Глава 4

Глава про добрую бабушку, богатыря, странное предсказание и зайца.

Как ни странно, но бабуля меня сразу узнала и её покрытое морщинами загорелое лицо расцвело откровенно приветливой улыбкой.

— Здравствуйте, Ядвига батьковна, — в пояс поклонился я, с любопытством зыркнувшей в сторону моих учеников бабушке. — Как видите, снова занесло меня в ваши края ветром блудным.

— И тебе здравия, Ярослав свет Сергеевич, — ответила старушка, вытирая запачканные в земле руки лежащей тут де на грядке цветастой тряпицей. — Рада, что не забыл старушку, вот только чую, тот ветер, что принес тебя, очень недобрый.

— Ну… — я замялся. — История на самом деле длинная и запутанная.

— Ясно, — Яга кинула тряпку обратно на грядку. — Тогда торопиться не будем, сперва накормим, напоим, а уж затем и историю твою послушаем.

Как и в прошлый раз угостила нас Яга буквально по-царски и стоящий под раскидистой яблоней стол буквально ломился от различных лакомств, на которые мои ученички сперва посмотрели с некоторым подозрением, но распробовав, принялись сметать всё с тарелок с поразительным усердием и аппетитом, чем явно растрогали радушную хозяйку. Особенно отличились в этом деле Гай со Скрипачем, умяв по паре «тазиков» пельменей и, в конце концов, приняв на скамейке полу лежачее положение римских патрициев, начали неторопливо потягивать поданный бабушкой ароматный травяной чай, не забывая прикусывать выданными её же большими ватрушками. Я сперва хотел несколько ограничить своих воспитанников, особливо увлекшихся сладостями девушек, но, заметив легкое покачивание головы хозяйки, предусмотрительно захлопнул свою говорильню. Всё происходящее явно не просто так. Как там в сказке: «накорми, напои, а потом расспрашивай»… А захоти хозяйка нам навредить, хватило бы и движения её седой брови, я то прекрасно помню как в прошлый раз тут одного козла в буквальном смысле слова на куски порвало и ведь тогда бабушка просто немного выругалась… Что ж… Я налил себе компота из поданного мне бабушкой кувшина и, отхлебнув терпко-сладкого, одновременно отдающего легкой горчинкой, напитка, принялся за свой рассказ. Яга не перебивала, лишь изредка хмурила брови, а пару раз в её разноцветных глазах (кстати, один у неё ярко зеленый, а второй просто черная бездонная бездна, порой аж жутко становится) начинали мелькать золотистые искорки похожие на миниатюрные всполохи пламени. История закончилась, а над столом установилась странная тишина, казалось, даже ветер застыл в листьях яблони, а мои ученики сидели с озадаченными лицами, бросая удивленные взгляды то на меня, то на задумавшуюся о чем-то Ягу.

— Ик….

Все дружно обернулись, а торчащая из пасти Батона сосиска смущенно исчезла в бездонных недрах моего пушистого помощника.

— Водицы хоть глотни, охальник, — улыбнувшись, пробурчала Яга и, заправив под платок выбившуюся оттуда седую прядь, добавила: — Да уж, милок, история твоя запутанная и много в ней для меня неведомых странностей, но думаю, что дорогу верную я тебе и на этот раз указать смогу.

— Реально?

— Сказочно, — буркнула в ответ бабушка и, обернувшись в сторону избушки, крикнула: — Васька! Васька, блудняк ты пушистый, а ну дуй сюда, да карту прихвати ту, что Ивашка прошлый год оставил!

В ответ на этот окрик в окне избушки сперва показались подергивающиеся черные как смоль уши, а затем явно заспанная морда самого их обладателя. Оглядев нас своими зелеными зенками, он остановил их взгляд на все еще жующем Батоне. Вскинув лапу в приветствии, он тут же исчез из виду, чтобы через мгновение появиться в дверях в обнимку с каким-то свитком, который, после водружения и раскатки на быстро очищенной от еды части стола, оказался неким подобием карты. Причём, карта была конечно весьма схематична в стиле: одна елка — роща, две — густой лес, но кой-какое представление о территории давала. Так-с… леса, реки, судя по вон тому скособоченному дому — какой-то поселок, а вон та пара избушек, наверное, аж мегаполис местного разлива.

— И что это? — спросил я, с интересом разглядывая карту.

— Очки выдать? — с сарказмом поинтересовалась старушка. — Иль все-таки ясны очи сам пошире раскроешь?

— Это карта, нер, — неожиданно выдал, морща свой могуче-широченный лоб, переместившийся поближе Гай. — Карта местности.

— Спасибо, капитан очевидность, разгадал сей тяжкий пазл, — усмехнулся я. — Может еще подскажешь что тут изображено?

Я вопросительно посмотрел на Ягу.

— Царство это, тридевятое, ну и ближайшие окрестности, — тут же охотно пояснила та. — Вот Китеж-град, Клин, Оскол, Кщерева скала… — палец Бабы Яги скользил по карте пока не замер в самом её углу. — Марева топь…

Довольно большое зелёное пятно словно подернутое полупрозрачной чёрной дымкой. Я впился в него глазами, затем пристально посмотрел на Ягу.

— Уверены?

Скрипичные струны за спиной сделали нагнетательно-мрачное «тугу-дум».

— Полностью, милок. Тут недавно….

«Тугуду-тугудум» — нагнетала скрипка.

— Касатик, а можно я твоего скомороха бородатого в козлика обращу? — прервавшись поинтересовалась бабуля, кося черным глазом на засмущавшегося гнома. — А то от его трыньканья у меня мигрени начнутся.

— Вам так нужен умеющий класть плитку бородатый музицирующий козёл?

— Эх, молодежь, — вздохнула Яга. — В хозяйстве одинокой женщины всяк козел пользу принести может, особенно работящий, ему ж цены не будет.

— Ну так-то да, — я задумчиво-оценивающе посмотрел на Скрипача.

Тот нервно икнул, спрятал скрипку и быстренько переместился к краю стола. Старушка по-доброму усмехнулась и ударом ногтя по карте вернула себе моё внимание.

— Ну так вот, Добрыня недевиче ходил к Маревой топи и увидал там твоих старых недругов.

— Тех, что в балахонах щеголяют? — после небольшой паузы спросил я.

— Угу, — кивком головы подтвердила мою догадку старушка. — Я об этих пришлых сразу нашим богатырям шепнула, чтобы если что мне говорили, как чуяла… Ну вот, тот, как их увидал, сразу смекнул, что дело тут не чисто и полез в топи проверять. А место там дюже нехорошее явь с маревом переплетаются не каждый выдержит. Да уж, — пожамкала губами Яга. — Нехорошее место.

— И?

— Не икай мне тут, — буркнула бабуся, решительным жестом скатывая карту. — Видел он там твоих клюволицых и замок чудной видел, что светится огнями точно ёлка на праздник. Вот.

— Так…

Я растерянно опустился на лавку и крепко задумался, пытаясь собрать воедино кусочки пазла. Это что же получается… хотя… мир сказок и легенд, черт… мир сказок, ведь ясно было написано «СКАЗОК». А Баба Яга у нас персонаж какой? Правильно… Хотя, стоп, эльфы ведь тоже и оборотни, да и гномы… или нет? Магическая академия опять же, драконы… в тут богатыри, кот вон говорящий… хотя и у меня… Блин… И вообще, почему тут, а не в каких-нибудь «арабских ночах»……Мои мысли скакуны задумчиво переглянулись, почесали копытами промеж ушей и буркнув: «да ну вас в пень», весело умчались вдаль, оставив вместо себя бьющую в бубен веселую обезьянку.

— ….я вот и говорю… милок. Милок, ты вообще меня слушаешь⁉

— А? — я вынырнул из мыслеомута, резким мотанием головы отогнав разошедшуюся мартышку, явно исполнявшую какую-то мелодию из «золотого века бубна», и вопросительно посмотрел на Ягу.

— Туда говорю путь твой лежит.

— Но почему? — сам для себя неожиданно спросил я. — Почему тут?

— Почему? — бабушка посмотрела на меня затем окинула взглядом моих притихших учеников, которых, судя по горевшим от любопытства глазам, беспокоил тот же вопрос (ну пожалуй кроме Гая, что явно вступил в схватку с Батоном за первое место по поеданию невесть откуда взявшихся на столе пирогов) и коротко дернула плечами. — Не знаю, видно судьба так определила.

— Смотрю, старая, гости у тебя сегодня чужеземные?

Громогласный бас заставил нас дружно обернуться. В дверях (я б даже сказал воротах) сложенного из массивных бревен сарая, подбоченись, стоял высоченный, не менее двух метров, мужчина в простой холщевой рубахе, таких же штанах с телосложением класса — «Шварц-дрыщ» и черной окладистой бородой в стиле — «зеленая зависть Карла Маркса».

— Да помилуй, Ильюшенка, какие чужеземные, — всплеснула руками Яга. — Русич это — Ярослав, а эти ребята школяры егошние.

— Русич?

Муромец подошел ближе и, нависнув надо мной живою горой, медленно оглядел с ног до головы. На миг наши взгляды встретились, и я невольно вздрогнул, так как ощутил в этом насмешливом добром взгляде просто-таки вселенскую мощь. Илья меж тем улыбнулся, дружески хлопнул меня по предательски захрустевшему плечу, отчего я немного вмялся в землю (ну как вмялся, так ушел вниз чуток, по щиколотку примерно) после чего плюхнулся на ближайшую скамью. Сидевший по её другую сторону Гай зачем-то вскочил на ноги, с этой страны скамья под тяжестью богатыря просела, немного ушла ножками в землю, в результате чего гном с Батоном только что и успели дружно ойкнуть, ухватиться друг за дружку, после чего со свистом скрылись в ветвях нависавшей над столом яблони. Все дружно посмотрели вверх.

— Вот же оказия получилась, — смущенно потер нос Муромец и, повернувшись к Яге, добавил: — Вот говорил же, лучше надо землицу трамбовать.

— Не землицу трамбовать, а силу кой-кому соизмерять надо. А то уселся как медведь в малинник, — проворчала Баба Яга, не опуская головы и, судя по движению глаз, отслеживая полет наших стратонавтов. — Эх, а ведь хорошо «поехали», прям по Гагаринский.

— Десять секунд, полет нормальный! — донесся сверху голос кота. — Производится отделение гнома.

Треск ветвей, короткий вскрик и Грей едва успевший подхватить стоящее в середке стола блюдо с жаренным гусем как прямо на его место грохнулся Скрипач с выпученными глазами, руками в разные стороны и зеленым яблоком во рту. Вскочив на ноги, он тут же стал гнуться во все стороны, натужно пыхтя при этом, чем живо напомнил мне одного персонажа, снятого снайперским выстрелом адской свиньи при попытке овладения золотом неправильных пчел. Батон меж тем промчался по небу с диким воплем — «банзай япона кот!» и, пробив соломенную крышу сарая, исчез внутри, вызвав там самый настоящий животный переполох и вылет кур через все возможные отверстия.

— Да што-ж такое делается! — только и всплеснула руками Баба Яга и вместе с Васькой, все это время наблюдавшего за происходящим действом с широко распахнутой пастью, бросилась в сарай.

В это же время мои ребятки помогли гному слезть со стола, а Галай, поглаживая его по голове, резко и со чпоканьем выдернула застрявший фрукт, после чего вручила ему невесть откуда взятого огромного сахарного петушка на палочке. Гном непонимающе посмотрел на возникшую перед ним сладость, затем расплылся в улыбке зарделся щечками точно румяными яблочками и, взяв петуха, сунул его голову себе в рот.

— Чудный народ с тобой бродит, Ярослав, — пробасил Муромец, глазами указывая на место по другую сторону стола и пододвигая к себе стоящий недалече высокий кувшин. — Садись, выпьем по стаканчику.

— Да я как бы…

— Травяной сбитень это, головы не заморочит, а вот силы для дороги даст, у старухи он знатный выходит. Садись, — он быстро разлил напиток по большим глиняным кружкам и подтолкнул одну из них мне. — Пей.

Я послушно взял кружку и, принюхавшись к пахнущей медом тягучей темно-зеленой жидкости, отхлебнул. Неплохо. Чем-то напомнило чай моего домового, такой же сладковато-мятный привкус… Бам-с… В голову легонько тюкнуло, мир расслоился, заполыхал причудливыми красками, а во всех членах такая странная гибкость образовалась, прям ух… Снова захотелось бананов и торт с кроличьими лапками…. Тягучая слюнка скатилась по небритому геройско-квадратному подбородку.

— Ярослав, Ярослав, — Муромец, приподнявшись из-за стола, решительно потряс меня за плечо, затем обернувшись крикнул: — Старая, ты чего там в сбитень намешала!

— Да всё того же, зверобой, мята, тысячекрытень… ах ты ж божечки, как же ты туда…! — донеслось из сарая, после чего оттуда раздалось воинственное «кука-реку», пронзительное «мяуу», вылетел целый сноп перьев, а следом в его вихре выскочил с выпученными глазами Батон, держась передними лапами за то место откуда произрастал его длинный хвост, преследуемый довольно драным, но от этого не менее воинственным, петухом.

Через мгновение следом за ними явилась хозяйка с вознесенной над головой карающей метлой и последним, ленивой походкой, вышел кот Яги. Облокотившись на косяк ворот, он несколько мгновений наблюдал за происходящим переполохом, затем достал из-за уха куриное яйцо, надколол его о косяк и, одним длинным глотком вытянув внутренности, подмигнул нам с Муромцем своим ярко-зеленым глазом.

Впрочем, суета улеглась довольно быстро. Батон с Петей как-то нашли общий язык и теперь сидели в обнимку в дальнем углу стола. Кот рассказывал ему про рыбалку и космос, а присоединившийся к ним Скрипач наяривал леденец и требонькал на скрипке про траву у дома. Парни, засучив рукава, взялись помогать Яге приводить в порядок сарай, вызвав у той неподдельное удивление и одобрительное кхеканье Муромца, а у меня тайный приступ гордости, ибо в основном ребята работали руками, применяя лишь небольшую толику магии. Девчонки же занялись грязной посудой. Галайдуэль правда хотела было помочь с огородом, но не успела и рта раскрыть дабы призвать свои силы природы, как грозный взгляд хозяйки заставил её его захлопнуть и шустренько метнутся за вынесенными котом Васькой полотенцами для натирки до блеска всей вымытой посуды. Я же всё это время сидел в небольшой прострации, открыв миру все возможные чакры, слушал музыку пространств, одновременно мурлыкая под нос песенку про медуз, пока протянутая мне Ягой кружка с каким-то напитком одним глотком не собрала мои мысли в едино-монолитную кучку.

— Блин, и что это было? — я растерянно посмотрел на сидящего напротив Муромца, но тот только пожал плечами.

— Может быть вот это? — подошедшая Яга оттянула ворот моей рубахи и постучала ногтем по чешуе плотной броней покрывшей часть моей шеи и уже медленно, но уверенно, перебирающейся на плечо.

Густые брови богатыря удивленно взметнулись вверх.

— Колдунство какое?

— Скорее наука, — ответила ведьма, садясь рядом со мной. — Змея в нем пробудили зачем-то, вот трава горючая и подействовала, сам же знаешь как Горыныч с неё дуреет.

— Мне ли не знать, — усмехнулся в бороду Муромец. — Последний раз пришлось все три морды лица «гладить», а то никак не успокаивался, все кулаки стесал.

— Тебе бы только гла… Васька, ирод царя небесного, а ну положи, где взял!

Кот, вышедший из сарая с целым лукошком куриных яиц, оглянулся на вскочившую на ноги Ягу, задумчиво дернул ухом, затем бочком- бочком сместился за бревенчатый угол. Метла со свистом прыгнула в руку старухи, а сама она олимпийским прыжком с двумя кульбитами оказалась почти рядом с сараем и, издав вопль охотящегося Чингачгука, бросилась вслед за котом. У моих ребят аж челюсти по отвисали, Скрипач едва не подавился петушком, а Батон каким-то макаром успел нацепить на себя бабочку, очки и выставить перед собой табличку с оценкой «6.0».

— Ох и попадет сегодня Василию, — басовито хохотнув, констатировал богатырь, плеская себе еще сбитня, после чего, покосившись на меня, приподнялся и, взяв со стола кувшин с квасом, наполнил мою кружку. — Слушь, Ярослав, я тут вашу беседу краем уха подслушал. Как понимаю, путь твой прямиком в Маревы топи ведет.

— Ииии? — с нескрываемым подозрением какого-то подвоха потянул я.

— К Кощею тебе надо, — сказал Муромец, подхватывая с блюда зажаристый пирожок.

— К Кощею? К тому самому?

— А ты другого знаешь?

Я, на мгновение задумался, затем замотал головой, одновременно вспоминая все что знал об упомянутом сказочном персонаже: худ, жаден, очень любит звонкую монету, характер скверно-нордический, не женат (хотя много раз пытался), бессмертен… Блин… Я нервно сглотнул и отодвинул резво сунутую мне в руки Батоном серую папочку с синими тесёмками. Кот посмотрел на меня грустным взглядом поверх очков в тонкой оправе, снял и протер их, затем аккуратно спрятал папку в своё невидимое хранилище, сочувствующе покачал головой, цыкнул сквозь зубы и демонстративно провел когтем по шее.

— Да не дрейфь, Ярослав, — бросил Илья, заметив наши переглядки с котом. — Кощей он мужик нормальный, свойский, со своими конечно мышами в хозяйстве, — он постучал указательным пальцем себе по виску, — но если к нему нормально относится, то и он ответит тем же. Хотя, с другой стороны, как найдет… (вот за этот намёк отдельное спасибо… «как найдет», судя по тем сказкам, что читал, «находит» на него довольно часто и усердно).

— А вообще, зачем мне к нему? — спросил я, на всякий случай прикидывая «а где же у него кнопка» (точнее яйцо… тьфу-ты точнее игла в яйце, которое в утке, а та в ж… в зайце короче… извращение еще то, если подумать).

— А как ты хочешь в Мареву топь попасть?

— Так ведь карта же есть…

— Карта, реально, — Муромец добродушно рассмеялся. — Ты мне скажи, русич ты мой дорогой, ты сюда тоже дорогу по карте отыскал?

— Ну…

Я задумался. А ведь и правда, что первый раз, что сейчас я попадал к дому Яги именно тогда, когда заходил во время своих поисков в тупик и банально не знал, что делать дальше. И каждый раз, как во многих сказках, она давала мне подсказку, путеводную ниточку….

— Кажется ты понял, — сказал Илья. — Пришлому человеку попасть сюда трудно, вот и с топями тоже самое.

— Но Яга ничего…

Муромец вздохнул.

— Ярослав. Наша бабуля человек хороший, но есть у неё одна поганая особенность… Иногда она кое-чего не договаривает, запутывает. Как Алешка говорит: «Ведьмино нутро так у неё вылазет». Хотя лично я думаю, что это не специально, нельзя ей всего говорить, не положено.

— Кем не положено?

— Не знаю, — покачал головой богатырь. — В любом случае путь твой к Кащею лежит. Сможешь с ним договориться, то откроет он тебе прямую дорогу к топям, а не сможешь, — он развел руками.

— О чем разговор?

Яга возникла за спиной Ильи просто шагнув туда из ниоткуда.

— Да так, молодежь вразумляю, — спокойно ответил Муромец, не оборачиваясь и, допив свой сбитень, резко встал, хлопнув обеими руками о столешницу, отчего стол просел на своих сучковатых ножках, ухнув при этом словно столетний филин. — Ладно, старая, пора мне, загостился что-то.

Он сунул два пальца в рот и громко свистнул. Земля вздрогнула от мощного топота копыт и через мгновение за оградой остановился черный как смоль богатырский конь с золотой гривой, к седлу которого было приторочен каплевидный щит и здоровенная шипастая булава. Подойдя к жеребцу, Муромец ласково потрепал его по холке и одним резким движением «взлетел» в седло, затем обернулся в мою сторону и, достав из-за пазухи небольшой перевязанный тесьмой мешочек, кинул его мне.

— Небольшой подарок на прощание.

— Что это?

— Придет время — разберешься! — бросил богатырь и, посмотрев в небо, добавил: — Вечор близко, пора и тебе собираться.

Он вскинул руку в прощальном жесте, хлопнул поводьями и исчез вместе с конем, в буквальном смысле растворившись в воздухе.

— А вот тут он прав, сынок, — рука Яги легла мне на плечо. — Действительно пора вам, но только вам вдвоем — тебе и оглоеду твоему пушистому, молодежь же у меня пусть останется. Погостят пару деньков, подмогнут с хозяйством, вона как ловко у них выходит, а потом я им дорогу к вашей школярии и покажу.

— В смысле остаемся? — возмущенно вскинулся вернувшийся с ребятами к столу Гай. — Да мы нашего учителя низа что не оставим, да и не маленькие уже. Правда девочки?

— Действительно, мы уже большие и вполне постоять за себя можем, — разрозненно поддержали его девчонки.

— А ну, цыц! — прикрикнула на них Яга, заставив дружно всех умолкнуть. — Большие нашлись. В высь вымахали, а ума и опыта еще не нажили. Если говорю, что остаетесь, значит остаетесь, понятно?

— Нет, — пискнула вампирша.

— Правда, бабушка, может разъясните нам, — неожиданно поддержал девушку Грей. — А то девчонки ведь не успокоятся.

Баба Яга бросила взгляд на юных магичек, чьи боольшие и чуть завлажневшие глаза были полны неподдельной мольбы и, хмыкнув, махнула рукой.

— А чего объяснять-то, неуж в ваших акдемиях не учат про навьевы миры?

Девчонки дружно замотали головами.

— Эх. Ладно, слушайте сюда, отроки непутячие, — сжалилась над ними старушка. — Путь вашего учителя лежит прямиком через мир сказок, грез и фантазий (ага, а у нас тут прям нормальная реальность вокруг, в буквальном смысле — радость материалиста), а он очень коварен для таких как вы. Весь этот мир пропитан магией, по сути, он и состоит из магии, только вот это совсем другая магия, не такая…

— Какая не такая? — заинтересованно спросила Эрнеста.

— Не такая, — отрезала Яга. — Не подчиняется она вашим магическим формулам и всяческим там законам, там главное слова нужные ведать, желать правильно и уметь видеть истину. Но даже это не главная проблема. Проблема в том, что как только вы попадете туда, то этот мир начнет поглощать вас, вытягивать, пытаться встроить в себя. Вы и заметить не успеете, как станете его частью, а во что он преобразит вас, какую историю для вас подготовит, одному Сварогу известно.

Вот те на, интересная перспективка. То есть, иду я такой себе по дорожке, мурлычу себе под нос песенку типа: «я в город изумрудный иду…», глядь, а я уже оказывается в платьице с косичками, а Батон рядом такой веселый и гавкающий. Весело ничего не скажешь, а главное выбор у меня богатый — платьице, или чешуя, прям даже не знаю на чем остановиться. Хотя, стоп, почему сразу платьице, может я богатырем стану, а Батон Росинантом верным. Я скосил глаза на кота, который почему-то вдруг фыркнул и с довольным видом захрустел морковкой.

— … а вот вашему учителю ничего не будет.

Так-с. Я быстро вынырнул из омута своих натужных размышлений о том, будет ли гармонировать платье в чешуйку с желтым кирпичом дороги, и весь превратился в слух.

— Почему? (Молодец, Грей, правильные вопросы задаёшь).

— Да потому что он обычный человек из самого обычного мира, не нужен он навью, не интересен, да и наговор на нем охранный дюже сильный, поэтому ничего с вашим учителем не будет. Максимум заплутать может, ну или какой змеюка какая подколодная покусает (э… э… э, про последнее можно поподробнее, адреса там, пароли, явки, чтобы сразу значит сразу эту гадину по кумполу и угусь).

— А я? — вопросительно подмякнул Батон, не прекращая жевать.

— А что ты, — отмахнулась старуха. — Таких как ты во всех мирах, что крапивы за баней. Мой вон по десять раз на дню бегает туды-сюды и хоть бы ему хны, Берендей постоянно жалуется. Ох, доберусь я до него.

— До Берендея?

— До какого Берендея? — удивленно воззрилась на меня Яга. — Тьфу, ты окаянный, не путай меня, до Васьки, конечно. Кот мой повадился у Берендея рыбу белую из погреба таскать. Позорище. Ох попадется он мне как-нибудь под горячую руку.

Батон, в это самое время добравшийся до миски с окунями в сметане, покосился на бабусю, икнул, втягивая в себя висевший из пасти рыбий хвост, и на всякий случай отодвинул посудину в сторону.

* * *

В общем, прощание с ребятишками вышло какое-то скомканное. Парни пожали руку, похлопали ободряюще по плечу (Гай пустил прощально-героическую слезу, после чего не менее героически высморкался в спешно протянутый Эрнестой платок), а девчонки естественно повисели на шее, облобызав меня на прощание точно многоуважаемого генсека…(к-хм… так и захотелось брякнуть про «сосисечкие сраны» и в ответ крепким партийным, в засо….так, стоп, не о том история). Глай правда в очередной раз попыталась соблазнить меня тортиком, шепча в ухо про кроличьи лапки, но я держался стойко, хотя Батон почему-то постоянно на меня косился и даже зачем-то пытался украдкой повязать детский слюнявчик. В конце концов, старушке весь этот концерт надоел, она сняла с меня эльфийку, угрюмо зыркнула на парней, который тут же вытянулись по струнке и почти строевым шагом направились к амбару насвистывая что-то про монтажников-высотников, указала девушкам глазами на неубранный стол, развернулась и, не оглядываясь, двинулась по невесть откуда появившейся прямо среди грядок, выложенной белыми камнями, тропинке. Пришлось идти следом. Мы поднялись в горку, затем спустились, прошли через густой кустарник, затем небольшую рощицу, поднялись на холм и остановились на его вершине. Солнечный шар медленно катился к горизонту, тропинка превратилась в обычную тропку, которая упиралась в огромный замшелый камень, а затем привычно растраивалась и разбегалась в разные стороны. А вообще красиво: лес, река, луг… буквально пастура… пустара….тьфу, ляпота короче. Захотелось потянуться, зевнуть, подтянуть свои любимые в ромашку и почесать пузико… к-хм… коту конечно…

— Вот тут мы и расстанемся, — сказала Яга, устало опираясь на клюку. — Тебе от этого камня и… куда тропа выведет.

— Какая?

— Ну это тебе выбирать, — усмехнулась бабуля. — Тут я тебе не помощница, всё что надо уже сказано, теперь сам.

— Понятно, — я вздохнул и, еще раз окинув взглядом раскинувшуюся предо мной картину, спросил: — Значит это и есть мир сказок?

— Он самый, — кивнула Яга.

— Какой-то он слишком обычный…

— А ты чего ожидал, лягушек-царевн с неба? Хотя могу устроить, правда они целоваться страсть как любят, но ты парень сильный — справишься.

На миг перед моим внутренним взором возникла картина с могилкой и памятником, на котором было выбито: «Засосан во страсти лягухой гнедой. Скончался прям здесь герой молодой». Так, стоп… что значит «гнедой»…хотя ладно, предположим, для рифмы. Бррр… Я замотал головой, спешно отгоняя видение лягушки с вот с такими губищами «уточкой», роскошной тёмно-рыжей гривой и призывно-томными взглядом из-под длиннющих ресниц. Не, не, не фантазия «на раз — два стой, налево и бегом в туманную даль». Я даже для надёжности помахал рукой перед глазами, покосился в небо (так на всякий случай, вдруг уже летят и пора делать ноги) и спросил:

— Бабушка, а откуда вообще взялся этот мир сказок?

— Откуда, — Яга на мгновение задумалась, словно подбирая нужные слова, затем стукнула себя крючковатым указательным пальцем по голове. — Отсюда, сынок, отсюда. Вы люди дюже всяческие чудные истории слагать любите, а слово, как известно, силу порой великую имеет, как и фантазия человеческая. Вот все это копилось, копилось, по капле, по одному словечку, фантазии, мечте, сказке, а затем… — она повела рукой указывая на раскинувшийся перед моим взором пасторальный пейзаж с ярко-зеленым полем, за которым шумел темный мрачный лес, над которым висела какая-то темная туча.

— Мир реализованных фантазий, — я зябко повел плечами, вспоминая некоторые наши сказочки, особенно киношные. — Тут же, наверное, черте что твориться.

— Ну, — Яга помахала растопыренной ладонью в воздухе. — Всяческие чудеса чудесные встречаются, но думаю большинство тебе будет знакомо.

— Знакомо? — удивился я.

— Ну да, — буркнула бабуся. — Наьевы миры в основном появились благодаря таким как ты — безмагичным. Магии-то в вас ноль, зато дурости много, вечно что-то выдумываете, пишите, фантазируете, вот и результат.

— А магичные значит не фантазируют.

— Фантазируют, но у них есть магия. Чуешь разницу?

Я замотал головой.

— Ото ж, отрок неразумный, — вздохнула бабушка. — Скажу по-простому и одновременно научному: магия аккумулирует их фантазии, впитывает и за счет этого дает силы, а что-то реализует в виде различных существ типа фей, духов и тому подобного. Посему лучший ворожей знаешь кто?

— У кого с фантазией нормально, — догадался я, расплываясь в дебильной улыбке. — Это я уже давно понял.

— Вот и молодец, возьми с полки пирожок.

Батон тут же встрепенулся и заозирался, но, не обнаружив вышеупомянутой полки, угрюмо-обидчиво покосился на Ягу, которая стояла, опершись обеими руками на свою клюку-посох и задумчиво смотрела в даль, но почуяв взгляд котейко тут же отреагировала:

— А ты не зыркай, нечисть ненасытная, а то мигом козленочком у меня станешь и травку жевать будешь, вишь как её тут много.

Кот медленно перевел свой взгляд на покрытый зеленой и действительно сочной травой луг, затем на хмурящуюся бабулю, нервно сглотнул и «перетек» мне за ногу, прикинувшись деталью гардероба.

— Вот жеж заноза мягкого места, — по-доброму улыбнулась Яга и, вздохнув, добавила: — А если честно, то всё куда сложнее и запутаннее. У техномагов, например есть теория, что магические миры развились благодаря навьевым, что именно благодаря им существует магия, а многие из их жителей потомки тех, кто ушел отсюда и смог прижиться там.

— Так значит сказочные персонажи могут переходить в обычный мир? — удивился я.

— Не все, далеко не все, — покачала головой старушка. — Скажем так: приходить могут те, в кого сильно верят, а те, о ком забыли, даже тут почти не живут…

Последние слова она произнесла едва слышно, её взгляд подернулся дымкой, а брови сошлись к переносице словно от каких-то неприятных воспоминаний.

Мы некоторое время помолчали. Баба Яга думала о чем-то своем, а я пытался выстроить в голове схему мира на основе полученной информации, но, если честно, получалось как-то куцо, максимум вырисовывался этакий бутерброд: миры без магии — изнанка — миры сказок — изнанка — магические миры. Хм, хотя скорей-всего изнанка — это этакая большая кольцевая, интересно её тоже постоянно ремонтируют, расширяют, бордюрчики там меняют… постоянно… год за годом, век за веком… В мыслях почему-то махом всплыл образ загорелых небритых гномов в оранжевых жилетах, спешно кладущих явно изнаночную плитку поверх другой не менее изнаночной плитки между не менее изнаночных бордюров в каменный цветочек.

— Ярослав, — клюка Яги легонько стукнула меня по ботинку, возвращая с небес на сказочну землю. — На прощание, послушай еще один совет старой женщины, — старуха посмотрела на меня, а её оба глаза превратились в два бездонно чёрных омута. — Не всегда тот, что ближе — ближе, а тот, что дальше-дальше, не всегда тот, кто есть — будет, а тот, кто может быть — не появится. — Баба Яга замолчала, улыбнулась и поправив платок, добавила: — Ну всё, добр молодец, дальше сам, дорога твоя, не моя, тебе по ней и кандылякать с ветром попутным.

* * *

Дорогой долгою, да ночкой лунною… Так, стоп, какая нафиг ночь, когда день на дворе. Да, да, день и солнце в зените, яркое такое, палящее, с лучиками словно на картинке. И ведь главное, пока стояли на холме, то вполне себе вечор, а как спустились — зарасти, распишитесь, солнышко весёлое тропинка узкая довольно-таки заросшая, причем иногда репейником, причем таким конкретным практически родственником кактусов. Я покосился на Батона, который с философским видом и звонким «пуньк» выдергивал иголки из носа, иногда с тяжким вздохом проскрёбывая когтями в районе хвоста. А вот нечего было из себя Тарзана изображать и пытаться перепрыгнуть зоны репей-кактусов при помощи веток ивы если ты больше Карлсон, но со сломанным вентилятором.

— А мы точно туда идем, мяу? — поинтересовался Батон, делая очередное «пуньк-пуньк».

— Ну думаю пункты «Невесту найдешь» и «Коня заимеешь» — это явно мимо, а вот «Голова с плеч» — наш выбор.

— А вот я за «коня» (пуньк), хотя бы не пешком, мяу (пуньк-пуньк), а то все лапы стёр уже…

— Угу, вот только у нас тут не демократия. Лапы он стер, идём всего ничего… блин, да откуда ты все это берешь?

Кот угрюмо поднял над головой плакат с надписью «Долой автократию» и демонстративно уселся прямо посреди тропинки, видимо решив организовать внеплановую забастовку, но получив ребром ладони промеж ушей, сменил плакат на полосатую шапочку и поплелся следом, укоризненно гремя нацепленными кандалами.

Таким макаром мы миновали небольшую рощу, поднялись на холм, спустились, уткнулись в небольшую речушку, нашли мост и вот на нём столкнулись с местным жителем в виде мужика облаченного в залатанную домотканую рубаху, полосатые штаны типа ватны шаровары и почему-то с треухом на голове. А надо сказать солнце разошлось не на шутку, посему кот с открытой пастью посмотрел на встречного, потрогал лапой свой лоб, стянул с головы шапочку, выжал её от пота, затем снова уставился на сидящего на краю моста мужика, который с грустью смотрел на текущую внизу воду. Видимо почувствовав наши взгляды, мужичок обернулся и вдруг в его глазах замелькали искорки неподдельного интереса.

— Привет.

— Ну привет, коль не шутишь, — буркнул я и уже хотел было пойти мимо, но мужичок резко вскочил на ноги и решительно преградил нам дорогу.

— Слушь, мужик, продай зайца.

— Какого зайца? — опешил я.

— Как какого, как кагого? Вот этого, — палец мужичка указал нам куда-то за спину.

Мы удивленно переглянулись с Батоном и дружно обернулись. Блин, и вправду заяц. Большой такой мне где-то по пояс, серый, с длинными ушами, дергающим розовым носиком, хвостом пипочкой и… густой окладистой бородой. Меж ушей бейсболка, в лапах скрипка… Ёк… Я ошарашенно посмотрел на Батона, тот на меня, затем на зайца, затем опять на меня, после чего с клацаньем вернул свою отпавшую челюсть на место.

— Слушь, мужик, а зачем тебе заяц? — осторожно поинтересовался я, на всякий случай протирая глаза и щупая лоб на вариант перегрева верхней части организму.

— Как засем, как засем? Знатная ведь зверюга. Мех, ухи… во, сам смотри какие у него ухи… да будь у меня такие ухи… в опере пел бы… А борода… да будь у меня така борода… боярином бы стал… нет… что там боярин… самим царем-императором… благодетелем…

Так. Я провел рукой по лицу… мир сказок говорите… меняет говорите…

— … да я с таким зайсем… да с ним и жена не нужна… — не унимался мужичонок.

— Мужик, помолчи, — оборвал его я. — И вообще… шел бы ты за ёлкой.

Тот резко замолчал, ещё раз вожделенно посмотрел на зайца, тяжко вздохнул и развернувшись поплелся куда-то в сторону леса, подметая пыльную дорогу полосатым хвостом. Челюсть Батона в очередной раз со скрипом рухнула вниз, а в его направленном на меня взгляде явственно читалась просьба вызвать добреньких дяденек в белых халатах с мягкой рубашкой.

— Забудь, — махнул рукой я и повернувшись в зайцу, с подозрением спросил: — Скрипач?

Заяц коротко кивнул. Не, ну твою же кису!!!