У нас у всех взяли интервью. И у студентов, и у преподавателей, и у прочих работников университета. Ведь здесь очень много людей на совершенно разных должностях.
Подошла к концу неделя, выделенная журналистам на сбор информации. Студенты так следили за происходящим, что даже не нервничали из-за сессии. Но она наступила, это ведь неизбежно. И мы снова потонули в учебе. Меня от участия в составе экзаменационной комиссии освободили, оставив обязательным только мой предмет. Сидеть и помогать экзаменовать все прочие дисциплины мне не пришлось. У меня своих рабочих дел невпроворот.
Все так стремительно двигалось и решалось.
Про саму сессию мне и сказать-то нечего. Она шла. Мой предмет все сдали хорошо, ни одного неуда. Периодически кто-то прибегал с выпученными глазами и, поймав меня за руку, лихорадочно просил напомнить состав успокоительного зелья. Или для памяти. Или для концентрации внимания. А пару раз приходили девушки и просили помочь им сварить тоник для кожи, чтобы прыщи сошли. Потому что нервы-нервы-нервы, а значит, тонны шоколада и пирожных. Таким приходилось напомнить, что сначала неплохо бы пропить антидот и вывести токсины. Местная вариация антигистаминов.
А потом сессия закончилась. И вышли первые публикации в газете и в журнале. Ох, с каким же нетерпением их все ждали. Я читала черновые варианты, даже правила какие-то моменты, но окончательный их вариант принимал ректор. Поэтому я тоже предвкушала и волновалась.
Эффект от статей был… Он был. Своего рода информационная бомба, которую никто не ожидал, а она — бум-с! Весь тираж газеты смели за час. И это в шесть утра… Естественно, большую часть выкупили сами студенты и работники Усача. Всем ведь хочется сохранить себе на память и показать родным. Я и для нас с ректором попросила по экземпляру у ребят. Все равно же побегут, вот и нам заодно купят. Так поступила не одна я, а кое-кто еще из преподавателей.
Тираж газеты за то утро пришлось допечатывать четырежды, как нам позднее сообщили. Сказать, что это был успех — не сказать ничего. Прочитать про жизнь закрытого от визитов посторонних лиц университета хотели все. Было интересно. Я и сама зачиталась, хотя знала, о чем там.
Гораздо более маленький тираж журнала «Изысканные новости» тоже смели в мгновение ока. А я предупреждала мадам Сюзанну, что так и будет. Здесь невозможны репосты, как в интернете, нужны оригиналы статей. Значит, нужно делать тираж больше. И она сделала, но всего на три тысячи копий больше. А что такое три тысячи, если одних только студентов в Усаче более двадцати тысяч. А преподавателей я до сих пор всех еще не знаю, но мне думается, более пятисот. Это если считать и лаборантов, и всех, кто, так или иначе, причастен к обучающему процессу. Я некоторых только в лицо все еще знаю.
Пришлось и мадам Сюзанне спешно допечатывать этот же номер всю неделю. Он с цветными иллюстрациями и прошитый, его не так легко и быстро можно пополнять, как газету. Но, насколько я знаю, в конечном итоге выкупали в ноль все допечатки и просили еще и еще.
Для этого мира это был нонсенс, я же только потирала руки. Ничего, только дайте мне волю. Я еще и сама могу писать статьи. А кстати! Почему бы не взять псевдоним и не писать раз в неделю какие-то волнующие истории в колонку? Стоит осмыслить, но на будущее.
Университет кипел и бурлил. Сессия закончилась, студентам надо было разъезжаться по домам на трехнедельные зимние каникулы, но они не хотели. Нет, кто-то, конечно, умчался сразу же. Но бо́льшая часть продолжала посещать факультатив, Штаб и наши новые кружки по интересам.
Я давала вектор развития, помогала организовать часы и помещение, как представитель ректора. А дальше они уже сами с тем из преподов, кто вызвался их чему-то учить. Как хобби, имеется в виду. Так появился, помимо шахматного, художественный и гончарный, танцевальный совместили с музыкальным. Одни играли, вторые под эту музыку танцевали. Но я предложила купить что-то вроде патефона. Оказалось, тут уже придумали такую штуку. А всем артефакторам я закинула идей и предложила создать музыкальные диски или кристаллы с фонотекой. Поскольку обычные пластинки для патефона особого разнообразия в выборе музыкальных композиций не давали. Понятия не имею, что у моих ребят выйдет, в артефактах я не разбираюсь. Пусть думают, глядишь, и подтолкнем прогресс Одимена.
А еще я выбила зал для игры в сквош. Мы покрасили стены в белый цвет, нарисовали линии. Ракетки тут подходящие имелись, только игра была похожа на большой теннис. И играли в нее скучающие аристократы на соответствующих кортах. Но, по-моему, это очень хорошая тренировка для всех. Так что мы закупили на выбитые у ректора средства ракетки, озадачили подопечных магистра Чолина, они нам их слегка облегчили. И отбоя не было от желающих постучать мячиком об стену. В газете «Вестник Изара» об этом, кстати, тоже написали. Не в первой статье, а в одной из последующих.
В общем, студенты отдыхали от учебы, но при этом не слишком-то торопились по домам. Боялись пропустить что-то увлекательное и невероятное. К тому же пришел День поклонения богам. Его встретили праздничным ужином для всех, и ребята обменивались подарками. Я как-то не подготовилась, ни для кого ничего не приготовила. Вообще упустила из виду праздник.
Зато меня щедро одарили разными милыми безделушками, сладостями, кофе и чаем, запасом печенья, носовыми платочками, лентами и шпильками, булавками и кружевами, подушечками и пледами, вазами для цветов и статуэтками. А моя группа третьекурсников вообще отличилась. Они мне преподнесли столовый сервиз. Но каждый дарил лишь по предмету. Пока не собрался полный набор.
А уж Софи так вообще задарили игрушками, малышковыми причиндалами, милыми вещичками на вырост. У многих студентов были младшие братья, сестры, племянники, так что ребята получше меня, странноватой мамашки, знали, что необходимо маленьким детишкам.
Когда же я растерянно моргала, не зная, как реагировать и что преподнести в ответ, мне отвечали, мол, маэстрина, очень просим новый рецепт. А еще организуйте, пожалуйста, что-нибудь эдакое. Что именно «эдакое», никто не знал, и ждали от меня чуда.
— Маэстрина, загляните, пожалуйста, в ваши большие планы. Там наверняка есть что-нибудь новенькое для нас, — с улыбкой говорили ребята.
— Вы же сами кричали еще пару месяцев назад, мол, «Пощады, маэстрина!».
— Ничего, мы уже привыкли и втянулись. Уже не страшно.
Отказываться от подарков на День поклонения богам нельзя, это я выяснила уже. А то неловко вышло бы, местные-то это с пеленок знают. Вот бы народ обалдел, попытайся я не принять презенты.
Я же повздыхала, взяла Софи, купила в городе свечи, специальные бусы, сухие цветы и отправилась наконец в храм. Уже, считай, полгода тут обитала, а все никак не складывалось. Я не могу одарить всех, кто сделал нам с Софи подарки в Усаче. Но я поставила свечи и положила бусы из нужных камней каждому из божественного пантеона. Я застряла в этом мире надолго, возможно, навсегда. Надо проявить уважение к местной культуре и религии. Вряд ли я стану ее последователем, но знать, понимать и уважать — обязана. Мне еще Софи растить в местной вере.
С каждым из божеств я мысленно побеседовала, стоя у постаментов и глядя в мраморные глаза статуй. Если есть магия, то девяносто девять процентов, что местные боги тоже вполне себе материальны, но живут на ином энергетическом уровне бытия. Так что — диалог и дружеское участие.
И я таки оказалась права. После визита в храм у нас с Софи на правых запястьях появилось по шесть тонких, словно нарисованных золотой краской линий.
Я понятия не имела, что это за художество, пыталась решить, чем можно оттереть. А мадам Жанроль, увидев, восторженно всплеснула руками:
— Ах, маэстрина Мари, какая удача! Вам повезло получить благословение всех богов. Даже Герр-Мунд повернул к вам оба своих лика. Это большое везение!
Пришлось отправляться в библиотеку за информацией. Забегая вперед, скажу, что эти золотые нарисованные браслеты продержались более месяца. Не бледнели, не истончались, не стирались. Просто однажды утром исчезли без следа, словно и не было их. И да, так и должно быть. А я оказалась права — местные боги существуют, со своей паствой коммуницируют, просто обитают на иной энергетической волне. Ну, я это так понимаю.
Возвращаясь же к нашей жизни, подарки я все же сделала. Пришлось спешно бежать и покупать ингредиенты, чтобы одарить народ в ответ хоть как-то. Сварила большую порцию редкого сложного эликсира со странным названием «Благодать». Но набрать колбочек и мензурок в таком количестве я не могла, поэтому каждому зашедшему предлагала маленький сухарик, на который из пипетки отмеряла ровно три капли эликсира. Все остались весьма довольными.
А ректору подарила «План покорения Усача и его обитателей». Лично написала это серебряной краской на обложке толстого линованного журнала в черной твердой обложке. Потому что нечего копировать идеи. Мир покоряю я. А с него хватит и университета.
Артур Гресс сначала изумленно моргнул, увидев мой подарок. А потом расхохотался. И да, умный мужик, без слов понял, что я жадная и собираюсь завоевать мир единолично, без конкурентов. Посмеялись с ним на эту тему. Сам же он презентовал мне симпатичную фарфоровую шкатулку для украшений, а Софи плюшевого зайчика.
Властной ректорской волей студентов таки разогнали на остаток каникул по домам. Всех, кому было куда ехать. Остались единицы. У меня сразу же убавилось количество нянь и нянев, но и освободилась уйма времени.
И не только у меня, остальные преподаватели тоже разъехались большей частью. Им было к кому и куда. У меня же хоть и имелась недвижимость в другом городе, но я не планировала пока туда направляться. Нанятый мною человек все сделал, привез мне документы и оплаченные счета по налогам и сборам, которые задолжала за несколько месяцев Мариэлла. Как мне доложили, дом в полном порядке, по моему распоряжению его законсервировали в стазис и поставили под охрану. Да, за это пришлось доплатить. А куда деваться?
Впрочем, я особа крайне подозрительная, с легкими приступами паранойи. А потому никому не доверяю, зная, что даже тот, кто вроде как на тебя работает, параллельно может иметь свой интерес и слегонца жульничать. Поэтому написала нескольким соседкам бабушки Мариэллы. Она их знала с детства, но перестала общаться, уехав учиться. Вот я каждой из соседских пар написала с пожеланием счастливого года, поздравила с Днем поклонения богам, приложила по милой открытке. Пришлось купить в букинистической лавке ради такого случая. И поспрашивала в письме, как проходит жизнь на милой моей душе улице, как там бабушкина могилка? Не нужно ли отправить кого-то привести ее в порядок? Как там домик? Посетовала, что сама в ближайшие месяцы никак не могу вырваться и навестить их с визитом вежливости.
Некоторый затык у меня вышел с отправкой писем. Я понятия не имела, как тут работает почта. Единственное полученное мною письмо нашло меня само в пансионе и было оно от прошлого ректора Усача. Тоже вот загадка, которую я так и не разгадала еще. Откуда отправители узнали, что Мариэлла там, если она никому об этом не рассказывала?
Пришлось идти и признаваться в невежестве в данном вопросе магистру Грессу. Как-то ведь они пишут друг другу? Он сам говорил, что держит связь с прежними коллегами и приятелями, которые должны разобраться с визитом демона.
Оказалось, почта магическая. У магов, разумеется. Каждое письмо зачаровывается специальным заклинанием, оплачивается и отдается в почтовом отделении. Там они как-то телепортируются. Настройка идет по ауре и личности получателя, но приходят письма не ему в руки, а в ближайшее почтовое отделение. Где их забирает и разносит местный почтальон, пользуясь специальными радарами, как я поняла. Ведь как-то же они находят получателя в целом городе?
Схема сложная, недешевая, магически запутанная, но быстрая. Обычные люди, не маги, пользовались простой наземной пересылкой. Стоило дешевле, не зачаровывалось, а оплачивалось марками. И везли такие письма обычные перевозчики. Где верхом, где в экипаже, а где паровозом или пароходом. Последних я не видела, но они тут уже есть.
В общем, письма я отправила. И даже через пару недель получила ответные послания, как раз наземным путем, запечатанные в конверты с марками.
С домиком все было в порядке, мне сказали, что он законсервирован неким серьезным господином. И мол, у него имелись бумаги и доверенность от меня. Охранка тоже наложена. И что я могу не переживать за наследство, но советовали либо продать его, если не жалко, либо сдать в аренду. Все же доход, да и дом жил бы.
Еще мне рассказали последние городские сплетни и новости, упоминали общих знакомых. Мне передалась память не обо всех, так что я не вдавалась особо. Ну и так, были в посланиях любезные пожелания здоровья и сообщения о розовых кустах, скрипучих половицах, сорняках и запасах варенья. Милые незамысловатые рассказы пожилых людей, живущих в тихом небольшом городке. Я даже свою бабушку вспомнила.
Жизнь в Усаче стихла. Опустели коридоры, расслабились оставшиеся преподаватели. Три недели каникул, хотя осталось уже меньше, — это всем было нужно. Даже мне. Особенно мне.
Неожиданная, но долгожданная пауза в моей бешеной гонке в этом мире. Время отоспаться, отдохнуть, пересмотреть свои планы, отметить выполненные дела, написать новые списки.
Артур Гресс внезапно стал более активен в общении, и я не знала, к добру ли это. Как я уже говорила Элоизе, он мне нравился. Плевать, что внешне это вообще не мой тип мужчин. Всегда предпочитала более крупных и мягких блондинов. Хищный ворон Гресс — это ново. Но я искренне считала, что он офигенный. Но так же искренне отметала любые намеки на возможный роман, потому что он мой коллега, начальник, маг, аристократ и абориген этого мира со своими заморочками.
Плюс мы работаем в образовательном учреждении и должны подавать пример благопристойности, благоразумности и все такое. А у меня детеныш, репутация бедолажки Мариэллы, сложность адаптации в чужую жизнь. Как-то я не слишком удачно мимикрирую, быть незаметной у меня никак не выходит.
Интрижка с Артуром… О, это было бы прекрасно, я всеми руками за. Если бы не отягчающие обстоятельства.
Так что я притворялась, что ничего не замечаю, не понимаю, даже не догадываюсь, к чему все эти взгляды, оговорки, попытки взять меня за руку, вечерние визиты выпить чаю, кофе и поболтать. Пусть с открытой дверью в коридор и на виду у всех. Любой проходящий по коридору преподавательского общежития мог увидеть, что маэстрина сидит за накрытым к чаепитию столиком в компании ректора. Они разговаривают, иногда играют в местную разновидность шашек. Шахматы мне упорно не давались, но я согласилась научиться играть в ша́лики — это как раз типа шашки, но чуть другие. А иногда мы в карты играли. Колода отличалась от земной, игры тоже. Но легкую игру, вроде перекидного дурака, я освоила быстро.
Но гораздо чаще мы с Артуром просто разговаривали. Он таки уговорил меня поделиться чем-то о своей настоящей жизни. О моем мире. Я рассказывала о Земле, о нашем быте, о том, как все устроено. Иногда зарисовывала в тетрадке некие привычные мне вещи, чтобы легче было их представить. Все рисунки я, кстати, после этого сжигала. Не хотела, чтобы случайно их увидел кто-то другой. Беседовали мы всегда в коконе тишины, чтобы нас никто не слышал. Поэтому внешне все было пристойно, а темы разговоров оставались тайной.
И я всегда сидела лицом к двери, чтобы видеть проходящих. Но при этом никто не мог заметить выражение лица месье ректора. А он таки плыл, взгляды его частенько становились чересчур заинтересованными, так же как и руки слишком шаловливыми. Так и норовили прикоснуться ко мне, якобы помогая поставить посуду или разлить чай по чашкам.
Но границ Артур никогда не переходил. Ни разу не дал мне повода рассердиться навязчивостью или неприятными поползновениями. Аристократы — такие аристократы…
Иногда к нам присоединялся кто-то из скучающих преподавателей. В основном, если мы играли в карты. Останавливались у порога и спрашивали, нельзя ли составить нам компанию? Я не отказывала, наоборот, считала, что так лучше. Меньше урона для моей репутации. Хотя Артур всегда ужасно расстраивался. Мелькало у него в глазах разочарование, хотя мимику он держал безукоризненно. Его спасало то, что к визитерам он располагался спиной и всегда успевал вернуть на лицо обычное выражение, прежде чем повернуться к ним с вежливой улыбкой.
В один из дней я столкнулась в главном корпусе с двумя незнакомцами. Судя по выправке, люди, имеющие отношение к воинской службе, к тому же маги. Наверное, боевики. Причем один из них меня явно узнал, вытаращился, словно призрака увидел. Перевел ошарашенный взгляд на Софи, которую я несла на руках, так как мне всего-то нужно было пройти несколько метров до соседнего кабинета, а оставить малышку одну я не могла даже на несколько минут.
— Мадам, — совладав с эмоциями, поклонился мне месье. Симпатичный, лет тридцати, с серьезным строгим лицом.
— Мы знакомы? — притормозила я и чуть склонила голову в приветствии.
— Н-нет… — неуверенно произнес он и переглянулся со своим спутником. — Просто не ожидал увидеть здесь такую очаровательную девочку. Это ведь девочка, да? — Он снова склонил голову, но уже перед Софи и улыбнулся ей.
Ну, сложно заподозрить мальчика в семимесячном бутузе, одетом в бархатный розовый комбинезончик и с розовой повязкой, украшенной милым цветочком, на голове. Я аналогичные тоже носила часто, только без цветочков, а с вышивкой или бисерной отделкой, если не планировала выходить на улицу. Они мне нравились больше шляп и хорошо удерживали прическу, смягчая облик.
Несмотря на зиму, мы одевались довольно легко, если не планировали выходить на улицу. Никаких шапок я на малышку не надевала, в пледы не кутала. Я вот тоже сейчас была в юбке из тонкого сукна, блузе с высоким воротничком и туфлях.
В Усаче поддерживала тепло сложная система отопления, проведенная по всему замку. И сейчас, несмотря на отсутствие студентов, отапливать все помещения не переставали. Каменная махина замка остывала, могла появиться плесень, была вероятность, что испортятся от холода и сырости дорогостоящие оборудование, мебель, реактивы, артефакты. Поэтому уж на чем-чем, а на отоплении в университете не экономили. Вся жилая, учебная, складская, библиотечная и прочие части отапливались как надо. Вот малоиспользуемые коридоры и подвалы — там да, нежарко. Зимой без теплой одежды туда лучше не ходить.