Глава 7

Про хороший план, почти дружескую потасовку и бобра.

Проблема с массовкой решилась довольно-таки быстро, ибо неподалеку от замка располагалась небольшая деревенька, где прошивало примерно два десятка угрюмых бородатых мужиков, примерно столько же их мене угрюмых жён и некоторое количество почти весёлых ребятишек. Приняли нас, надо сказать, буквально с распростёртыми объятиями. Не, конечно, сперва хотели подвешать за ноги и наверняка сотворить, что-то выходящее за рамки приличия (пузики там пощекотать, или просто провести сеанс прилива крови к мозговым извилиинам, дабы лучше соображали), но узнав, что мы прибыли с поручением от самого Кащея тут же дружно взяли «под козырек», заявив, что готовы выполнить любой приказ, исходящий от «вашего высокогоблагородь». В принципе ребята оказались толковыми и быстро ухватили суть, заодно предложив решение проблемы с реквизитом. Оказалось, что с этой стороны крепости их деревня играла роль этакого фильтра для прибывающих рыцарей, богатырей и прочих искателей удачи, позарившихся на сказы о богатстве нашего костлявого друга. Собственно говоря, тут их проверяли на силушку богатырскую и с того, кто не прошел, брали некую мзду, после чего… ну, так как у нас тут добрая сказка, то скажем примерно так: «их отпускали на все четыре стороны». В результате, добра скопилось много — целый сарай. Хороший такой, добротный, метров тридцать длиной, а оружия там… от деревяной дубины, до здоровенного пятиметрового меча. Я даже ребят как-то зауважал, это какого же дылду они тут отбуцкали… В общем, обговорили всё еще раз, после чего сопроводили нас в избу, напоили, накормили, дети там с Батоном поиграли, причём, судя по всему, играли в игру: «мы лося ловили, затем делали шашлык». Кот, естественно, играл главную роль, но вот только «лось» у него получился довольно странный, горный такой, с навыками спецназа: сигал по крышам як белка, при этом отстреливаясь от «охотников» шишками, а затем, устроив засаду, взял всех своих преследователей в плен и, связав, гонял по поселку, подстегивая хворостиной. В результате, местная шантрапа его дюже зауважала и в дом, выделенный нам на постой, кот заявился с здоровенной крынкой сметаны и корзиной всяческой снеди. Я в это время уже готовился ко сну и, к радости Батона, от «лёгкого» перекуса отказался, ибо даже диназёбры должны знать какую-то меру в еде, однако котов это явно не касалось, так что пришлось до середины ночи слушать утробное урчание, порой переходящее в причмокивание, сквозь которое были слышны слова про «мою прелесть», а край глаза то и дело выхватывал из полумрака в меру упитанную тень, то и дело обвивающую стоящий на столе кувшин со сметаной.

Кстати, наверное, пришло время объяснить мою задумку. А она предельно проста: к Кощею заявляется некий знаменитый в дальних землях рыцарь, побеждает его, забирает казну и сваливает в туманную забугорную даль. Ну а дальше: я бедный вах-вах, несчастный, ограбленный старый человек, остался практически в одних лохмотьях, ну и далее по тексту с заглатыванием рук… Оставалось только надеяться, что задумка себя оправдает, ибо в случае удачи хозяин замка клятвенно обещал всю возможную помощь и вообще сотрудничество.

Короче, с утра меня нарядили по полному параду: доспехи, щит, меч, белый плащ с вышитым драконом, коника дали крытого попоной, ну и напоследок водрузили шлем типа «ведро с горизонтальной дыркой». Обзор как у мехвода в БМП: «нихрена толком не видно, но ехать куда-то надо». Народ также облачился в подобающие одежды: кольчуги там, щиты, пики, шлемы почему-то в виде глубоких тазиков с прорезями для глаз. Даже Батону нечто подобное подобрали, дав вместо меч небольшой кинжал. Кот, конечно, сразу приободрился, взобрался на голову моего коня точно Ильич на броневик, раздвинул тому уши и, вытащив «меч», встал в указующую стойку. В общем, гремя огнё… (а также звонко похрустывая) всеми сочленениями, и прочими частями амуниции, наша «армия» потихоньку двинулась в сторону замка.

Едем значится, солнышко светит во всю дурь, птички поют, я медленно нагреваюсь в свое духовке, медленно вытекая в сапоги и мечтая о березовом веничке, чтобы похлопать себя по потной спинке, а потом плеснуть водицы на горячее. Дорога ж меж тем идет аккурат по высокому берегу какого-то озера… лепота, жара и пастораль. И вот значится краем глаза вижу я сидящего почти у воды и плетущего сеть бородатого мужичка в обычной такой расписной рубахе, а взгляд у него прям такой в мою сторону… аж треск льда под копытами своего коня услышал, а мои мурашки в районе копчика начали проходить ускоренные курсы глубоководного погружения. Да даже восседающий позади меня Батон что-то почувствовал, потому как, привстав, постучал мне когтями по шлему и нервно попросил немного ускориться. Впрочем, я был не против и тут ведь что главное? Чтобы впереди неожиданно река со знакомым названием не нарисовалась, а так, «звиняй, княжие», но мне надо спешить — хорошо ещё замок недалече, так что добрались довольно быстро и без приключений. Да, надо сказать, что с этой стороны замок менее мрачен, местами даже подштукатурен, камешки на дороге травкой перемежаются, ворота пониже, да и колокольчик на дверях присутствовал. Хороший такой колокольчик, большой, высотой с меня, причем вместе с конем и веревка такая крепкая плетенная. Ну я, конечно, не удержался, подъехал, слез с коня и… позвонил… опосля еще раз позвонил… ну и контрольный (как звучит, как звучит… мощно, мелодично, нет, ещё немного и я не смогу остановить…). Бзынь, бзынь, по металлическому по шлему настойчиво постучало кованное копыто, заставив меня недоумённо обернуться и встретиться взглядом с сильно увеличившимися глазами моего коника, в коих на прямом древнерусском было написано: «Окстись балбес, уж все оглохли». Я естественно сразу осознал свою неправоту, стал сама серьёзность, но напоследок все же звякнул и, взобравшись обратно на коня, направил его прямо в медленно распахивающиеся врата замка, однако был остановлен решительно преградившим мне путь Батоном. Тот быстро взобрался на седло позади меня, встал на задние лапы, достал из своих невидимых запасов гармонь и, повернувшись к нашей «группе поддержки», скомандовал:

— Рота, песню запевай, мяу!

Как ни странно, его послушались. Переодетые в солдат бравые селяне (а селяне ли), шустро выстроились позади меня в две шеренги и, двинувшись следом (при этом чеканя шаг), дружно заголосили на чисто иноземном:

Unsere Rolle ist ehrenvoll und beneidenswert,

Ja, unsere Rolle,

Ja, unsere Rolle,

Ja, unsere Rolle.

Ohne die Wachen kann der König nicht.

Wenn wir gehen, zittert die Erde umher.

Wir sind immer neben dem König.

Oh, die Wachen stehen früh auf! [1]

Вот так мы и прибыли во второй раз в замок Кащея: я на коне в рыцарском облачении, позади меня наяривающий на гармони кот, ну и следующая за нами группа горланящих охламонов.

* * *

На этот раз встречающихся было куда больше, намного больше. Ну, во-первых, сам Кощей в своих устрашающих доспехах (причем наверняка спертых со съемочной площадки Питера Джексона), во-вторых, его собачки, на этот раз прикинувшиеся потомками Анубиса, ну и, в третьих, весь цветник, вся его прекрасная коллекция разместившаяся на тянувшихся вдоль стены балюстрадах отчего дворцовая площадь стала немного похожей на древнеримский Колизей, ну или вполне себе современный стадион. Народ на верху шумел, что-то жевал, пил напитки, увлечённо сосал сахарных петушков и изредка махал черными флажками с изображенным на них скалившимся серебряным черепком.

Я остановил коня прямо напротив опиравшегося на свою огромную булаву Кощея, неторопливо спустился вниз и дождавшись пока «слуги» уведут скакуна, сверкнул начальственным взглядом сквозь щель в шлеме в сторону вставшего рядом Батона. Тот понимающе кивнул, едва не потеряв свою каску-тазик, демонстративно прокашлялся, дунул в невесть откуда взятую хрипящую трубу (сильно напоминающую мятый пионерский горн), развернул длинный свиток, чей конец шлепнулся о брусчатку и раскатался прямо до ног хозяина замка, и неожиданно зычным голосом произнес:

— Мы герр Фигвенго…

— Какой такой хер? — раздалось с галерки. — Ой, не могу. Девоньки, смотрите он себя хером кличет.

— А может он думает, что у него ого-го, — поддержал прыскающий смехом голосок с другой стороны стены.

— Да ну, все они хвастают! У нас вон недалече деревня есть Яповка, так там все мужики кричат, что у них в аж в локоть размером!

— И многие верят⁉

— Верят, даже проверять ходят!

— И как⁉

— Да вроде не жаловались пока!

Хохот шаловливыми серебряными колокольчиками лился по двору, отражаясь от стен и наших доспехов, а я, наверное, впервые за этот день, не пожалел о наличии «металлического ведра» на своей голове, ибо пунцовость моей физиономии под слоем металла явно перешла в разряд «очень возмущенно-смущённый Синьор Помидор».

— Герр — это всего лишь уважительное обращение, типа нашего «господин»! — звонкий почти командный голос заставил смех резко утихнуть, а меня повернуть голову, ища в «щелевой прицел» его обладателя.

На мое удивление это была довольно симпатичная белокурая дева, неожиданно одетая в ажурный бронелифчик и довольно короткую кольчужную юбчонку и, вообще, вся своим внешним видом прям отражающая видение современных художников о юных фэнтези-воительницах.

Я благодарственно кивнул шлемом даме и указательным пальцем постучал по каске Батона, дабы он продолжал.

— Мы герр Фигвенго, — по новой завел кот, старательно имитируя иностранный говор. — И наши кнехты…

— Будьте здоровы, — мягким басом вежливо сказала сидевшая в переднем ряду дама в пышном платье.

— … и наши кнехты, — повторил Батон.

— И снова будьте здоровы, — бросила дама и тут же, раскрасневшись, скрылась за развернувшимся перед лицом веером, видимо почувствовав на себе мой всеуничтожающий взор и уже из-за него, добавила: — И все же, будьте здоровы.

— Блин, я в эту сову сейчас чем-нибудь кину? — шепотом буркнул я.

— В какую сову? — так же шепотом не понял кот.

— В очень мудрую, которая живет в домике. Там еще колокольчик с веревкой из ослиного хвоста, — пояснил я, пожирая злым взглядом довольно скалящуюся даму. — Читай дальше, не обращай внимания.

Батон поскреб когтями макушку своей металлической «тарелки», причем в его глазах ясно читалась мысль: «срочно нужны санитары, но где же их тут взять», поэтому он лишь тяжело вздохнул и, встряхнув свиток, продолжил:

— … вызывает на бой хозяин этот замка. Бой будет честен… я… я один на один. Ми одни и он один. А если ви нас боятся и трясти поджилки, то требуем отдать казна, а также сало, яйки, млеко, шнель, шнель. Отдавать будем?

Кащей отрицательно мотнул головой и, приподняв свою булаву, пару раз стукнул ей о землю, заставив ту загудеть.

— Яволь, мы все понимать и принимать бой!

Батон быстро свернул свиток, дунул пару раз в свою хрипящую трубу и, отсалютовав нам лапой, быстро ретировался в самый дальний угол площади, присоединившись к уже находящемуся там за быстро возведенным бруствером Скрипачу. Ну а мы сошлись в богатырской сече. Точнее сначала не мы, а доблестные наши войска: с моей стороны значит вышеуказанные кнехты (да здоров я, здоров), а со стороны хозяина замка его человекособачки. Блестя на солнце металлом оружия, гремя броней доспехов, ощерившись стенами щитов и частоколами пик, армии столкнулись друг с другом и… принялись лениво толкаться точно спящий народ в утреннем автобусе, при этом вся эта свалка постепенно переходила в какие-то то ли обнимашки, то ли танцы странной направленности. А тут еще Скрипач, мотнул своими кудрями, достал инструмент и давай наяривать знаменитую барную тему из «Полицейской академии». В результате всё это стало настолько походить на какой-то третьесортный балаган, что мне аж стыдно стало перед наблюдающими за сим непотребном действом дамами. Не, ну халтура ведь, откровенная халтура, а эти падения… блин, такое впечатление что уроки театрального искусства они брали у игроков одной многострадальной ногомячёвой команды… Нет, такой бой нам не нужен. Судя по всему, Кащей подумал о том же, потому как подхватил свою булаву и медленно двинулся в мою сторону. В ответ я вынул из ножен меч и шагнул навстречу. Весёлая мелодия сразу стихла, сменившись на мрачное тудум-тум. Ладно, начнем наше представление.

Удар, удар, еще удар и вот… Булава со грохотом впечатывается мне в нагрудник, а уже через секунду мой шлем проминается, касаясь макушки, еще миг и наплечник превращается в странно изогнутый блин. Вот прямо чую, что Моисеевич разошелся не на шутку, вошел во вкус, так сказать, и методично делает из меня консерву: «Трудовик в собственном соку, кусковой». Я, конечно, пытаюсь отмахиваться, но мой меч уже больше на гнутую щербатую зубочистку похож, эх мне бы тоже булаву да пошипастее… Баба-х… Я кошусь правым глазом и уже не удивляясь вижу буквально воткнувшееся в землю в паре метров от моей ноги нужное оружие (не, ну как это работает?). Шаг вправо, уклонение, и вот я уже ухватился за рукоять булавы, но не успел её поднять, как получил звонкий такой пинок в свою пятую точку, после чего покатился по земле, гремя точно консервная банка. И знаете, злость меня тут вдруг какая-то взяла нечеловеческая — драконья. Правдоподобность — правдоподобностью, но меру-то тоже знать надо! На ноги я вскочил с такой лёгкостью, словно мне за раз проклизмовали пару ведер пресловутого мелдония (такая легкость и гибкость в организме образовалась, прям ух) и, издав животный рык, вдарил так, что Кощей взвился в воздух точно теннисный мячик и с грохотом влепился в стену, после чего ничком рухнул вниз, заставив наблюдающих за этим красавиц издать дружный истерический визг. Я же, поигрывая булавой, двинулся к нему с неукротимым желанием «крушить, долбить и вдалбливать», но сделав несколько шагов, остановился, неожиданно осознав их кровожадность. Это был не я, точно не я и одновременно я, создавалось впечатление, что кто-то буквально на мгновение выдернул из меня всю жалость, сочувствие, а также совесть, честь и прочие подобия, оставив лишь холодную злобу. Вот ведь… Я мотнул головой, бросил взгляд на вмиг опустевшие от зрителей стены, встретился глазами с все еще стоявшей там и кусавшей губу белокурой воительницей, и повелительным жестом указал своим кнехтам на неподвижно лежащего Кащея.

В общем, покинули мы замок часа через два, увозя с собой сундуки с добром, а также млеко, яйко, колбаско… тьфу… и дернул же меня черт назначить Батона ответственным за экспроприацию, хотя если бы назначил Скрипача, не факт, что не пришлось бы тащить с собой телегу плитки, аль какого инструменту. Не конечно все вывозимые богатства были не больше, чем бутафорией, но караван выглядел внушительным где-то около двадцати наполненных под завязку повозок, которую окружала пьяная солдатня, голосящая веселые песни на иноверских языках. Причем судя по запаху притворством это не было, но тут я уже ничего поделать не мог и в первую очередь по той причине, что меня заклинило. Ну точнее не меня, а эти чертовы измятые в поединке доспехи, причем заклинило довольно качественно, мощно, да так, что я если и мог передвигаться, то мелкими шажками, а руки двигались строго в вертикальной плоскости и то едва ли до пояса. Хорошо еще, ребята помогли мне переместиться в тенёк, всунули в руку гнутый меч и, оставив в одиночестве, удалились. Так и пришлось торчать все два часа железным столбом (впрочем, я даже вздремнуть успел и ворон поганять), после чего меня с шутками и прибаутками водрузили на коня, и мы отправились восвояси. К моему счастью, эти «свояси» находились не так уж и далеко (буквально за парой поворотов у большого камня на берегу реки), ибо держаться в седле в моем состоянии было задачей не из легких. После чего «моё воинство» попрощалось с нами, уверив, что в случае чего придет на помощь его высокоблагородь, пожелало удачи и, всучив коту здоровенный консервный нож, удалилось. Батон сперва не совсем понял назначения переданной ему штуковины, а когда понял, то глаза его как-то нехорошо блеснули, а чувство моего самосохранения вскричало «полундра». Я, конечно, попытался сделать ноги, но получилось как-то не очень, однако метра два я со скрипом «пробежать» успел (даже пару улиток обогнал), прежде чем холодное изогнутое лезвие вошло мне под доспехи чуть пониже спины, а ехидный голос заверил что…

— Есть пробитие, мяу.

* * *

Мы прождали весь остаток дня, но из замка так никто и не появился так что удался наш план или нет оставалось только гадать. Впрочем, дело там щекотливое и небыстрое. Батон пару раз порывался сходить на разведку, но я его останавливал, напоминая, что Кощей сказал нам не возвращаться пока он сам не пришлет какую-либо весточку, да и как-то назад меня не особо тянуло. Хозяин вроде радушен и приветлив, но нет-нет, да мелькнет в его глазах такой стальной блеск, что душа в пятках инеем покрывается, а мои легендарные мурашки совершают массовый суицид. В результате решено было ночевать на берегу, а уж с утра определяться с дальнейшими действиями. Батон, естественно, не мог упустить такой возможности и, оставив нас заниматься биваком, смотался на вечернюю рыбалку. Я же, закончив с костром и неким подобием палатки, принялся за массаж «закостеневшего» лица, которое настолько приняло форму измятого шлема, что Пикассо мог бы писать с меня портрет не особо напрягаясь в изысках, а ребята с большой дороги при встречи называли не иначе как «братэлло» (Почему? А вы их рожи видели? То-то. Там такие физиономии, что при их виде ромашки вянут, причем на трусах).

Батон вернулся когда практически стемнело, притащив в котелке с десяток довольно жирных пескарей и до самого отбоя почивал нас историей о том какого большого карася он упустил. Причем с каждым повторением рыба становилась всё больше и к тому моменту как мы улеглись спать, размер упущенного улова сравнялся, как минимум, с небольшой такой акулой. Ну что тут скажешь, настоящий рыбак — матёрый, еще немного и зимой начнет лунки сверлить, причём на стадионе. Подумав об этом, я зевнул, завернулся в свою куртку и уснул. Снилось мне безбрежно синее небо, в котором я парил вместе с другими драконами, порой выписывая фигуры высшего пилотажа, а рядом постоянно летал небольшой огненный шарик.

— Нер, нер, проснитесь… нер.

Я приоткрыл один глаз и узрев прямо у своего лица лицо Скрипача, резко отпрянул с испуганным вскриком, едва не придавив лежащего рядом Батона. Тот даже не среагировал, а просто повернулся на другой бок, продолжив мусолить с причмокиванием кончик своего хвоста (судя по всему, доедал своего так и не пойманного карася).

— Лурин, ты что это? — спросил я с подозрением, на всякий случай перемещаясь по другую сторону костра (не, ну как-то не доверяю я этим гламурным бородачам, особлево если он хоббит, да еще и шотландский).

— Там, смотрите, — гном указал в сторону замка.

Я поднялся на ноги и, посмотрев в указанную сторону, удивленно присвистнул, ибо небо там потемнело, а низкие тучи то и дело полыхали ветвистыми молниями.

— Давно это?

— Да сразу после того, как прошел дамский караван.

— Какой караван? — заинтересовано скосил я глаз на гнома.

— Дамский, — повторил он и тут же пояснил. — Девы из замка ехали со своим скарбом.

— И много их было?

— Очень. Шли и шли, а еще возмущались постоянно. «И этом бедному дрыщу я позволила погладит свои прелестные коленки», «Почему я должна тратить свои лучшие годы на эту костлявую нищету», — неожиданно запричитал он на разные голоса, корча странные рожи и активно жестикулируя. — «Денег нет, но вы держитесь. Я ему кто простолюдинка чтоль?», «Бюджет на маникюр придется урезать, нет вы слышали, девоньки, слышали? Ноги моей здесь больше не будет, а еще жалобу царю-батюшке накатаю». 'Девки, а вы слы…

Он продолжал и продолжал сыпать услышанными фразами и я, почуяв, что это надолго, уселся по-турецки рядом с проснувшимся Батоном, который молча протянул мне ведерко с попкорном. Что ж небольшая театральная пауза, развлекаться то ведь когда-то надо, окультуриваться там, так что будем считать, что мы в театре. Вот только узнать бы, когда тут антракт и где буфет с бутербродами.

* * *

Ворота в замок были распахнуты настежь, а прямо посреди площади, где мы недавно буцкались с Кащеем стояла ОНА — гордая и прекрасная белокурая валькирия, держащая в руках опутанное цепью молний копье. Я её даже не сразу узнал, и лишь миниатюрная кольчужная юбка позволила мне опознать в этой грозной воительнице ту самую симпатичную зрительницу. Хозяин замка, кстати, так же присутствовал неподалеку и судя по помято-оплавленному виду его доспехов досталось ему прилично, однако отступать он явно был не намерен, потому как вскинул запылавший огнем длинный волнистый меч и, выкрикнув что-то нечленораздельное, пошел в атаку. Громыхнуло, звякнуло, обдало жаром огня, заставив нашу наблюдающую за действом троицу дружно и поспешно юркнуть за створку ворот.

— А Кащей-то ей поддаётся, мяу, — сказал Батон, двумя когтями точно ножницами отчикивая медленно тлеющий ус. — Ведь мог бы её зарумбить, а, мяу, специально промазал.

— Я то…

Бабах! Длинная ветвистая молния вылетела через ворота, тут же превратив кота в наэлектризованный пушистый шар, а Скрипача сделав похожим на отмытого в бане домового Нафаню. Впрочем, мои волосы тоже встали дыбом, но больше от вылетевшего вслед за молнией оплавленного металлического мяча, в которой я практически сразу опознал голову Кащея в лишенном рогов и прочих указательных наростов шлеме. Я осторожно потрогал её ногой и тут же отдернул ту назад, так как изнутри стального шара послышалось:

— Вай, дорогой, забрало открой.

Я нервно сглотнул, подобрал шлем и, поднатужившись, задрал забрало, обнаружив под ним довольно скалящееся лицо Кащея.

— А вы что живой? — растерянно спросил я.

— Конечно живой.

— Аааа всё остальное?

— Там, — скосила глаза в сторону ворот голова. — Где-то там валяется.

— А это….вот…

— Слушь, дорой, всё потом, потом. Ты её видэл? Какая жэнщина, молния, огон….

— Валькирия, — поддакнул я.

— Вот, верно говоришь — валькирия, — глаза головы мечтательно закатились. — Слюш, будь другом, кинь меня обратно.

— Уверены? Вы в таком состоянии…

— Эээ, обижаешь, да… метай.

Ну сказано — сделано. Я быстро выскочил из-за створки и, крутанувшись словно заправский метатель ядра, запустил голову прямо в деву, мечущую из глаз небольшие молнии, после чего кузнечиком сиганул обратно. Однако место приземления я своего необычного снаряда заметить успел. Знаете, я не то, чтобы не попал, скорее попал… даже почти в цель… в общем голова упала рядом с девой и, сделав пару кувырков оказалась прямо между её чудесных раздвинутых ног, коими она твердо стояла на этой грешной земле. А там юбочка, да короткая… Блин, вот ведь колобок-извратень. В общем, я сиганул с сторону и с воплем «Ложись братцы!», попытался как можно плотнее вжаться в дорожную пыль. Ребята меня правильно поняли и тут же последовали моему примеру. К счастью, на этот раз не громыхнуло, зато из ворот раздалось нечто возмущенно-визгливое, постепенно переходящее в инфразвук и сразу же вслед за этим влетел знакомый уже «мяч». Дождавшись конца звуковой атаки, я вытащил из ушей скороспешно забитые туда пучки пожухлой травы и, пригибаясь точно под обстрелом, кинулся к голове.

На этот раз вид у Кащея был какой-то задумчиво-мечтательный, мне даже пришлось встряхнуть шлем, а затем постучать по макушке, прежде чем он соизволил сфокусировать на мне свой взгляд, да и то пару секунд смотрел куда-то вбок.

— Хороший бобер. Ваш? — наконец изрек он.

— Какой бобер?

Я непонимающе посмотрел на Батона, который после валяния в дорожной пыли походил на бутылочный ершик серого цвета, тот в свою очередь на Скрипача, а тот, оглядевшись, указал на невесть откуда взявшегося позади нас здоровенного бобра, шустро обрабатывающего своими мощными зубами сучковатую ветку.

— Не наш, — сказал я.

— Не наш, — подтвердил Батон, зачем-то перекрестившись.

— Не наш, — почти-что пропел Скрипач, теперь уже окончательно похожий на Нафаню.

— Не их я, — пискнул бобер.

— Жаль, — голова вздохнула. — Хороший такой, пушистый. Слушь, учитель, кидай меня обратно, только чуть правее, ближе к телу.

— А может нам как-нибудь помочь?

— Нэт, генацвале, я сам, — отмел мое предложение Кощей и, мечтательно закатив глаза, добавил: — Какая жэнщина, вах, чудо, пэрсик, богиня. Знаешь, дорогой, всэ ушли, всэ как ты и сказал, ушли и всё увезли, даже цветы с клумб выкопали — не жалко. А она не ушла, сказала, что будет со мной. Я нэ поверил, выгнать хотэл и вот… Жэнюсь, восстановлюсь и сразу жэнюсь, клянусь своей иглой. Ничего для такой жэнщин не жалко. Кидай меня, дорогой, кидай.

— Подождите, а как же топь вы же обещали.

— Ах да…

Голова что-то быстро пробормотала на непонятном мне языке, дернула бровью и рядом со мной развернулось матовое окно портала.

— Вот, генацвале, бросай меня и иди, там уже ждут.

Я посмотрел на Кащея, затем на своих спутников. Скрипач понимающе кивнул и, подхватив Батона «за две точки», ловким броском отправил его в портал, подождал пару, секунд к чему-то прислушиваясь, и прыгнул туда сам.

— Что ж, удачи вам Епиох Моисеевич, — сказал я размахиваясь. — Если что зовите на свадьбу.

* * *

Портал с шумом закрылся, оставив меня прямо посреди какой-то накрытой туманом поляны. Видно было чуть больше чем ни шиша, хотя в этой белесой мгле все же угадывались очертания каких-то деревьев и даже несколько размытые фигуры моих спутников почему-то смотревших вверх. Я автоматически задрал голову и нервно дернул глазом ибо в туманных просветах было видно небо словно состоящее из отдельных кусков каждый из которых мог похвастаться своеобразной инсталляцией: где-то это был торчащий прям из покрытой черными трещинами синевы вагон поезда, где-то кусок высотного дома, озеро, часть парковки, скелет какого-то гигантского существа, огромное окно… Блин, окно, что-то знакомое, я принялся всматриваться в этот кусок мира, но тут тихий голос из-за спины заставил меня нервно дернуть щекой.

— Куда путь держишь, сталкер?

Не, ну твою же кису!

[1] Внимание, перевод «песни охраны» выполнен яндекс-переводчиком и не является литературно-правильным. Так же Минздрав, автор и прочий народ не рекомендуется исполнять его пред знакомыми немцами во избежание культурно-лингвистического шока с их стороны.