За свою жизнь я видел много страшного. Однажды у соседа сорвалась с поводка Фифа, злющая такса, которая пыталась уничтожить все живое, до чего могла дотянуться Ее безумный взгляд, полный ненависти, и маленькие острые зубы, я запомнил на всю жизнь. Да и шрам на ноге не позволил бы забыть.
Еще мы с ребятами ходили под мост, к железнодорожным путями, смотреть располовиненных людей. Проход здесь давно запретили, но местные все равно шныряли, так было быстрее. Однако успевали не все. Трагедии случались, как правило ночью, когда плохо видно. И зачастую с подвыпившими людьми, которые и пополняли статистику несчастных случаев. Это было скорее не страшно, а отвратительно.
Вспомнил я об играх в салки в недостроенном садике. Зима уже была в самом разгаре, мороз кусал за щеки и нос, а из-за холода отменили занятия в школе. Чем мы и воспользовались. Вот только пробегая мимо разваленной лестницы, Витька навернулся и грохнулся на спину, зацепив рукой арматуру. Девятнадцать швов, а руку он потом и вовсе высоко поднять не мог.
И все это не шло ни в какое сравнение с увиденным. Платье, в котором предстала Зыбунина, оказалось не просто ужасным. Покажи его беременным, их вырвет, детям — они станут плакать, солдатам — те начнут непроизвольно ходить под себя и всех их в итоге комиссуют. Платье не просто не шло Кате, целью его существования было сделать из относительно симпатичной девчонки угловатого уродца.
— Это платье, принадлежало еще моей прабабушке. Правда, умерла она не очень хорошо. Деревенские заперли ее в избе и сожгли.
Наверное потому, что она часто носила это платье, подумал я, а вслух произнес.
— Нет, довольно миленькое.
— Правда? Тебе нравится?
Я почему-то вспомнил высокородных, испытывающих на прочность школьные туалеты благодаря травкам Кати. И поэтому ответ родился сам собой.
— Очень. По мне, самое крутое, что я видел. Мода же циклична, — повторил я где-то услышанное выражение, — и ретро-стиль сейчас актуален.
— Я, если честно, в этом не очень разбираюсь. Хотела взять стандартное школьное платье, которое дают домовые. Но раз ты говоришь, надену это. Спасибо, Максим.
Я так и вышел с открытым ртом. Молодец. Вот не на ровном месте же придумали пословицу про честность и лучшую политику. Видимо, придется мне терпеть насмешливые взгляды одноклассников весь бал. А, может, и после. Или как-нибудь испортить это платье?
На размышление ушло несколько дней. Я даже пробовал подговорить банника, на что получил невразумительное мычание с последующим исчезновением Потапыча, а потом и вовсе забыл. Меня, как и всех друзей, захлестнула истерия подготовки к экзаменам. Если за общеобразовательные, обычные предметы, я не боялся — все они сдавались письменно, в виде контрольных, а здесь у меня имелся козырь, сидящий слева, то магические придется подкреплять практикой. И попытка тут была только одна. Никаких пересдач или «я сегодня себя плохо чувствую». Либо сдал, либо иди, собирай вещи.
Первым экзаменом, когда еще не закончилась сама учеба, оказалась заклиналка. Комиссия в виде Елизаветы Карловны, Натальи Владимировны и Козловича сидела за столом, покрытым красным бархатом, и поглядывала на билеты.
— Кузнецов, номер говори, — сурово бросил куратор, будто я занял у него в долг, а потом обесчестил дочь. Ну, или наоборот.
— Девятый. Звук и Отметина.
— Легкий билет, — прокомментировала Елизавета Карловна. — Готовиться будете? Вон Сергеев уже двадцать минут трясется. Все надеется, что если за полгода не преуспел в магии, то сейчас это непременно произойдет.
— Нет, не буду, — сказал я. — Простейшее заклинание Звук заключается в преобразовании силы в упругие волны механических колебаний в любой среде. На практике зачастую применяется для отпугивания диких животных. Показывать?
— Лучше продемонстрировать, — поправила меня завуч.
Я представил в уме структуру заклинания, стал обводить ее руками и наполнять силой. Не прошло и двух секунд, как стекла в экзаменационной задрожали от мощного хлопка. А Козлович даже засунул палец в ухо. Видимо, проверял, на месте ли барабанная перепонка. Ну да, знаю, силы надо меньше вкладывать. Но я работаю над этим.
— Кузнецов, я женщина немолодая, — призналась Елизавета Карловна без всякого кокетства, — не надо так сильно усердствовать в демонстрации своих способностей.
— Максим, хорошо, переходите к следующему заклинанию, — улыбнулась Наталья Владимировна.
— Отметина. Используется магами для привлечения внимания. В зависимости от цвета может обозначать, как угрозу, так и безопасное место. Немощные не могут видеть Отметину, но реагируют на нее.
— Каким образом? — спросил Козлович, даже не смотря на меня.
— Если стоит Отметина, обозначающая опасность, то люди, как можно скорее стремятся покинуть это место.
— Таким образом, Отметина способна служить еще и способом для отпугивания немощных. Так? — спросил куратор.
— Да, — признался я, хотя и не думал раньше о подобном.
— Хорошо, на чем можно оставить Отметину? — задала очередной вопрос завуч.
— Только на твердой поверхности.
— Демонстрируйте.
Я выбрал одну из стен, провел рукой и вложил в небольшую полученную линию силу. Так наполнилась, словно ванная водой, а энергия вышла далеко за ее пределы. То, что изначально смотрелось, как пространственный объект, теперь напоминало кляксу. Но заклинание сработало. Сгусток энергии словно засох на стене и наполнился красным цветом.
— Мне не нравится, что ты используешь слишком много силы для таких простых заклинаний, — нахмурился Козлович. — Но других претензий нет.
— Жизнь научит правильно расходовать свой потенциал, — философски заметила Елизавета Карловна. — Идите, Кузнецов, отлично. Сергеев, ну что, теперь вы готовы?!
Вот так достаточно легко прошел первый экзамен. Хотя с заклиналкой особых проблем ни у кого не было. Аристократы также получили отлично, что вовсе неудивительно. Из наших мы больше всего переживали за Рамиля. И таки он смазал Морок, зато, к удивлению, превосходно сотворил Хамелеона. Сам же Козлович и споткнулся в конце экзаменов о стул, который «замаскировал» Рамик. Поэтому неудивительно, что Шафидуллин получил свое «хорошо» и еще несколько дней рассказывал, как он с блеском сдал экзамен. А занизили ему оценку только потому, что у них с Козловичем «старые терки».
Зато стали отсеиваться первые одноклассники. Тот самый Сергеев, мучительно оттягивающий время, и Никифоров. Последний был прежним соседом Мишки, так называемым ботаном. И действительно отличался успехами в тех предметах, где необходимо вызубрить или разобраться в хитросплетениях формул. А с магией у него не заладилось.
Отряд потери бойцов не заметил. Те собрали вещи, и на следующее утро покинули школу. Вот тебе и три месяца коту под хвост. Я уверен, бедолаг еще заставят отрабатывать вложенные в них деньги.
Следующие экзамены прошли более чем спокойно. Геральдика оказалась и вовсе неким аналогом истории — запомнил, рассказал. Этикет хоть и принимала строгая Елизавета Карловна лично, но там тоже проблем особо не возникло. Если ты ходишь на уроки и хотя бы слушаешь вполуха (а расслабляться у завуча попросту не получалось), то «отыграть» экзаменационную сценку тоже не составит особого труда.
Итого, к двадцатым числам декабря несданными у нас числились лишь «Мифология» и «Руноведение». И последнее оставили на сладкое.
— Что это Петрович там задумал? — входя, скинул легкую куртку с эмблемой школы Байков.
— Ты о чем? — спросил я.
— Не читал объявление? На завтрашний экзамен всем надеть теплое белье, перчатки и шапки.
Мы весь вечер обсуждали, что же нас ждет, да так ни к чему и не пришли. Зато на утро, уже стоя перед кромкой голого безжизненного леса, Петрович объяснил нам правила экзамена, буравя взглядом стылую землю.
— Каждому из вас будет задано направление, в конце которого ожидает одно из полуразумных существ. Не стоит беспокоиться, раз вы сдали предмет «Создание и преобразование заклинаний», то способны справиться с ними, если возникнет такая необходимость. Ваша задача проста. По косвенным и опосредованным признакам определить, что за существо вас ждет. Когда вы поймете это, вам необходимо сотворить заклинание Сияние. Тогда инструкторы, находящиеся на отдалении, придут и проверят вашу догадку.
Петрович также не глядя, указал на выстроившихся в линию преподавателей. Пузатого рыжего куратора второго курса, вроде Семена Какойтовича, Якута, сутулого Петра Семеновича и еще двоих учителей, имен которых я не знал. Вон тот, высокий, худой как жердь, с тонкими усиками и бородкой клинышком — руководил фехтовальным клубом. Его полная противоположность, кряжистый, гладко выбритый мужик с внушительном носом и ушами, отвечал за мушкетный. Из женщин оказалась лишь Наталья Владимировна. На легком морозе ее щеки раскраснелись, и она стала похожа на настоящую русскую красавицу. Учительница смотрела на Петровича заинтересовано, ловя каждое слово, будто тот говорил нечто необыкновенное.
— Чем ближе вы будете находиться к существу после его определения, тем ниже получите оценку, — продолжал учитель. — Но рекомендую не торопиться. Ошибка будет приравнена к несданному экзамену.
— Нам пипец, — мрачно подытожил Рамиль.
Я тоже был настроен весьма скептически. Почему-то это все напоминало испытание на получение боевой стипендии, которое оказалось не таким уж и простым. Однако, видимо, Петрович вполне здраво оценивал наши силы. Потому что первая шестерка вернулась довольно скоро. Байков получил четыре за кикимору, а Аганин отхватил пятерку за лесавок, водивших хоровод за Смородинкой.
— Блин, как не разобрал, сам не пойму, сбило, что в лесу кикиморы не водятся, — переживал Димон.
Я же тем временем подсчитывал, кто из пройденных существ выбывал из игры. Прошли мы многих, но чем позже тебя вызывали, тем лучше. Двигались по списку и вот где я впервые позавидовал фамилии Рамиля.
Сбила всех, как ни странно, Зыбунина, которая с блеском распознала укрывшегося жировика — домового на минималках. Только в отличие от наших домашних духов, жировик работал в минус. Он был своего рода паразитом, вроде кикиморы, но хотя бы безвредным. Если битье посуды и ломание всякой домашней утвари можно считать таковым.
Все бы ничего, но еще раньше, Горленко Аня вымучила свою тройку именно за жировиков. Потому получалось, что некоторые существа могут повторяться. И это стало новостью неприятной. Зато экзамен шел быстро. Что радовало еще больше, несмотря на множество низких оценок, сдавали все.
— Кузнецов, — подозвал Якут, — готов?
— А если нет? — меня слегка трясло от волнения, поэтому я позволил себе небольшой диалог.
— Тогда можешь идти в комнату, греться.
— Правда? — не поверил я.
— Конечно. Потом спокойно соберешь вещи и поедешь домой.
— А, если так, тогда готов.
— Пойдем, — сказал Якут.
Это было похоже на очередную тренировку. Филиппов вел меня в лес, где сейчас мы будем считать камни, складывая их друг на друга, прыгать по пенькам, таскать тяжести и прочее, прочее. И надо сказать, шли мы довольно долго. Пока наконец Якут не остановился и не показал в сторону одной из сосен, метрах в сорока от нас.
— Первая подсказка там. Удачи.
Я рванул к дереву, как свинья к лохани с едой, ломая кусты и с хрустом наступая на тонкое покрывало снега. Лишь позже догадался действовать более тихо. Я же, в конце концов, могу спугнуть искомое существо. Подсказка заключалась в следах. Мелких, похожих на козлиные. Я пригляделся, да, слишком маленькие и вытянутые для лошадиных, после чего облегченно выдохнул. Неужели так легко?
Ладно, какие варианты? Я стал загибать пальцы. Сатиры, фавны, очокочи и бесы. Первых двух все время путали. Внешне разница у них лишь в телосложении. Фавны более коренасты, с бараньей головой и закрученными рогами. Ну, и по характеру спокойнее. Тогда как сатиры, по словам Петровича, «чрезвычайно охотны до женского пола». Но и те, и другие живут на Средиземноморье.
По территориальному признаку не подходили и очокочи. Они обитали на Кавказе. И были самое агрессивной и опасной для человека группой среди козлоногих. Если идти методом перебора, то оставались бесы. Рогатые мелкие существа, обычно людей избегающие. Владеют силой на зачаточном уровне, опытному магу серьезного вреда причинить не могут. По логике были именно они. И обитали у нас, и проходили мы их подробно. Петрович даже троих в клетке приносил. У меня тогда в глазах аж зарябило от того, как они там бегали взад-вперед.
Однако необходимо было проверить все досконально. Поэтому я взял след, чувствуя себя какой-то ищейкой, и неторопливо затопал в сторону реки. Смородинку я слышал. И если на пруду собирались скоро открывать каток, то бурные воды, отделяющие территорию школы от мира немощных, и не думали замерзать.
Следов было много и все они вели к речке. Сколько их здесь, трое-четверо? Если вдруг эти ребята решат напасть, у меня есть Иглы. Хоть что-то хорошее Терлецкая оставила после себя. Надо только надеяться, что это правда бесы. А если вдруг окажутся сатиры или, еще чего доброго, очокочи?
Будто услышав мои мысли, судьба подкинула очередную подсказку в виде небольшого клочка меха на ветках куста. Темный. Слава богу, значит, кавказские козлоноги отменяются. Они огненно-рыжие. Итак, из четырех вариантов осталось три: сатиры, фавны и бесы. Уже лучше. Вопрос в другом, далеко ли еще идти?
Я кастанул Волну в сторону реки и сила, точно и ожидавшая того, ушла вперед, сканируя пространство вокруг меня. И нужных существ я нашел сразу. Двое, метрах в шестидесяти. Только крупные. Один из них лежит, другой сверху над ним. Стоит, смотрит.
Вот балда. Спутал Волну и Глаз. Последний находил именно что агрессивно настроенных созданий. А первое любых существ. Без разницы каких. Вот я случайно и обнаружил инструкторов, которые следят за выполнением заданий. Ладно, что там с Глазом?
Заклинание никого не нашло. Значит, мои потенциальные бесы далеко. Придется-таки мочить ноги и перебираться через реку, а потом топать дальше. Я даже сделал шаг, второй… Как всегда умные мысли стали возникать по мере движения. Уж слишком странной мне показалась поза одного из инструкторов. Зачем это он прилег отдохнуть в холодной зимнем лесу?
Я вновь применил Волну, только теперь пустив ее в круговую. Силы хватало, а вот ответов на зависшие в воздухе вопросы нет. Зачем там двое наставников? Почему они рядом? Что случилось с тем, который лежит?
За то короткое время, пока я перебирал заклинания, все изменилось. Теперь один наставник, пульсируя, как окровавленное сердце, вытащенное из груди, шел ко мне. Второй, еле трепещущий, темный, словно почерневшее от времени мясо, лежал там, где и прежде. А третий, оказавшийся далеко позади, стоял неподвижно.
Меня охватила паника. Здесь точно происходит что-то нехорошее. Незапланированное. Сияние, которое я в последнее время делал такой же степени яркости, как у самых слабых рожденных, разлилось над голым лесом вторым солнцем. Я не жалел силы. В ней чувствовался мой страх. Адреналин пульсировал в крови и устоять на одном месте было чрезвычайно трудно.
— Хватит. Что еще за альтернативные источники освещения? — услышал я знакомый голос, который меня немного успокоил.
После долгого Сияния возвращаться в тусклый обыденный мир было всегда тяжело. Единственный приятный сюрприз здесь был в качестве молниеносно пришедшего Якута.
— Так что? — спросил учитель. — Каков твой ответ?
— Бесы. Но это неважно. Один из наставников, который следит за мной, — указал я рукой в нужную сторону. — С ним что-то случилось.
— Что значит, один из наставников? За тобой приглядываю только я… — недоверчиво заметил Якут, но все же обернулся.
По первым взмахам, я понял, что он плетет — Волну. Правда, делал все учитель не в пример лучше. Контуры у него были четче, сила выходила не как жидкость, разбрызгиваясь, как в моем случае, а словно густая патока. Однако первого взгляда хватило Якуту, чтобы оценить ситуацию. Он еле слышно выругался, сделал шаг вперед и исчез. И довольно скоро появился возле лежащего. Это не было мгновенное перемещение, вроде телепорта. Скорее какое-то ускоренное движение. Я понял это потому, что применил Волну еще раз.
Теперь их было двое. Якут и слабо мерцающий человек. Третий исчез. В висках у меня застучало, в глазах на мгновение потемнело, слишком много и быстро я потерял силы. Однако слабость длилась всего пару секунд. Я решительно двинулся в сторону Якута, на ходу набирая скорость.
Картина, явившаяся мне посреди хмурого, стесняющегося своей наготы леса, повергла в шок. На примятом снегу лежал безжизненный Козлович. Его лицо было землистого, мертвого цвета. Кончики пальцев почернели, точно он их отморозил. А сверху на нем сидел Якут и дрожащими руками вкачивал в куратора силу.