Всю оставшуюся неделю я ловил недобрые взгляды высокородных. Будто это мне лично пришло в голову составлять команды таким коварным образом. Что до остальных — то вся учеба, да и прочая жизнь в школе отошла на второй план. О соревнованиях болтали даже с учителями, которые явно что-то знали и своими недомолвками лишь подогревали общий интерес.
Конечно, многие пытались задавать наводящие вопросы Якуту. Но с таким же успехом можно было договариваться с камнями, которые мы перекидывали друг другу (придумал же новое упражнение). Учитель лишь сказал, что нас ждет состязание с магическим животным, которое известно всем. Хоть что-то.
Из этого выходило, что сражаться мы станем с тем, кого проходили на уроках Петровича. Вся засада состояла в том, что как только сообщили о соревнованиях, так нашего странного учителя стали ставить каждый день. Иногда по два урока. В связи с чем количество существ и птиц начало увеличиваться в разы.
— Может, грифон? — копался в записях Рамиль.
— Слишком опасный. Упоминал его Петрович вскользь, — покачал головой Байков. — Да и в наших краях не водится.
— Болотники подходят, вот только не будут же ради этого создавать болото, — сказал я.
— Не вариант, — отмел мою версию Мишка, — болотники разумные существа, пусть и мерзкие. Нам же нужно животное. Или птица.
— Волколаки? — не унимался Рамиль.
— Подходят, к сожалению, — поежился я. — Что там по ним?
— В два раза превосходят обычных волков по размеру, — не читал, а рассказывал по памяти Мишка, — уязвимы к огню, серебру, желтой саране. Это цветы такие.
— Кто к нам с волколаками придет, тот по букету и получит, — хмыкнул Рамиль.
Мы опять начали спорить на предмет лучше или хуже, чтобы попалось именно это животное. И, собственно, где достать желтую сарану и серебро. Про огонь чуть полегче — Байков умел создавать слабое пламя, хоть и был инициирован стихией, как маг воды. Причем, по его словам, практически сразу, после обретения силы. То есть не так давно. Все-таки у благородных действительно имелись свои козыри.
Если честно, я уже был готов отказаться от участия в соревнованиях. Ну какой нафиг мне волколак? Откровенно говоря, большинство из учеников не были готовы к открытому столкновению с опасными тварями. Я в том числе. Плюс, надо учитывать, кто у меня в команде. Да и приписка «могут угрожать вашей жизни» не внушала уверенности. Кто запретит высокородным «помочь» животному меня загрызть? Я вспомнил, как Куракин обманул нас с Рамилем и еще раз сопоставил распределение. Случайность? Хорошо, если так.
Пока я терзался в сомнениях, опасным хищником на мягких лапах подкралась суббота. Уроков нам поставили всего три, одним из которых была Мифология Петровича, поэтому к полудню мы стояли на той самой расчищенной площадке, где случилась моя с Куракиным дуэль. Второй курс был поделен на три шеренги, по соотнесенности к клубам, в которых они занимались. Я сразу отметил легкую несправедливость. Часть второкурсников была вооружена различными старинными пистолетами (на один-два выстрела) и более современными револьверами, другая шпагами и небольшими мечами, а последняя группа, во главе с Филочкиным Артемом, ушами от дохлого осла. То есть кроме натренированных ног, дыхалки и выносливости клуб им ничего не выделил. Все равны, но некоторые равнее.
Куратор второго курса, пузатый дядька с кудрявыми рыжими волосами и носом картошкой, еще раз объяснил правила. По три человека заходят в лес, чтобы принести зачарованное кольцо. На пути состязающихся будут встречаться различные преграды (на этих словах он прокашлялся и как-то зловеще улыбнулся, маньяк чертов). При этом, каждый сам за себя, со всеми вытекающими. Кто первый принесет кольцо, тот и Фродо. В смысле, выиграл.
По условному сигналу ученики бросились в чащу. Причем Артем двигался намного быстрее и увереннее, чем его соперники. Вот что тренировки с Якутом делают. Как только вся тройка скрылась в лесу, настали минуты томительного ожидания. По десятибальной оценке зрелищности, где один — рыбалка на берегу лужи, а десять — финал чемпионата мира по футболу, эти состязания максимум дотягивали до двойки. Но все заиграло другими красками, когда лес далеко впереди осветился россыпью заклинаний. Затрещали от порывов ветра деревья, застонала земля, а чуть позже прогремели выстрелы пистолета.
Рыжеволосый учитель улыбался все шире, явно предвкушая встречу своих подопечных с теми самыми «преградами». Но когда на площадку из леса вынырнул Филочкин, его лицо приобрело скорбное выражение. Будто вместо шикарной отбивной в дорогом ресторане, куратору принесли подошву от ботинка. Ага, еще один поклонник благородных.
Последние, кстати, явились чуть позже. Девчонка с пистолем выглядела вполне нормально, хотя глаза и выражали крайнюю степень офигевания. А вот рука представителя фехтовального клуба оказалась окровавлена почти по локоть. Да и меч куда-то пропал. Видимо, его пришлось принести в жертву тем самым преградам. Или прочим духам леса.
Раненого тут же отправили в походную медицинскую палатку, а тем временем настал черед следующей тройки. Я же подошел к Артему, чтобы поздравить того с победой, а заодно и узнать некоторые подробности прохождения испытания.
— В самом начале обычные магические ловушки, — рассказывал он своим друзьям, — прощупал их Глазом. Потом парочка бесов, но их просто обошел. Ну а в конце алконост. Это самое жесткое. В голове зашумело, мысли стали путаться, еле устоял.
— А как алконост выглядит? — спросил один из товарищей.
— Это вроде птица, только у нее лицо человеческое и… — Филочкин покраснел и руками недвусмысленно показал женские округлости, — а голос приятный-приятный. Если бы не концентрация, которой Филл учил, то не прошел бы.
Ага, Филл — это значит, Якут. Бесы — маленькие рогатые духи, вроде домовых. Только со знаком минус. Вредные, коварные и неплохо владеющие силой. А вот кто такой алконост, я в душе не представлял. Этого мы с Петровичем еще не проходили.
Однако последующие участники заверяли, что бесов там не было, а вот злыдней, их сводных братьев, хоть отбавляй. И вместо алконоста оказался берендей, с виду неотличимый от медведя, только намного умнее и опаснее. Следующая партия клялась, что столкнулась с ичетчиками, а кольцо охраняла вултанка, огромная птица вместо перьев у которой оказалась древесная кора.
И чем дальше заходило дело, тем больше возвращалось обратно раненых. Одного мальчишку и вовсе принес Якут, что меня чуток приободрило. Значит, учитель все-таки наблюдает за испытанием. Правда, вид пацана свидетельствовал о том, что Якут лишь не позволил ему умереть. А насладиться состязанием в полной мере ученик успел.
Две партии вернулись и вовсе без колец, последняя не смогла прийти обратно самостоятельно. Другими словами, суббота наглядно продемонстрировала, что никто церемониться с учениками не будет. После такого ряд первокурсников отказались от участия в завтрашнем состязании и команды вновь перетасовали. Благо, наша четверка осталась без изменений, хотя Мишка сомневался все больше. И, думаю, если не связка с Байковым, он бы точно отказался. Собственно, не сказать, чтобы и я был полностью уверен в необходимости прохождения состязаний. Однако вид хмурого Куракина свидетельствовал, что все идет не по его плану.
Воскресное утро не предвещало ничего хорошего. Обычно веселящиеся по выходным ученики были тише воды. И все происходящее вокруг воспринималось как очередной дурной знак. Поднялся ветер и набежали тучи — сама природа против грядущих состязаний. Козлович серьезнее обычного — он явно что-то знает. Подали в столовой вкуснейшую творожную запеканку — домовые хотят порадовать нас перед смертью.
— Похоже, дождь пойдет, — заметил Рамиль.
Мы ничего не ответили. Было действительно мрачно. Из-за нависнувших туч создавалось впечатление позднего вечера, а никак не раннего утра. Промозглый ветер пытался пробраться под одежду, растрепать волосы, заставить глаза слезиться, но так было даже лучше. Он не создавал ощущения мнимой безопасности, держа нас в постоянном напряжении.
Я окинул взглядом площадку. Народу жуть. Помимо учителей и любопытствующего второго курса, явился и третий. Неужели и они считали, что здесь может быть что-то интереснее, чем вчера?
— Удачи, — шепнул Филочкин и подмигнул.
Попытался улыбнуться в ответ, но мышцы лица не слушались, а сердце колотилось, будто забыв свой истинный ход. Моя «группа» стояла поодаль, не переговариваясь между собой и волнуясь явно не меньше.
— Добрый день, господа учащиеся, — начал Козлович, — уже два месяца вы занимаетесь в ваших клубах. И теперь настало время проверить, чему же вас научили. Мы разбили первый курс на команды из трех человек, по одному из каждого клуба. Ваша цель — найти в лесу существо, охраняющее клад, который составляет три терновских золотых монеты, и принести их. Каким образом вы этого добьетесь, нас не интересует. Команда, выполнившая условия состязаний, получит стипендию. Начинаем. Первыми вызываются ученики Куракин, Самоходкин и Рашидов.
Рашидов был из наших, из атлетического клуба. Самоходкин из фехтовального, хотя, насколько я знал, тоже безродный. Тупо успел записаться раньше остальных. Я же не без удовольствия смотрел на Куракина, лицо которого отражало всю гамму эмоций. Такое бывает, когда тебе везет с командой мечты.
Тройка, не сговариваясь, двинулась в сторону леса. Никто не бежал — ограничения по времени не было, как и бонусов за скорость выполнения. Лес поглотил первых участников, а ветер, раскачивающий кроны деревьев, заглушил все остальные звуки. Тройка исчезла, будто ее и не было, заставляя нас маяться в мучительном ожидании. Мы не переговаривались и не шутили, пытаясь увидеть средь голых ветвей знакомые фигуры. Черт возьми, я сам желал, чтобы мой заклятый «друг» поскорее вернулся.
И когда наконец первая команда выбралась обратно, стало понятно, что ничего хорошего в лесу ждать не придется. Рашидов и Куракин волокли истерзанного Самоходкина. Высокородный сам находился не в лучшем состоянии. Школьная форма разрезана в нескольких местах будто острым мечом, на лице кровавые полосы. Рашидов выглядел даже похуже, но горная кровь не давала ему показать собственную слабость.
Только я подумал, что Куракину не чуждо благородство, раз он помог своей команде, тот сбросил раненого Самоходкина, и торопливо направился к медицинской палатке. Всеми жестами он давал понять, что именно им должны заняться в ближайшую очередь. Рашидова же окружили наши «атлеты», пытаясь выведать хоть что-то.
— Да я даже понять ничего не успел. Просто вихрь какой-то поднялся. И кинжалы полетели со всех сторон.
— Кинжалы? — не поверил Байков.
— Во, смотри, — он продемонстрировал несколько порезов и небольшую колотую рану. — Высокородный колдовал и из револьвера своего палил, только без толку. Пришлось отступить.
— Ревидин, Байков, Максимов, — тем временем громовым голосом, пытаясь заглушить ветер, вещал Козлович.
Я успел хлопнуть Димона по плечу. Мишка и вовсе не реагировал на внешние раздражители, с головой уйдя в состязание. Ревидин вытащил старинный пистолет, явно фамильный, и вопросительно поглядел на Димку. Тот в ответ кивнул и вторая группа двинулась к лесу.
Отсутствовали они минут десять. С другой стороны, вернулись на своих ногах. Еще издали я понял, что ничего не получилось. Ревидин прихрамывал, держа пистолет поперек. Димка шагал с каким-то отрешенным видом, а Мишка тяжело дышал, то и дело испуганно оглядываясь в сторону леса.
— Вообще ничего не понял, — признался Байков. — Дошли до места. Там в середине ветки, палки, будто гнездо. Но тут поднялся ветер, потом странный звук. И оружие стало сыпаться со всех сторон. Не ножи, а что-то вроде коротких копий. Я смог отвести их ветром. Витя прошелся огнем, но безрезультатно.
Мишка закивал, давая понять, что именно так все и было. А Козлович уже вызывал следующую тройку — Зыбунину, Зайцева и нашего Рамиля.
Маленькая Катя смотрелась на фоне рослых пацанов немного комично. Но она с самым серьезным видом достала нечто вроде обреза и решительно направилась к голым деревьям, давая понять, что остальных ждать не будет. Рамиль засеменил следом, а Зайцев хмыкнул, но все же двинулся за своей командой, обнажив короткий меч.
Отсутствовала группа Зыбуниной, я назвал ее именно так, чуть дольше Байковских. Зато вернулась не в пример эффектнее. Катя так же уверенно шла впереди, искоса зыркая на собравшихся изумрудами своих глаз, ребята плелись за ней. Остановив свой взгляд на мне, она на мгновение улыбнулась. И я понял — удалось. Зыбунина подошла к Козловичу, разжав кулак, и три золотых монеты упали на ладонь учителя. Куратор сразу же вернул ей одну, отдав столько же Зайцеву и Рамилю.
— Я вообще не понял, че там произошло, — не мог успокоиться долговязый сосед. — Катюха сначала заклинания непонятные накладывала, а потом какую-то траву растерла и бросила вперед. Та так дымиться стала, что все дымом заволокло. Только он странный. С него не кашляешь и глаза не разъедает. Просто не видишь ничего. А потом она меня за руку взяла и вывела оттуда. И Зайцева тоже. Ну, мы и вернулись.
— Везучий ты, Рамиль, — я даже немного позавидовал, — упал на хвост и получил стипендию. А с каких пор Зыбунина теперь Катюха?
— Так, типа, совместные передряги сближают.
— Терлецкая, Горленко, Кузнецов! — крикнул Козлович.
Я спиной почувствовал ненавидящий взгляд Куракина. Зря злится, он бы все равно не попал в одну команду со своей невестой, они же оба из мушкетного клуба. Да и не просил я таких помощников. Лучше бы отправился с Зыбуниной или хотя бы с Байковым.
Собственноручно починенная непробиваемая рубаха Потапыча постоянно сползала с правого плеча. Все-таки размерчик не мой. Но на нее возлагалась хоть какая-то надежда вернуться обратно невредимым.
Терлецкая и Горленко вместе отправились к лесу, не обращая на меня никакого внимания. Ага, получается, они решили игнорировать безродного? Так будет даже лучше. Пойду следом, стану глядеть, слушать, анализировать. Вперед не полезу, нашли героя. Или это все-таки коварный план высокородных? Горленко не был замечен в активном издевательстве над разночинцами, с другой стороны, именно с подачи Терлецкой и состоялась та самая дуэль.
— Максим, — окликнула меня Зыбунина, подбегая на ходу. — Это птица. Монеты лежат в гнезде. Это все, что я успела заметить.
Я благодарно кивнул и поспешил за высокородными. Горленко достал богато украшенную саблю, хотя его бледный вид говорил, что бедняга лучше бы не вынимал ее из ножен. А совсем по-хорошему — сидел дома и пил горячий чай. У Терлецкой на поясе висел старинный короткий пистолет, видно, тоже из закромов семьи. Однако доставать она его не торопилась. Девушка лишь вытащила из-под одежды амулет с ярким лиловым камнем и мимоходом потерла массивный перстень на указательном пальце. Украшение ей не шло совершенно. Только чуть позже понял, какую роль они выполняют. Ее же отец заведовал боевыми артефактами.
Парочку, бодро вышагивающую в сторону смертельно опасного животного, точнее птицы, как подсказала Зыбунина, удалось нагнать лишь в лесу. Я все прокручивал возможные варианты противника. Птиц мы прошли не так много. Только среди них не было никого, кто мог исчезать. Хм, а, может, я просто не туда думаю? Не исчезать, а быстро перемещаться? Тогда да, все сходится. И не ножи, и не копья это были, а лишь ее перья. Птица, обладающая невероятной магической силой. Способная накладывать короткие иллюзии и резать противников, как огонь сливочное масло. Убить такую совсем непросто. Именно поэтому Зыбунина прибегнула к хитрости, попросту похитив монеты из гнезда.
— Какая у нас тактика? — спросил я, все-таки набравшись смелости.
— У нас? — от возмущения Терлецкая даже остановилась. — Послушай ты…
— Разночинец, — подсказал ей я.
Высокородная сверкнула гневным взглядом, задохнувшись от злости. Да, тяжело обидеть того, кто не собирается обижаться. Извини, красавица.
— Да, разночинец. Не путайся под ногами. Это все, что я могу тебе сказать о нашей тактике.
— Даже если я скажу, что знаю, кто ждет нас там?
Терлецкая замолчала, сердито буравя меня взглядом. Да и Горленко внимательно слушал, угрюмо и вместе с тем заинтересованно глядя на наглого безродного. Они, наверное, и хотели бы грубо обрубить меня, однако оба обратились в слух. И все выходило так, что эти двое действительно могли стать моей командой.