Глава 9

Глава про то, что новые приключения всегда начинаются неожиданно

Сегодня пюрешка была до ужаса унылой — с комочками, а угрюмая котлетка жалась к краю тарелки, сочась своим зажаристым боком, постоянно избегая моих рассеянных тычков вилки. Пришлось взять себя в руки и, мстительно проткнув её сочное тельце, с злодейским смешком полоснуть по нему ножом, распластывая на мелкие кусочки, после чего один за другим отправить в рот, неторопливо прожёвывая и наслаждаясь вкусом хорошо прожаренного мяса, обильно приправленного букетом сандарских трав. А вообще с самого утра настроение было не очень, или, как говорил некогда мне хорошо знакомый сержант Кармулгубланов, переиначивая старинную поговорку, «ни в тандыр, ни в первую конную». Почему? Ну, во-первых, после визита Лиции я долго не мог уснуть, а, во-вторых, после того как известная книжка про проблемы бергейских дикобразов вновь подействовала на меня должным образом, во сне к Эл и Ирен, что привычно занимались поглаживанием моего пузика, присоединилась еще и юная драконица, а это был уже перебор и вообще, перед Крисом как-то не удобно.

Я тяжело вздохнул и насадив кусок котлеты, отправил его в рот, одновременно наблюдая за попытками Батона подобраться к стоящей на тумбе крынки сметаны, причем делал он это в полном соответствии заветам Вини-Пуха. Ну в смысле тупо пер напролом, насвистывая веселую песенку: «Хорошо живет на свете наш Батон, кто сожрет колбаску коль не он, и не важно сколь он скушал, если он сметаночки не вкушал, значит день еще не начался — факт». Опа — крынка. Чья? Ничья? Значит моя — факт… парма… папам…

Скалка пала на голову кота, словно меч короля Артура на плечо посвящаемого в рыцари Ланселота, заставив Батона прижать уши к голове, а его глаза скосились так (причем в разные стороны), что я даже испугался как бы они невзначай не мигрировали на затылок — обошлось. Кот непомерной силой воли вернул свои зенки в их обычное месторасположение, когтем приподнял скалку, осторожно отхлебнул из крынки и, поставив её на место, уселся за стол. Глафира в ответ многозначительно хмыкнула и, выудив со скворчащей сковороды здоровенную рыбину, приземлила её на вовремя пододвинутой котом тарелку. Батон благосклонно кивнул, выудил из своего тайного места монокль, вставил его в правый глаз, демонстративно повязал салфетку и, вооружившись ножом и двузубой вилкой, принялся неторопливо откушивать предоставленное яство.

— Я так полагаю, сэр, наши незнакомки ускользнули из ваших цепких лап, — несколько напыщенно произнес я, решив поддержать игру кота.

— Ушли поганки, мяу, слишком шустры сеи девы крылатые оказались. Впрочем, наших летающих друзей постигла подобная же оказия.

— Ты попросил помощи у драконов?

Кот молча кивнул и, подцепив вилкой хвост, смачно захрустел хорошо прожаренным плавником.

— Народ, дома кто есть⁉ — раздался со стороны входной двери зычны бас завхоза. — А то я сча весь войду.

— Не, никого нет! — крикнул в ответ я. — Так что можно не входить.

— А кто тогда говорит? — поинтересовался Дорофеич, заглядывая в кухню и втягивая витающие в ней ароматы своим могучим носом.

— А какая разница, — буркнул я, гоняя по опустевшей тарелки остаток котлеты. — Ты ж все равно вошел… причем как-раз весь.

— И то верно, — расплылся в улыбке гном, занимая место за столом и потирая руки при виде возникшей перед ним тарелки с хорошо прожаренными сосисками. — Глафа, ты у меня чудо.

Моя домработница тут же совершенно по-девичьему захлопала своими ресницами, её щечки-яблочки залил густой румянец, а откуда-то с улицы донеслись знакомые романтические звуки скрипки. Я с подозрением посмотрел на невозмутимо нацеживающего себе пиво гнома, затем на домработницу, опосля на продолжавшего поглощать рыбу кота и, встав, выглянул в приоткрытое окно кухни — никого. Неужели глюки начались с недосыпу. Я вздохнул и, пристроившись на широком подоконнике, подхватил грушу из стоявшей рядом вазочки.

— Кстати, Яр, я что тут зашел, — сказал Дорофеич. — Просили передать, что уроков сегодня не будет. Там какая-то высокая комиссия приехала, заперлись у Гоймерыча и только дым коромыслом, причем в прямом смысле — не продохнешь. Что обсуждают не спрашивай — не знаю.

— Да я и не думал спрашивать, халявный выходное это всегда «зер гуд», да и от всяческих комиссий лучше держаться подальше.

— А к кухне поближе, — поддакнул гном, обматывая бороду кухонным полотенцем.

— И не поспоришь, — я откусил кусок груши и, вытерев с подбородка сок, спросил: — Дорофейч, ты мне лучше скажи, когда звонок отремонтируешь, а то у меня от его «бабахов» голова раскалывается, да и у классного дуба листва опадает.

Гном на мгновение прекратил процесс поглощения нажаренных ему Глафирой колбасок, задумчиво уставился в потолок, почесал в макушке и пожал плечами.

— Может на той неделе, а то дел слишком много знаешь ли.

— Слушь, будешь тянуть я найду, где этот звонок находится и все провода ему пообрубаю.

— Поверь, у него нет проводов, — усмехнулся гном, отхлебывая из высокой глиняной кружки порядочный глоток пива.

— Ниче, прикручу и тут же отрежу, ты же меня знаешь.

— Удачи, — ухмыльнулся завхоз, салютуя мне кружкой.

— Так, — я хмуро посмотрел на гнома, затем перевел взгляд на свою хозяйничаю у плиты домработницу. — Глафир, можно просьбу?

Та покосилась на меня, затем на вжавшего в плечи голову гнома, затем снова на меня.

— Без колбасок, две недели, — мстительно буркнул я, подумал секунду и добавил: — И без пирожков и, вообще, переходим на салаты… полезнее будет для талии.

Батон осторожно тянущий лапу к лежащей на столе колбасе, нервно дернул ушами и, по ошибке ухватив из салатницы капустный лист, смачно захрустел им. Судорожно сглотнув, он скривился, а заметив ползущую по листу жирную мохнатую гусеницу (которая при этом улыбнулась ему во весь свой довольно зубастый рот), извлек лист тот изо рта (одновременно несколько сравнявшись цветом с оным), аккуратно отложил в сторону и вышел из кухни на негнущихся лапах. Входная дверь хлопнула.

— И откуда эта пакость взялась, — вздохнула Глафира, выкидывая гусеницу в окно, а лист в мусорку и поворачиваясь к нам с тарелкой, с мелко накрошенной зеленью. — Салатика капустного?

Судя по донёсшимся со стороны гнома звукам, салата ему явно не хотелось, не успел я обернуться, как наш бородатый друг вылетел из-за стола и унесся в светлую туалетную даль. Дверь хлопнула второй раз.

Мы переглянулись с Глафирой, усмехнулись, а затем дружно вздохнули.

* * *

Незапланированный выходной — это хорошо. Вот только чем бы заняться? Крис с Лицией куда-то упорхнули прямо с утра. Дорофеич, поглотив половину бочки пива и месячный запас колбасок, умчался (переваливаясь с боку на бок) обратно в академию, делать какой-то там учет в своей кладовой и даже Глафира собралась в соседний городок за продуктами. Сперва мне компанию составлял Батон, с которым мы даже перекинулись пару тройку раз в дурака, но потом проявилась Киса и умыкнула моего котейку прямо во время процесса навешивания погон. И что теперь делать? Я подошел к зеркалу и, расстегнув рубашку, оттянул воротник. Ну как сказать… чешуя хорошая с золотистым отливом, покрывает ровным слоем часть шеи и плечо левой руки, причем, все это проявилось за одну ночь. Надеюсь, Гоймерыч со товарищами из руководства что-нибудь да придумают, может для этого сегодня и собрались, а пока не будем грустить и чуток прогуляемся.

Итак, я вышел из дома… Что на мне было: куртка кожаная — 1 штука, джинсы (местами потертые) — 1 штука, рубашка безрукавка клетчатая, любимые ромашковые — также по 1 штуке, ну и полуботинки типа берцы — по экземпляру на каждой лапе. Ах, да еще в кармане горстка леденцов плюс кошель с парой сотней магриков и кепка типа бейсболки. Зачем я все это описал так подробно? Ну, наверное, для того чтобы вы понимали, что после того как я оказался… Так, стоп не буду забегать вперед.

Ну значится пылю я по дорожке, напевая: «Хорошо бродить по свету с карамелькой за щекою»…Не, ну а что мне напевать? Выйду днем я в поле с котом чтоль? Так кота нет, а карамелек половина кармана и на вкус неплохие. В общем, топаю я по тропинке, птички там щебечут, солнышко светит, несмотря на осень — тепло, на лужайке резвятся пониграфты, порой пуская в воздух целые плеяды радуг. Кстати, превращение в поняш теперь у графтов как эпидемия, как только что не по их, так сразу оп и в поняшу и «у меня копытца», а значит работать не могу, буду бегать на лугу. И откуда только зелье берут? Гоймерыч тут явно не причем так как сам пребывает в состоянии некой растерянности, ибо работа стоит, леса зарастают, единороги нечёсаные и уже жрут не четырехлистный клевер, а обычное сено, отчего у них жуткий запор и повышенное навозообразование. Попробовали подрядить на это дело Дорофеича с его ребятами, но посетив конюшни, тот вернулся назад дюже угрюмый, а на все вопросы отвечал, что на подвиги не подписывался и вообще он завхоз, а не герой древних эпосов.

Хмм… на чем это я там… а, да… В общем, все хорошо, на душе странное умиротворение, будто я и не мутирую спешно в динозебра, как всегда немного хочется меда и бананов в кроликах (или кроликов с бананами — фиг поймешь), а в небе плывут облака и пятерка драконов… ляпота. И тут бац вспышка сверху и на меня валится знакомое мне худое чудо в обтягивающем комбинезоне, привычно приземляясь на мои спешно вытянутые руки.

— О, Рейнер, привет, а я думал, что ты уже дома, — сказал я, аккуратно ставя девушку на землю.

— Я была, но вернулась так как мы с ребятами хотели, ой… о чем это я. Нер, меня же Генрих прислал просил вам передать… вот, — она протянула мне до боли знакомый цветастый прямоугольник.

— Билет на поезд? — удивился я. — Но зачем?

— Да там в академии такое твориться, ой не успели… — её глаза широко распахнулись, смотря мне куда-то за спину. — Они уже тут.

Я резко обернулся. Не, ну твою же кису. Стоят, семеро с ларца одинаковы с клювца… точнее с клюва… с клювастой морды лица… В общем, хранители в количестве семи штук и, судя по их виду, явно сюда не прогуляться пришли, вот прямо чую. Да от их пристальных взглядов у меня даже дырки на носках скукожились.

— Они что за мной? — полушепотом спросил я, натужно улыбаясь и махая клювастым рукой.

— Угусь, — бросила юная техномагичка и прежде чем войти в компенсат состояние спросила: — Что будете делать?

Что делать, что делать? Я проводил глазами уносящийся в синеву небес огонек и судорожно сглотнул. Что делать…. Естественно, как всяческий герой… вменяемый герой, а не всякие там… да бежать нафиг я буду. Я ж не с дуба рухнул с пятью клювастыми упражняться, когда меня один едва в отбивную не превратил, так что ноги в руки и ходу. Сказано — сделано. Отсалютовав хранителям двумя пальцами, я сперва медленно попятился назад, а затем, развернувшись, рванул в сторону поля с поняшами, аж пыль клубами взвилась. Они естественно за мной и, несмотря на все мои силы, умноженные драконьими генами, практически не отстают. И все же я первый влетел в стадо крылатых пускателей радуг и понесся средь них, петляя точно заяц, причем при моем приближении графты с легким хлопком принимали свой обычный вид, но стоило мне удалиться, как вновь возвращались в свое конское состояние, испуганно при этом икая. Посему моя пробежка сопровождалась той еще бьющей по ушам какофонией, а испускание радуг увеличилось в несколько раз и последние метры до раскинувшегося за полем леса идти пришлось можно сказать «по приборам». Спасительная чаша приняла мою несущуюся во весь опор тушку одобрительным похлопыванием своих ветвей по различным частям тела и кое чем противно хрустящим, что само на ходу буквально запрыгнуло в рот. Если честно, было не очень вкусно, но довольно сытно — чистый белок и крупный при этом, с ножками и крылышками. Оба, еще один и еще… елки — ветка, ой, колено, блин рука.…глазик… Тьфу, опять что-то невкусное, да еще со множеством дергающихся ножек. Всё, вроде отстали, да и в лес далековато забрался, никогда так далеко в него не ходил, хотя пару раз тут с Батоном по грибы захаживали, да и река тут недалече, где мой кот удить любит. Значит надо сориентироваться и понять, что делать дальше. Домой возвращаться явно не вариант. Я остановился, опершись рукой о дерево, отплевываясь и переводя дух. Во рту привкус словно там стадо страдающих запором единорогов пробежало… хорошо карамельки остались. Я только развернул обертку и тут бац… едва успел среагировать и увернутся. От ствола же только щепки вперемешку с кусками коры брызнули в разные стороны. Не, ну япона мама, один из преследователей все-таки умудрился меня догнать и на мирные беседы он явно не настроен, но попытаться-то можно.

— Конфетку? — дружелюбно предложил я.

Хранитель на мгновение замер уставившись на протянутую ему карамельку, а затем бросился на меня производя причудливый взмахи руками и тут же, бамссс, покачнувшись, рухнул на землю красуясь покосившимся клювом.

— Ниндзя недоделанный, — буркнул я, откидывая так вовремя подвернувшийся рядом березовый дрын и отряхивая руки.

А это-то парень куда слабее предыдущего, медлительнее, маска у него попроще и клюв серебристого цвета. Хм… видать они там по рангам делятся. Так, значит серибристоклювых можно сильно не опасться, видимо обычные подручные, в отличие от того золотого. И все же, не будь я усилен драконьими генами навряд ли справился. Я вздохнул и, закинув в рот пару леденцов, медленно, но поспешая двинулся вглубь леса. На самом деле он не очень большой и дремучий, да еще и графты его постоянно подчищают, так что если знать маршрут, то через час буду в городе, а там и спрятаться легче. Так, стоп, билет! Я резко остановился, захлопав себя по карманам и, обнаружив искомое в одном из нагрудных, облегченно выдохнул. Теперь-то понятно зачем Генрих его передал, не понятно с какого фига на меня эти клювастые охоту объявили и как это связано с прибывшей комиссией, а то что это связано, прямо чую до зуда в копчике. Но пока нужно уносить ноги, а значит город отменяется и мой путь лежит к станции, тем более, что до отправления поезда не так много времени осталось, но успеть должен.

* * *

Как гриться, в Штирлице ничего не выдавало советского агента ни буденовка на голове, ни болтающийся позади парашют.

Вот и я оказался в подобном положении, ибо, идя по перрону, только и слышал со всех сторон: «здравствуйте, господин учитель», «куда направляетесь, господин учитель», «а как себя ведет моя дочь (сын) на ваших уроках, господин учитель». Блин, и ведь с каждым надо раскланяться, перебросится парой словечек, иногда обняться и даже следуя одной древней, но позабытой традиции, расцеловаться во всевозможных позициях. Конечно, когда это делали дамы, было довольно приятно, тем более многие из них были весьма симпатичны, а вот когда мужики… кхм… тут я прям начинал чувствовать, как у меня колосятся брови, а в дикции начинают пробиваться «сосистически сраны». И вместе со всем этим мне приходилось отслеживать клювастеньких, кои тут естественно присутствовали и мало того тянулись за мной целой вереницей, видимо выбирая момент, когда меня можно будет скрутить без лишнего шума. В результате сие действо выглядело примерно так: я неторопливо шествую по перрону, за мной шеренга хранителей в три ряда, медленно обступают… тут оба, очередной родитель, я делаю клювастым жест рукой «мол погодите» и те послушно отходят в сторонку, делая вид, что заняты изучением табличек, урн, скамеечных надписей и прочих местных достопримечательностей. Не, с этим надо что-то срочно делать, тем более до прибытия поезда осталось всего десять минут, а тут вокруг дети, да и до боли знакомые типы в черных балахонах пару раз промелькивали. Ох, не нравится мне вся эта кутерьма. Так, стоп. Мой взгляд уперся в недостроенную пристройку сбоку от вокзала которая явно принадлежала к последним работам одного известного мне архитектора, причем, судя по размерам, тянула писсуаров этак на сто, а значит развернуться будет где. Тем более что у моих «сопровождающих» маски даже не серебряные, а обычные, с бронзовыми вставками и даже металлическими вставками (судя по всему совсем рядовой состав), посему может все и получится. Попрощавшись с очередным учеником, я резко ускорился, перепрыгнул через хлипкое ограждение и, выдавив плечом дверь оказался внутри. Что ж, просторненько, светленько, вазоны кругом, белые друзья уже стоят на своих пьедесталах. Дальше мне рассмотреть не дали, ибо дверь резко «вошла» внутрь и, приветливо просвистев мимо, унеслась вдаль. Я, быстро огляделся в поисках хоть какого-то оружия, но не обнаружив по близости ничего кроме туалетного ершика с длинной ручкой и швабры, вооружился чем было. Что ж, понеслась. Я встал в грозную стойку и с ухмылкой поманил их указательным пальцем, а они, недолго думая, кинулись всем скопом. Куча-мала. Я брыкался, наверное, всеми частями своего организма, кусался, рычал, а ершик то и дело свистел словно меч-кладенец, обрушиваясь на врага всей свой мохнатой силой, ибо швабра сломалась сразу же после первого удара, жалобно звякнув о чью-то явно пустую чугенную башку. И все же, как я и предполагал, ребята были слабоваты и уже через пару минут большинство из них лежало в отключке, причем некоторые после попытки изучить внутренне устройство местных санфаяносовых друзей, или проверить своей дурной головой прочность цветочного вазона. Ну это они зря — погорячились. Поверьте, гномы делают эти горшки качественно, очень качественно, настолько качественно, что когда Эльфира в гневе сожгла половину сада перед домом (блин , аж метка на лбу зачесалась), ни один из подобных вазонов даже не треснул. В общем вскоре все было кончено и я, отсалютовав героическим, но порядком потрепанным ершиком, своим стонущим в причудливо-скрученных позах противникам, направился к выходу, где нос к носу столкнулся с типом в черном балахоне. Я не ожидал, он еще более не ожидал, ну и к тому же я был быстрее. Бам-с… чпок-с и вжик-с, стекая вниз по стене. Я буквально пару секунд смотрел на вырубившегося, затем быстро принялся стаскивать с него балахон. Что ж, подумал я, накидывая на голову глубокий капюшон, пора переходить на темную сторону силы.

Надо заметит, вовремя я управился. Поезд уже подошел и стоит утробно «чухая», пуская из трубы клубы дыма, а на перроне началась предотправочная суета и на одинокую, тяжело дышащую фигуру в темных одеждах (ну прилетело мне по сопырке, прилетело) мало кто обращает внимания. Я же неторопливо иду вдоль вагонов и вдруг чую, как мои мурашки буквально встали дыбом и, зарычав, медленно поползли вдоль позвоночника к зоне эвакуации. И точно, толпа редеет вместе с выпущенным паровозным паром, а впереди по курсу стоит он — злотоклювый херой. Стоит, сложив руки на груди и ждет, причем прямо чую, что не обниматься полезет, вот чую… И тут слева пошло по перрону перекати поле, зазвучала напряженная вестерная музыка, а рука сама потянулась к поясу, привычно откидывая полу балахона… Блин. Я скосил глаза.

— Слушь, скрипач, ну что ты за мной таскаешься. Дел других нет?

Гном виновато потупил взгляд и шаркнул ножкой, одновременно умудрившись тренькнуть на скрипке пальцами пару грустных нот.

— Вот только на жалость давить не надо, — буркнул я, не сводя взгляда с хранителя. — Иди давай, иди, а то мы тут чую опять шворцами меряться будем. Традиция у нас такая, знаешь ли, как встречаемся с этим клювастым, так сразу меряемся и меряемся. Понятно?

Скрипач молча кивнул, развернулся и растворился в выпущенном паровозом очередном клубе пара наигрывая при этом довольно знакомое тум-тум-тутудум-тум. Не, ну они издеваются… вот откуда… хотя не, знаю, наверняка Дорофеич опять видеодвойку себе упер. После того как Ирен смогла её запустить без постоянных моих обнимашек данного девайса, наш завхоз прямо киноманом стал и вот чую, устроил где-то подпольный видеосалон за мзду малую. Нет, все-таки нужно заняться наведением порядка в доме, а то совсем распустились, понимаешь, но пока «мы принимаем бой».

— Ярослав Сергеевич.

Я нервно вздрогнул и повернул голову. Из рассеивающегося облака пара (не, ну не паровоз, а Везувий прям во время извержения) медленно проступило очертание вагона и стоящий около него седовласый проводник.

— Ярослав Сергеевич, — повторил он, поправляя пенсне. — Вы садиться собираетесь, али как, а то мы сейчас уже отправляемся.

— Я… — я немного растерялся. — Ну вроде как, только вот…

Я посмотрел в сторону Хранителя, который так и не двинулся с места, затем на улыбающегося проводника и молча кивнул.

— Ну вот и хорошо, можно глянуть на билет?

Я сунул руку в карман и нащупав там несколько помявшийся картонный прямоугольник, достал и протянул его проводнику. Тот бросил на него беглый взгляд и посторонился, пропуская меня внутрь вагона. Едва я поставил ногу на ступеньку, как Хранитель сверкнул нарисованными на маске глазами и, развернувшись, просто исчез, заставив окружающее пространство вздрогнуть, а меня невольно тряхнуть головой и щелкнуть отвалившейся от удивления челюстью. Впрочем, удивляться мне долго не дали, ибо поезд испустил пронзительный гудок, дернул сцепками, готовясь к отправлению и я поспешил занять свое место.

Так-с, купе номер «7». Дверь легко ушла в сторону и я, по-доброму чертыхнувшись, шагнул внутрь, встречаемый дружным хором четырех юных голосов.

— Здравствуйте, нер.

Эрнеста, Гай, Грей и Глай… с тортиком… судя по виду банановым — нямка. Так, пока не до этого. Я мотнул головой и, внутренне облизнув пробивающиеся клыки, угрюмо посмотрел на купейный столик из-под которого беспалевно торчала задняя часть кой кого черного и мохнатого.

— Батон, буду честен, я тебя вижу.

Кот тяжело вздохнул, выбрался из-под стола и, напялив на голову, как всегда извлеченную из ниоткуда, немецкую каску, посмотрел на меня жалобными глазами полным детской слезливой невинности.

— Как понимаю, ты им все рассказал.

Батон признавающе мявкнул и вжал голову в плечи, отчего та полностью скрылась в глубинах шлема, и он стал похож на стоявшую в дворе моего родного мира деревянную фигуру какого-то сказочного персонажа, которой местные бабульки водрузили на место потерянной головы старый помятый тазик. Сразу же захотелось как в детстве взять мелок и нарисовать смешную рожицу, причем, судя по озорно заблестевшим глазам парней, им в головы пришла аналогичная идея.

— Ладно, с Батоном все понятно, этот «хвост» моя карма. — сказал я, опираясь плечом о косяк открытой двери. — Как нашли тоже ясно: наверняка Рейнера сказала. Но вот с чего вы решили со мной отправиться? И вообще, что там в академии творится?

Ребята дружно переглянулись и принялись рассказывать, порой перебивая друг друга и хаотично перескакивая с события на событие. Конечно полученная от них информация была довольно сумбурной, противоречивой, порой перемежалась с их собственными домыслами и фантазиями, но примерную картину сложить у меня кое-как получилось и её надо было обдумать. Посему я быстро отправил ребят по своим купе, а сам растянулся на полке, закинув руки за голову и закрыв глаза.

Итак, ситуация такова, что сегодня утром в академию заявилась некая группа высокопоставленных чиновников из мумевцев… мувавцев… мумув… Тьфу, короче группа чиновников из МУМа (и не надо ржать, это просто Министерство Учебной Магии, хотя, нет, все равно каждый раз улыбает) и прибыли они именно по мою душу. Не, я знаю, что мой предмет в каком-то смысле являлся блажью нашего ректора, который считал, что всяческое нормально разумное существо должно хоть что-то уметь делать руками, а не только макушку ими чесать и в носу ковыряться. И мне известно, что у этого подхода противников хватало и некоторые из учителей смотрели на меня искоса. Да и то приснопамятное похищение детей популярности мне не добавило, хотя все обвинения конечно были сняты, а некие плюшки в виде грамот и медалек подкинуты… но осадочек, как говориться, все ж остался. Затем эта метка Ирен. Техномагов тут, мягко сказать, недолюбливают, а я умудрился обручится с одной из них, одновременно являясь практически признанной парой представительницы древнего драконьего рода. С горем пополам (а также вот такенными ожогами и разрушенной придомовой территорией) щекотливая ситуация конечно разрешилась, но «осадка» явно прибавилось. И вот теперь до верхов кто-то донес, что я неожиданно обзавелся еще и некой генной аномалией, которая стремительно превращает меня в нечто непонятное, возможно дикое и опасное (но очень симпатишное, в этом я уверен). Причем данная трансформация может бросить тень опять же на древний драконий род, ибо их дочь, как бы к этому причастна. Вот такая вот санта-барберическая катавасия в стенах элитарной академии или, как сказал товарищ Швондер: «Это какой-то позор». Видимо в министерстве были вполне согласны с данным высказыванием, а посему решили ликвидировать трудовое обучение вместе с учителем. Ну точнее меня не совсем ликвидировать, а вывести, навесить бирку и поместить в пробир….в общем на опыты во благо межпространственной науки. Не, вы не подумайте, я за науку обеими руками и ногами, вот только жутко люблю быть, знаете ли, цельным организмом, а то по частям наслаждаться жизнью несколько трудновато, да и различные опыты как-то неважно на моем духовном здоровье отражаются. Посему я очень благодарен Гоймерычу и Генриху, которые, по словам ребят, несколько задержали прибывших, пытаясь убедить тех, что все под контролем и со всеми проблемами академия справится сама, а когда поняли, что это не получается, велели отыскать меня, предупредить, а в идеале сопроводить до поезда. Именно поэтому у всей честной компании оказались билеты (ну в смысле кто меня нашел тот и должен был вручить) и когда Рейнера сообщила, что я направляюсь на вокзал, они решили отправиться со мной. Не, конечно, я рад, что ребята решили меня поддержать и скупая слеза умиления ползет по моей плохо выбритой щеке, но множество проблем предвижу я в сём необдуманном поступке. Благо еще не все решились: у Аланы с Тео начинаются свадебные приготовления, а Рейнера, передав мне билет, унеслась к себе, дабы поговорить с родителями, у которых вроде бы есть знакомые генетики и заодно попытаться связаться с сестрой. Умная девочка. Пожалуй, на данный момент техномаги моя единственная надежда, согласились бы еще помочь. Я вздохнул. Так, теперь Хранители… с этими вообще мало понятно — загадочные типы, однако понятно, что они прибыли с комиссией в качестве этакой группы захвата, коли я конечно вздумаю сопротивляться, но, с другой стороны, с златоклювым я ведь сталкивался куда раньше… странно. И еще эти в балахонах, последователи того самого… Блин, елки зеленые и японский городовой. Я резко сел, отчего сидевший за столиком Батон, подпрыгнул на месте, едва не расплескав чай.

— Я что задремал? — спросил я, окидывая взглядом столик со стоящими там бокалами в неизменных металлических подстаканниках и приютившейся у самого окна вазочки с парой одиноких печенюшек.

Батон в ответ молча кивнул и, сграбастав остатки печенья, захрустел ими с самым независимым видом.

— Так, — я быстро, но несколько нервно, влил в себя чай. — Батон, помнишь, что было в той записке?

Кот утвердительно дернул ухом и хлопнул невесть откуда взятой бумаженцией о стол. Я пододвинул её к себе и, проведя пальцем по строчкам, остановил его в самом конце.

— Вот смотри: «Великий и ужасный Г. Х.»

Кот скосил глаза на листок, затем на меня, пожал плечами, как бы говоря «ну и что», и вновь усиленно заработал челюстями.

— Не понимаешь?

Батон отхлебнул чай и отрицательно покачал головой.

— Тогда может сходишь к ребятам и узнаешь имя учителя, что был их классником до меня.

В глазах кота зажегся интерес, он поставил бокал, промакнул рот салфеткой и выскочил из купе, вернувшись обратно буквально спустя пару минут.

— Гейлар Фарузен.

— Бинго! — довольно прищелкнул я пальцами, но заметив откровенное непонимание в очах кисы, пояснил: — Гейлар, точнее Гейлар Фарузен Лиур, он же Темный Властелин не большой, но очень темной империи, характер злобный, вредный, не женат. Так, Батон, ты что там пишешь?

Кот бросил на меня угрюмый взгляд поверх небольших круглых очков, поправил серенькую папку с зелеными тесемками, куда все это время что-то быстро записывал, и сделав мне лапой «продолжайте, товарищ, не отвлекайтесь», вновь занес ручку над лежащим в ней листком.

— Ладно, тогда пиши дальше, так, что там… вредный, не женат… лысоват и вообще противный тип. Но, был почти год классным руководителем моего нынешнего класса, отчего немножко поехал умом и в этом я его не виню. Сам наших детишек знаешь. Записал?

Батон с серьезным видом поставил точку и кивнул.

— Так вот, из-за своих злодеяний и благодаря вашему покорному слуге… — кот укоризненно посмотрел на меня поверх очков, поэтому пришлось спешно исправляться: — А также его любимому коту и их друзьям (Батон благосклонно кивнул и вновь зашкрябал по листу ручкой) данный индивид был повержен, обращен в мелкого грызуна и выслан в некое дальнее измерение, куда и Мерлин заглядывать боялся. Все верно?

Кот пробежался глазами по неписанному, почесал ручкой за правым ухом, и коротко кивнул.

— А теперь, внимание, логика, — сказал я, делая руками «магические» пассы. — В кого превратили этого типа? Правильно, в хомяка. То ест Г. Х. — это Гей Хомяк… Хомяк Гей… Хомяк Гей… ты найдись поско… тьфу ты… — я мотнул головой отгоняя приставучий мотив и подытожил: — В общем, все говорит о том, что этот Гей… лар решил взять реванш за свое унижение и каким-то макаром смог захватить мою Эль. Теперь другой вопрос: как нам до него добраться?

Батон закрыл папочку, аккуратно завязал тесемку и, спрятав её за спину, всем видом показал, что готов слушать мои даже самые бредовые предложения.

— А тут, дружище, все просто. Вспомни, где мы встречались с подручными нашего мистера Хомы помимо академии?

Кот серьезно задумался, подоткнув лапу себе под подбородок и постоянно дергая ушами, видимо от мощного шевеления извилин, затем резко вскинулся и даже каким-то образом прищелкнул своими пальцами.

— Полковник Степанов.

— В точку.

Мы дружно замерли, уставив взоры в светлую даль, где перед ними возник образ до колик в печёнках похожий на легендарного командарма первой конной. Батон даже вновь буденовку натянул и слезу зачем-то пустил, а из коридора донеслась мелодия, которая намекала на то что где-то «бьют тревожные ливни».

— Значит к тебе? — спросил кот, не отводя пламенный взор от светлой дали.

— Да, — подтвердил я, — ко мне. Пора вновь встретится с полковником. И кстати, — я скосил глаза на кота. — Скрипача ты притащил?

Батон отрицательно мотнул головой, а я лишь вздохнул, подумав: «Ну за что мне все это, а?».