием лил в уши, что поверить можно было во что угодно. Начиная с того, что колбасу делают исключительно из крысиных хвостов и заканчивая рептилоидами, которыми наводнено правительство. В общем и целом, Потапыч умел запудрить мозги. Это я сразу брал в расчет. Но вместе с тем понимал, что банник никогда не будет участвовать в деле, если оно не несет какой-то ощутимой выгоды. А тут гроза всех домовых настаивал именно на том, чтобы отправиться «на дело» вместе со мной.
— Давай обговорим все еще раз. Это не склад Шамиля?
— Бабая что ли? Хозяин, я же банник, а не сумасшедший. Кому в голову придет к страшиле лезть?
— Кто тебя знает? Хорошо, место, куда ты хочешь пробраться, как-то относится к школе?
— Что есть школа? — закинул одну руку Потапыч себе за голову, а другой стал поглаживать бороду. — Стены, крыша, забор. Если так, то нет, это не относится к школе.
Банник повертел головой, словно боялся прослушки, на мгновение замер, а потом добавил шепотом.
— Более того, никто из учителей не знает об этом месте.
— С чего ты решил?
— Находится схрон под землей. Магии там осталось чуть да маленько, однако она есть. Откуда-то взялась там сила. Таких источников тут много. Думаю, ваши учителя все списывают на завихрения.
Я вспомнил тот самый Лебяжий овраг, в котором инициировался, как маг земли, и понял, о чем говорит Потапыч. Сила там действительно скапливалась сама по себе.
— А ты думаешь, что это не завихрения?
— Есть и еще кое-что, — лукаво улыбнулся собеседник. — Когда рядом стоишь, холодом так пробирает, что ажно до мурашек. Ни домовые, ни маги подобного не чувствуют, только банники. Мы к температурам со всей сурьезностью относимся. Бывает, всего пару градусов разница, а уже лихорадка подбирается…
— Все, не балаболь, — оборвал его я. Дашь ему волю, так опять разговор уведет в сторону. И закончим мы отличием дубовых веников от березовых. — Значит, место завихрения силы, там холодно. И что-то тебя туда не пускает. Переместиться не можешь?
— Без разницы, какой резвый жеребец под тобой, если ты не знаешь, куда ехать. Смекаешь, хозяин? Вот и я не могу переместиться в место, которое не видел. Только есть там еще один момент.
Потапыч поежился, словно вновь пережил неприятное воспоминание. Но тряхнул косматой головой и произнес вслух.
— Не пускает меня что-то. Кожей чувствую. Вроде как защита от всяких…
— Вредителей, — добавил я. — Типа ультразвук от грызунов, да?
— Токмо моя доброта позволяет терпеть подобное хамство, — тяжело вздохнул Потапыч.
— Ты путаешь доброту с жадностью. Итак, ты хочешь, чтобы я пронес тебя в место, в котором тебе быть нельзя. Ничего не смущает?
— Пусть смущают баб мужики голые в пруду. А меня-то чего? Зачем шастать туда, куда можно? Интересу никакого. К тому же есть у меня и еще кое-что.
— Наглость, жлобство и тяжелый характер?
— Вот не помнишь ты добра. А, между прочим, я свою шкуру подпалил, когда по твоему указу платье жег.
— Ладно, ладно, — примирительно сказал я. — Так что у тебя есть?
— Чуйка, — показал себе на нос Потапыч. — Я когда мимо того места прохожу, прям дрожу. Есть там что-то… ценное.
На этом наш конструктивный разговор был закончен. Признаться, банник меня здорово заинтриговал. Да делать в последнее время было совершенно нечего. Если только сидеть у окна и ждать, когда вернется автобус с друзьями. К тому же подкупал факт, что Потапыч будет рядом. Соответственно, он сможет защитить в случае возможной угрозы. Да и, черт возьми, было просто невероятно интересно, что же там такое?
Подготовка заняла от силы минут пять. После первых успехов в пространственной магии, я ярко иллюстрировал поговорку «все свое ношу с собой». Та самая маленькая полочка, которую Потапыч все-таки заметил, располагалась не в бане, а отдельно. И доступа у банника к ней не было. Поэтому у меня появился своего рода крохотный сейф с личными вещами, которые всегда под рукой. Учитывая, что оплачивал банкет Потапыч, выходило и вовсе замечательно.
Туда я сложил волшебную рубаху, все золото и рунические камни, подаренные Якутом. Вот и все нехитрое имущество, нажитое непосильным трудом. Выражение, бытовавшее у нас на районе: «Есть че? Если найду, мое?» заиграло новыми красками.
Потапыч собирался и того быстрее. Хитро почесал бороду, в прыжке коснулся крестика и оказался в своей, то есть нашей бане.
— Так нас никто не заметит, — объяснил он. — Увидит кто, так ты просто гуляешь. Да и я сил не теряю. Ну чего, стоишь, пошли к пруду.
Погода для вечерних прогулок выдалась отменная. Снежная шапка серебрилась на крыше Дома Чудес, солнце лениво шагало в сторону горизонта, далеко в лесу гудел ветер. Хотя мне казалось, что это веселится тот самый невидимый леший. Потому что на площади у школы были спокойно. Больше всего я боялся, что сейчас откуда-нибудь выскочит Якут. Но по пути к водоему мы не встретили ни души.
— Ну и где? — спросил я, когда мы остановились у замерзшей глади воды.
Поверхность пруда выглядела идеально ровной. На берегу уже поставили скамьи, которые по какой-то причине (известно по какой, по магической) оказались не заметены снегом. Интересно, где в школе хранятся коньки? И можно ли будет жестко играть в хоккей с благородными, не боясь вызова на дуэль? Помнится, в футбол с нами бегало несколько аристократов. И никто не кричал о фамильной чести, когда против них нарушали правила.
— Видишь дерево? — появился банник у меня на плече.
— Шутишь что ли? Мы вообще-то в лесу.
— Вон, толстое и низенькое. Нам туда.
Оказалось, что до нужного места мы могли бы добраться только зимой. С двух сторон его закрывал пруд. С третьей колючий кустарник, теперь заметно поредевший, а с четвертой острые камни. К слову, Потапыч не обманул. Вдалеке слышался переливистый шум Смородинки. Мы действительно почти покинули пределы школы.
— Давай, — кратко заключил банник, когда мы добрались до небольшого пригорка.
— Чего давать? Огня?
— Какого огня? Копай давай.
— Прости, лопату не взял.
— Хозяин, вот уже не смешно совсем. Кто у нас тут маг земли? Неужель ты завихрение не чувствуешь?
— Чувствую, — признался я. Силу плющило в небольшую воронку прямо подо мной.
— Ну так всего-то и делов, снег расчистить, земли немножко. Я бы сам справился, да спина больная.
— А еще тебя внутрь не пускают. Я помню.
Я сделал пару шагов назад, оценивая место для работы. К чести Потапыча, он замолчал и не собирался меня торопить. Лишь периодически яростно дергал себя за длинную бороду. Надо бы этому Хоттабычу сказать, что если с таким остервенением будет ее теребить, то скоро придется ухаживать исключительно за усами. Ладно, чего тут в самом деле размусоливать, приступим.
Руки задрожали от избытка силы. Во мне скопилось ее небывалое количество, при этом тратил я ее довольно скупо. Все-таки уроки Якута не прошли даром. Снег стал распадаться на множество мельчайших частичек. Всего несколько секунд и вот он уже напоминал сахарную пудру, сдуваемую со стола. Белая простыня была сброшена, и взору открылись мокрые желтые листья, сухие кустарники и чахлая, выцветшая трава. Со всем этим тоже особых проблем не возникло. А вот дальше пришлось повозиться.
Мерзлая земля неохотно ворочалась крупными комьями, тяжело перекатывалась подобно большим камням при сильном приливе. Но я был настроен довести дело до конца. Хрустели крошки льда, трещали корни дерева, шуршали частички земли. И с двух сторон от меня постепенно образовывались два внушительных холмика.
Мы уходили глубже, тратя все больше и больше сил. Причем энергия была как раз не общая, а исключительно моя. Метр, полтора, два, два с половиной. Чем больше приходилось напрягаться, тем быстрее кончалось терпение.
— Потапыч, я тут новую станцию метро строить не собираюсь.
Я фыркнул от свалившейся на ресницу капельки пота. Тело против моей воли наливалось жаром.
— Уже скоро, — обнадежил банник.
А сам отошел на пару шагов от меня, гад. Наверное, чувствует, что любой камешек сейчас может отлететь чуть подальше и угодить нерадивому существу прямо в лоб. Честно говоря, такие мысли были. К тому же камней стало заметно больше.
— Вот! — крикнул Потапыч, тыча пальцем куда-то в центр образованной ямы.
Мне доставило немалого труда разглядеть предмет, на который указывал банник. Толстенный камень в виде вытянутой трапеции, лежащий сверху. Подобная находка вызвала немалое воодушевление. Я даже немного перестарался, чуть не выворотив его вместе с остальной землей.
Далее работа пошла медленная, кропотливая. Тот самый камень оказался «замком», или замковым камнем, который находился на самом верху арки. Подробной информацией со мной поделился Потапыч. При более удобном случае я бы порасспрашивал банника, откуда у него такие глубокие познания в архитектуре. Однако сейчас у меня были заботы поважнее.
Пот уже застилал все лицо. Изредка мне удавалось вытереть его рукавом, но облегчение длилось недолго. Силы тратятся, тело реагирует. Сейчас бы шоколадку и какую-нибудь газировку. Как я понял, сахар положительным образом влияет на восстановление организма. Большой вопрос, почему в школьной столовой нас старались избавить от «сладкой смерти». Может, как раз, чтобы быстро не восстанавливались?
Минут через пять я обессиленно сел на землю. Нет, энергии еще немного оставалось, но ощущение было, словно кое-кто только что вырыл эту груду земли собственными руками. В конце к тому же пришлось действовать достаточно аккуратно, чтобы не повредить саму арку. А потом еще вытащить все, что было внутри. Зато теперь проход вниз был открыт.
Подобная работа действительно оказалась исключительно для мага земли. И не всякого. Мне довольно сильно повезло, что сил оказалось значительно больше, чем у сверстников.
— Пойдем, скорее, скорее.
Банник уже пару раз коснулся крестика, а потом, не дождавшись нужного эффекта, вернулся обратно. Так хотел поскорее оказаться внутри, что чуть не приплясывал.
— Не суетись. Дай хоть отдышусь.
— На том свете отдышимся, хозяин!
— Будешь меня торопить, у тебя есть все шансы этим заняться.
Сказал, а сам заметил, что когда силы заканчивались, почти истощались, я становился словно другим человеком. Все худшие стороны характера обострялись, хотелось на кого-нибудь сорваться, обвинить во всех бедах. Или просто уйти подальше, чтобы тебя не трогали. Довольной тревожный звоночек. Нужно над собой работать. Ну, или не доводить до подобного.
Я махнул рукой баннику, которому не надо было повторять. Он в одно мгновение спрятался «внутри». Не будь рядом Потапыча, черта лысого я бы сюда пошел. Теперь понял это окончательно. Энциклопедическими знаниями я не обладал, но как-то сразу догадался, что перед нами за сооружение. Курган. А для чего он нужен? Там, как правило, кого-то хоронили.
Перед глазами встали всякие ужастики об оживших мумиях, скелетах и прочей нечисти. И если раньше можно было бы все списать на суеверия, сказать, что подобного в жизни не бывает, то теперь я то знал, что с этой магией возможно что угодно.
Но Потапыч нетерпеливо елозил по полатям (надо же, я еще и примерно ощущал, что происходит «внутри»), а я уже кастанул слабенькое Сияние. Эх, не видела меня Наталья Владимировна. Сейчас бы гордилась своим учеником. Это было самое слабое Сияние из когда-либо мною созданных.
Хотя внутри кургана его хватило с избытком. Едва только я оказался под землей, как банник выскочил и стал метаться вокруг, как мышь, почуявшая кота. Хорошо, значит, пока можно осмотреться.
По своей структуре курган напоминал множество пригнанных друг к другу клетей. Деревянные балки кое-где прогнили, в паре мест земля обрушилась, но нам все же удалось пробраться дальше. Чем громче становился мат Потапыча, тем явственнее я понимал, ничего ценного мой несчастный банник пока не нашел. Действительно странно. Соорудить подобное требовалось немалых сил. Так неужели все помещения оставили пустыми, просто законсервировав?
— Видимо, кто-то тут побывал раньше нас, — усмехнулся я.
— Нет! — вскрикнул банник так громко, словно пытался убедить даже не меня, а себя. И стал бессвязно лепетать, быстро ощупывая стены — Я же говорю, чуйка…. Я такие места за версту… Есть тут нечто.
— И зовут это нечто Потапыч.
Вместе с тем я шел за банником все дальше, направляясь к середине кургана. И теперь понял, о чем тот говорил. Я буквально чувствовал силу. Медленную, словно привязанную к этому месту. Она походила на недвижимые воды озера, в которое входишь аккуратно, чтобы не нарушить его покой. И мне почему-то вдруг стало тревожно. Особенно, когда я услышал голос банника.
— Нашел!
Последняя клеть вывела меня в просторный зал. При первом же шаге под ногами раздался хруст, и я вздрогнул, заметив, на что налетел. Человеческая кость. На ней виднелся лоскут выцветшей трухлявой одежды, а вот мяса не было вовсе. Видимо, прошло немало времени с тех пор, как обладатель этой кости решил здесь прилечь. А отдых затянулся. Тревога, слабо тлевшая внутри, теперь разгорелась подобно огромному пожару.
Я вложил больше силы в Сияние, чтобы осмотреть помещение получше. С каждой стороны по истукану, подпирающему свод, в центре небольшой постамент с чем-то желтым на нем. Действительно небольшой, вон даже Потапыч залез на него и жадно втягивал воздух. Хотя этот хапуга и три метра в высоту прыгнет на олимпийских соревнованиях, если за это дадут пару изумрудов. Архитектура помещения довольно скудная. Хотя вряд ли создатели этого места больше всего желали восхитить забредших сюда магов.
Однако, что меня поразило больше, это количество костей. Если напрячься, то в разрозненных останках можно было рассмотреть людей. А если совсем постараться, увидишь последние, будто застывшие в вечности, позы. Вот этот, рядом со мной, упал и тянется к выходу. Получается, я наступил бедняге на руку. Извини, приятель, я честно не специально.
Другой буквально вжался в стену. Голова повернута в сторону, будто он не хотел на что-то смотреть. Нижняя часть тела раздроблена явно от сильно удара. От какого спрашивается? Или, может, несколько магов пробрались внутрь и не поделили добычу?
К слову, больше всего останков находилось именно возле постамента. Мне даже показалось, что я чувствую до приторности сладковатый запах смерти. Они все погибли здесь. Умерли не случайно.
— Потапыч, стой!
— Стою, — ответил банник, повернувшись ко мне.
— Вокруг оглянись.
— Видел, — мрачно отозвался тот.
— И что скажешь? Что тут произошло?
— Я откуда знаю? Может, передрались все. Помешательство какое нашло. Или еще чего.
— И тебя ничего не смущает?
— Хозяин, я на этом деле собаку съел. Очевидно, что никакого проклятия на пергаменте нет. Я уже обнюхал его весь. Из живых существ тут кроме нас никого. Надо просто брать эту штуковину и возвращаться. Всего и делов.
— Предчувствие у меня плохое.
Если честно, я не знал чем аргументировать свое состояние. Больше всего мне хотелось просто поскорее выбраться отсюда. Я даже понимал, что это самая обычная трусость. Раньше никогда не доводилось видеть столько мертвых людей. Нет, в кабинете биологии у нас был скелет. Но он вроде был ненастоящий. А тут погибли реальные люди. Скажу даже больше, думалось, что не просто люди — маги.
Вот только часто трусость является синонимом инстинкта самосохранения. Люди, которые боятся всяких неприятностей, в них редко попадают.
Однако банника было не остановить. Если на одном краю берега был он, в воде уйма крокодилов, а на другом нажива, Потапыч бы даже не спросил давно ли обедали рептилии. Хотя, учитывая его прыть, может бы и проскочил.
Вот и сейчас, не обратив внимания на мою последнюю фразу, он схватил испещренный письменами кусок кожи. И земля под ногами дрогнула.
Первое, что случилось — с внешней стороны вход перекрыл гигантский валун. Словно кто-то только того и ждал, чтобы обрубить нам пути отхода. А второе… Один из истуканов бросил свой пост, медленно опустив руки. Его глаза зажглись зеленым, беснующимся пламенем, а сам он тяжелой поступью, от которой подрагивала земля, направился к постаменту.
— Говоришь, собаку съел, кореец недоделанный? — зло проговорил я, пытаясь силой сдвинуть камень от входа.
Бесполезно. Помимо невероятной тяжести, что-то удерживало его на месте. Магия древнее и сильнее моей.
Я повернулся к приближающемуся каменному гиганту и приготовил единственное атакующее заклинание, которое было в моем арсенале.