Лес замер подобно озорному мальчишке, играющему в прятки. Ветер, еще минуту назад гуляющий по верхушкам деревьев, убрался дальше, будто не хотел быть свидетелем очередной заварушки. Пахло сыростью и разложением, впрочем, это не удивительно. В легендах, которые иногда вписывались в наши учебники, немощных витара называли дьявольской птицей. Наверное потому, что хорошего от нее ждать не приходилось.
Из-за того и двигались мы чрезвычайно медленно. Я бы сказал черепашьей поступью. Однако по-другому и быть не могло. Нам предстояло столкнуться с существом, чей слух был лучше нашего. А если учесть острые, как сталь, перья и способность создавать иллюзию (мне о таком только мечтать!), любая ошибка могла стать критической.
Конечно, ни Светлана, ни Виктор (Терлецкая настаивала еще и на отчестве, но мы сошлись на полном имени) не поверили мне сразу. Пришлось долго рассказывать о своих догадках и сведениях, собранных от каждого из участников. Только тогда высокородная снизошла до официального включения меня в команду. И то с условием, что главной будет она. Да, пожалуйста. У меня цель не показать, кто тут папа, а лишь забрать монеты и получить стипендию.
С каждым шагом напряжение нарастало. Меня колотило от страха перед неведомым и от приближающегося боя. И вместе с этим я чувствовал, как копится внутри сила, готовая выплеснуться. Дай лишь повод. Что там говорил Якут про злость? Шах и мат. Получается, я могу использовать свои запасы силы разными эмоциями. Главное, чтобы они были невероятно сильными.
Несмотря на мою крайнюю степень возбуждения, первой не выдержала именно Терлецкая. Она замерла у очередного дерева, давая нам знак остановиться, и шепотом произнесла.
— Волной проверю, долго ли еще.
Горленко согласно кивнул, мол, хорошая идея. Я ничего не ответил. Меня так во дворе научили. Не понимаешь, что происходит — молчи. Повезет, за умного прокатишь.
Света вытянула руки, и я еле увидел, как от нее шарашит энергия, расходясь в разные стороны. Это действительно было похоже на волну, только на взрывную. И очень слабую, едва заметную.
— Дальше, метрах в сорока, — Терлецкая даже глаза закрыла, будто всматриваясь. — Сидит на ветке, невысоко. Не такой уж этот витар и большой.
Я хмыкнул, дело не в размере, а в умении перемещаться по лесу, если можно так выразиться. К тому же птица способна вплетать иллюзии в мир вокруг себя и здорово обманывать сознание.
— И что будем делать? — спросил я.
— Как что? Поймаем и притащим Козловичу. Я должна всем показать, чего стоит род Терлецких. Да и Горленко знают себе цену. Так, Витя?
Бедный высокородный (мне даже начало казаться, что он совсем неплохой парень) не нашелся, что ответить. Зато вместо него это прекрасно сделал я.
— Тот, кто знает себе цену, не раз ее называл. Может, провернуть все без лишних глупостей и пышных слов? По-тихому.
— Знай свое место, разночинец! — сверкнула гневом Терлецкая.
Все-таки я ошибался на ее счет. Думал, что она красивая, но скучная кукла, которую ничего в жизни не интересует. Но как только возникла ситуация, задевшая нерв Терлецкой, так она сразу же «проснулась». И превратилась в фурию. Не совсем адекватную, эмоционально неуравновешенную, даже скорее психически ненормальную девушку. Но что более странно, хоть Света и немного бесила меня, в то же самое время очень нравилась. Может сумасшествие заразно и способно передаваться от Терлецкой воздушно-капельным путем?
— Ладно, ладно, буду на подхвате, Ваше Величество, — сдался я.
Пока стукнутая свалившейся короной девочка-Света рассказывала испуганному мальчику-Вите, как они станут побеждать витара, я быстро определил для себя другую стратегию. Пусть эта сладкая парочка воюет с птицей. Мне надо будет под общий шумок пробраться к гнезду и похитить монеты. Всего и делов-то.
Наконец высокородные разрешили все вопросы и направились к конечной цели нашего путешествия. Терлецкая впереди, Горленко за ней, я же стал забирать вправо, чтобы еще больше удалиться от боевой группы. Потому что примерно представлял, что скоро должно произойти. И витар не заставил себя ждать.
Уже на подходе нас застиг сильный ветер, поднявший в воздух кучу листвы и мелкого хвороста. Пришлось замедлиться и прикрывать лицо, чтобы не пораниться. Но в какое-то мгновение, среди застывших голых деревьев, я увидел Его.
Витар оказался не сильно крупным, всего раза в два больше самого жирного ворона. И цвета он был такого же. Черный, как антрацит в растекающейся ночью смоле. Широкий мощный клюв точно выкован из вороненой стали. Единственная пестрота, в виде легкой позолоты, заключалась в оперении на ногах. Сам же витар оказался скрюченным, словно что-то рассматривающем на осеннем лесном ковре.
Блеснули черным глянцем крылья, птица спикировала и пропала из виду. Зато сразу застучали о деревья десятки маленьких стальных спиц-перьев, которыми витар щедро одарил незваных гостей. Мне повезло, я выбрал правильную стратегию держаться подальше от аристократов. А вот горячим головам досталось по полной.
Несколько перьев, которых я и заметить не успел (наверное, всему виной иллюзия) попали в Терлецкую. Правда, без особого вреда. При каждом возможном ранении лишь желтым отблеском вспыхивал амулет на ее груди. Весьма неплохой груди, кстати. Я даже потряс головой, чтобы в нее вернулись нормальные, адекватные сложившейся ситуации, мысли.
Сам же витар пропал. Точнее я понимал, что он где-то там, на расчищенной площадке за деревьями. Но преобразованная сила птицы уже ткала шелка иллюзий и мне предстала лишь безжизненная опушка. К тому же значительно усилился ветер. На уроках Петрович нам ничего не упоминал о взаимодействиях витара с этой стихией. Да уж, что и говорить, неприятный сюрприз.
Терлецкая кричала что-то своему товарищу. Причем долго, надрывно, уже почти ругаясь. И только спустя какое-то время Виктор воздел дрожащие руки вверх, будто прося помощи у неведомого божества. Шутки шутками, но то ему ответило. Растянувшиеся по всему небу тучи разродились мелкими каплями дождя, крохотными прозрачными бусинами обрушившимися на холодный лес.
И тут я отдал должное Терлецкой. Да, пусть она была высокоуровневая, то есть высокородная стерва, но соображала неплохо. И план разработала недурный. Пелена воды обняла каждый предмет на опушке — камни, деревья, сломанные ветки, замершего в воздухе витара.
Птица еще не осознала, что обнаружена, а Светка уже повернула камень на кольце и едва успела вытянуть руку, как широкая струя пламени направилась к обидчику со стальными перьями. Пар окутал опушку, пытаясь скрыть общую картину сражения. Однако я заметил, что огненная атака не увенчалась успехом. Витар быстро работал крыльями, порывами ветра сбивая огонь. Не забывая при этом угощать обидчиков метко оброненными перьями.
И если Терлецкая не обращала внимания на такую мелочь — амулет продолжал оберегать ее, то Горленко спрятался за дерево, обхватив руками колени. Мне почему-то подумалось, что на него вряд ли можно рассчитывать. Но Света обладала редким даром убеждения. Не знаю, что она кричала, ветер доносил лишь часть слов, что-то про отца, презрение и прочее. Однако парень быстро мобилизовался, вскочил на ноги, и я буквально почувствовал силу, исходящую от него. А он неплох. Хорошо концентрируется, проворно извлекает энергию. Скажу больше, Горленко намного лучше меня. Впрочем, подобное замечание уместно было и для Терлецкой. Они аристократы и знакомы с магией с детства.
Я не знал заклинания, которое Витя накладывал. Это явно что-то из высшей магии, если можно так выразиться. Оно отняло у него почти все силы. Дождик, который парень вызвал ранее, даже перестал капать. А перед витаром материализовалось нечто вроде глаза. Мутного, едва различимого. Видимо, заклинание далось Горленко чрезвычайно непросто, потому что в процессе его создания, ноги высокородного подкосились и бедняга рухнул.
Терлецкая что-то прокричала ему, вряд ли слова утешения, и стала наступать на офигевшую от такой наглости птицу. Она атаковала витара короткими заклинаниями, которые рассекали воздух длинными лучами. Однако крылатой защитнице монет они принесли лишь временное неудобство. Вдобавок, как только дождь закончился, витар вновь растворился в воздухе, осыпав Свету новой порцией перьев. И этой контратаки амулет девушки уже не выдержал.
Минерал рассыпался на части, оставив висеть на шее лишь цепочку. Не знаю, плохо ли это, однако Терлецкую такое положение дел не обрадовало. Она коротко вскрикнула и бросилась обратно за деревья, преследуемая ветром и крошечными шариками, впивающимися в кору. Ага, вот и иллюзия снова заработала.
Я же решил, что пока аристократы с переменным успехом сражаются с витаром, самая пора заняться основным видом деятельности — украсть монеты. За время непродолжительной битвы мне удалось обогнуть опушку, выйдя с противоположной стороны. Короткий забег, и вот я уже возле гнезда. Не самого изящного, но слепленного по последнему писку витарской моды — коряво, с торчащими ветками и парой крохотных черных яиц внутри. Так вот чего птица злая такая. Она не монеты наши защищает, а своих птенцов.
Вытащить будущую стипендию было той еще задачей. Пару монет я извлек легко, но вот последняя свалилась вниз и застряла между прутьями. Пришлось несколько раз повернуть руку, чтобы подцепить ее ногтями. Однако вместе с успехом возникла новая неприятность. Когда я уже поднимал монету, то случайно задел большим пальцем одно из яиц. И тут же услышал встревоженный клекот. Ветер сменил направление, а из пустоты стали сыпаться колючие крупные снежинки. Чертова иллюзия, хотя бы действительно показывало, что это.
Все что я успел сделать, лишь прикрыть голову локтями, а рубаха Потапыча откровенно спасла меня. В смысле, от порезов и проколов. Больно от перьев стало так же, словно магической одежды не было. Синяки однозначно будут. Только, чтобы это завтра наступило, надо отсюда выбраться. Собственно, с подобным проще всего. Я вскочил на ноги, все еще закрывая голову с шеей, и бешеной свиньей ломанулся прочь.
Несколько перьев попало в район икр, но ранения не были сильными. Я даже хода не сбавил. А меньше чем через полминуты преследование прекратилось. Витар не мог оставить свое гнездо, тем более, когда рядом с ним были два человека. Мне же подобное оказалось только на руку.
Теперь можно возвращаться к Козловичу. Я ничем не обязан этим высокородным выскочкам. Да и команды у нас не получилась. Терлецкая же главная, решила сражаться со всем вытекающими. По уму выходило правильно, но душа противно ныла. Позади послышался матерный крик девушки, видимо, высокородные больше похожи на обычных людей, чем я думал, раздались выстрелы пистолета, а следом я почувствовал несколько всплесков энергии.
Света отбивалась из последних сил. Она не могла не заметить, что я выкрал монеты. Тогда почему не отступает? Неужели не может бросить Горленко? Они так близки? Вряд ли, конечно. Однако ноги сами несли меня к «товарищам» по команде, хотя и в обход зловещей поляны.
Терлецкой приходилось откровенно хреново. Она крутилась вокруг дерева, пытаясь увернуться от падающих острых перьев, а витар явно избрал ее своей жертвой, игнорируя Горленко. Знал, гад, кто тут еще представляет опасность. Хотя, судя по яйцам в гнезде, все же гадина. Эмоции внутри меня трудно было назвать злостью. Скорее я оказался возбужден, взбудоражен, обострен, как оголившийся нерв. Оттого даже не задумывался над собственными действиями, а просто делал. Эмоции работали безотказно, вне зависимости от того, какими были.
Множество обломанных сучьев и мелких камней, повинуясь моей воле, образовали вокруг Терлецкой нечто вроде щита. Витар гневно заклекотал и осыпал меня перьями. Того и гляди, к ночи эта птичка станет совсем лысой. Я схватился за рассеченное ухо и приземлился рядом со Светой. Щит на мгновение разошелся, желая укрыть своего создателя и снова сомкнулся над нами. Надо же, я даже не пытался им управлять, все происходило на автомате.
— Маг земли, — с какой-то странной интонацией посмотрела на меня Терлецкая.
В двух словах, которые она произнесла, послышалась благодарность за то, что я вернулся. Искренняя, неподдельная. Видимо, гордость не позволяла ей открыто говорить об этом, однако взгляд оказался красноречивее всех слов. И мне почему-то вдруг стало неудобно. Словно я нарочно устроил, чтобы все обернулось именно так.
— Что будем делать, Максим? — впервые назвала она меня по имени.
Перья стучали по импровизированному щиту, как дождь по крыше машины. Вся иерархия в нашей команде вдруг разрушилась, а, может, напротив, наконец приняла правильные очертания. Я же чувствовал, как сила стремительно утекает из меня. Нет, пару минут мы еще так просидим, а что дальше?
Мой взгляд упал на влажную, после легкого дождика Горленко, землю. И решение пришло само собой. Осталось лишь всего ничего, придумать, как сбить витара.
— К какой стихии относишься? — спросил я Терлецкую.
— Я неиницирована, — обескуражила меня высокородная.
— Нам надо, что витар оказался на земле.
— Это как раз нетрудно, только что даст?
— Неважно.
Света не стала спорить и выяснять подробности, лишь повернула голову Горленко, который замер в метрах пяти от нас. Тот прижался к стволу дерева и старался не шевелиться, часто дыша и бешено вращая глазами.
— Витя! Витя! Нам нужен дождь. Хотя бы на несколько секунд.
— Я… Я не могу больше.
— Витя, честь фамилии, — со сталью в голосе обратилась к товарищу Света. — Подумай об отце.
Мне казалось, что пацан сейчас разрыдается. Он уже даже стал шмыгать носом. Но вдруг поднял руки, а глаза на мгновение окрасились в серый цвет. Цвет неба, полного туч и влаги.
Дождь пошел. Сильнее прежнего, роняя крупные капли на ветреный лес. И тогда Терлецкая вытащила хворостину подлиннее из щита и перекатилась в сторону. Прут в ее руке стал удивительно мягкий и продолжал стремительно увеличиваться в размерах. Всего каких-то пара секунд и Света уже держала самый настоящий кнут. И это явно не морок, заклинание вполне рабочее. Блин, хочу, хочу, хочу!
Не знаю, чему там учат высокородных, но Терлецкой явно не следовало класть палец в рот и давать в руки кнут. Всего одним ударом она прибила несчастную птицу к земле. Витар, правда, сознание не потерял. И уже собирался подняться на лапы и вспорхнуть обратно, одарив Свету перьями. Однако я сбросил щит, чтобы он больше не тратил сил и применил очередное заклинание земли.
Сказать по правде, я не знал, как оно называется. Да и называлось ли? Наверное да. Я его охарактеризовал как Зыбучие пески или Грязевые ванны. По структуре оно было довольно простым. Земля под витаром сначала изменилась, насытившись кислородом, расступилась и погребла птицу до самых перьев на ногах. Простите, это все, что я знал о зыбучих песках. Хорошо, что и подобного хватило. А следом все застыло, подобно цементу. Красиво и изящно. Я даже сам себя мысленно похвалил. Птичка оказалась в клетке.
— Как долго? — спросила Терлецкая, но я ее прекрасно понял.
— Меньше минуты. Я еще слабо контролирую выброс силы.
— Витя, твою же за ногу, давай быстрее вставай, — бросилась она к Горленко, подхватив того за руку. — Максим, не доводи до предела, ты должен уйти сам!
Нет, вот удивлялся я этой девушке. Еще вчера я думал, что холоднее нее только айсберги в Антарктиде. В сейчас от Терлецкой можно было спички поджигать. И даже откровенно позавидовал Куракину. Повезло же ему, не достоин этот балбес такой жены.
Когда высокородные отошли метров на двадцать, я перекрыл поток силы, той же мысленной методой с камушками и бросился их догонять. Позади слышался рассерженный клекот и в спину даже ударил ветер, однако ни одного пера не прилетело. Наверное, защитница яиц не сразу выбралась из моей ловушки, а преодолев ее, решила не оставлять гнездо. Молодец, витар, что и говорить, она не только на короткой ноге со стихией ветра и иллюзиями, но также отличается умом и сообразительностью.
Я догнал свою команду и подхватил Горленко с другой стороны. Бедняга еле-еле плелся, готовый в любое мгновение отключиться.
— Я тебе должна. Можешь просить чего хочешь.
— Ты Терлецкая или Ланнистер?
Света вдруг улыбнулась и стала самой обычной девчонкой. Без налета пафоса, высокомерия и всяких своих высокородных штучек.
— Я серьезно. Я тебе должна.
— А как на это отреагирует твой Куракин?
Все-таки я обладал удивительной способностью испортить самый хороший момент. Терлецкая перестала улыбаться и к нам вернулась уже знакомая снежная королева.
— Он такой же мой, как и твой.
— Это да. Ко мне Сашенька тоже неравнодушен.
Но даже шуточки не помогли вернуть ту Свету, которую я видел чуть раньше. Передо мной вновь была Терлецкая. Молчаливая, суровая, холодная. Так мы и добрались до Козловича и ожидающей толпы. «Атлеты» получив на вопросительные взгляды легкий кивок, встретили нас бурными радостными криками. Будто сами добыли монеты. Остальные же благородные и высокородные угрюмо молчали.
Я отдал Козловичу монеты и сразу получил обратно одну. И, игнорируя друзей, подошел к Терлецкой, которую уже с кислыми минами поздравляли остальные аристократы. И на глазах всех, включая сердитого Куракина, лицо которого было заклеено пластырем, произнес.
— Я придумал, как ты вернешь долг.
— Как? — холодно спросила Света.
— Научишь тем заклинаниям, которые я сегодня видел.
Наверное, если бы меня можно было вызвать на дуэль, то именно это сейчас Куракин и сделал. Я же, получив согласный кивок, отправился к своим. Теперь пора отпраздновать победу.
От автора: Кстати, с какими необычными заклинаниями в играх или книгах вы сталкивались? Желательно не стихийными.