Утро красило совсем не нежным светом стены древнего Кремля. Кровь, фрагменты тел, попросту мертвые волшебники, поверженный король, по поводу которого еще думали. Лучше отправить его сразу в лаборатории для изучения или спрятать в недрах МВДО, присвоив гриф совершенно секретно. Хотя, если подумать, все не так уж плохо. Стены Кремля остались целы. Правда, собору и площади повезло меньше. Повсюду уже суетились маги, наводя Мороки и Отводы глаз. Думаю, сегодня будет один из редких случаев, когда Красная площадь окажется закрытой.
Меня удивляла скорость, с которой маги все взяли под свой контроль. А еще точнее, быстрота избрания исполняющего обязанности воеводы, коим стал Марков. Желал ли он такой карьеры? Может и да. Но явно не в нынешнем положении МВДО. Ну ничего, уж если Марков не справится, то, спрашивается, тогда кто?
Еще, как выяснилось, президент немощных остался в живых. Он находился в этот момент в резиденции. Поэтому россияне явно упустили шанс сменить правителя единственным реальным способом. Ну ничего, может, их дети доживут до других времен.
Я смотрел на рассветное солнце и бережно прощупывал силу внутри. Нет, меньше ее не стало, несмотря на завершенный обет. Может, и действительно Мишка был прав?
– Тут есть только одно логическое объяснение, – вспомнил я слова друга. – Обет взял на себя Максим Кузнецов. Вроде бы с него и должен быть спрос. Но когда подошло время рассчитаться по долгам, оказалось, что такого мага больше не существует. Есть Максим Чернышов, если тебе так больше нравится.
– Но ведь это своеобразный договор, – нахмурился я. – Если я его нарушил, или, скорее, попытался обойти.
– То сила все равно возьмет свое. Не с тебя, так с кого-то другого, – согласился Мишка. – Какой-нибудь маг, который совершал обет с аналогичной целью убийства, или попросту волшебник, похожий на тебя, истощится. Тебя это беспокоит?
– Честно? – я задумался на секунду, не больше. – Нет. Просто мне нужны ответы. Что до чужих магов и их энергии, плевать. Мне же сила скоро понадобится.
Мишка неодобрительно поглядел на меня, но ума ничего не говорить по этому поводу ему хватило. А там и Горленко подоспел, как-то смущенно глядя перед собой.
– Максим, я понимаю, может, тебе это не понравится, но предвестница попросила меня передать кое-что, если все сложится благополучно.
Он протянул небольшой картонный прямоугольник, на лицевой части которого было написано лишь два имени: Светлана и Максим. Забавно. Элеонора даже после смерти продолжала плести интриги. Но пригласить мага на собственную свадьбу – интересный ход. Таким образом предвестница напоминала о моем обещании.
С другой стороны, слово давал Максим. Которого, как мы уже выяснили, больше не существовало. Исполнения обещания лишь шанс на более-менее приличное будущее Терлецкой, которого она заслуживала.
– Сегодня, – удовлетворенно повернул я приглашение. – А я-то думаю, куда делась Света.
– Элеонора просила меня проследить, чтобы все было… подобающе.
– Имеется в виду без всяких теневиков и смертоубийств? – ухмыльнулся я. – Будем стараться. Я скоро, Федор Павлович, мне еще надо кое с кем поговорить.
Солнце уже окончательно встало над городом, с изумлением рассматривая разрушения, причиненные горсткой букашек. Несмотря на отсутствие облачности, легкий ветер уже прогнал то, чем я пытался защититься от тени Уварова, сегодня будет холодно. Я не предугадывал погоду, просто знал это. Как знал, где находится Катя. Стоило всего лишь настроиться на нее.
Зыбунина занималась ранеными ведьмами, которых было больше, чем я думал. Без преувеличения, ковены понесли самые внушительные потери, оказавшись на передовой для отвлечения внимания.
– У нас много убитых, – сказала Катя, заметив меня. В ее словах звучала обида, но я понимал, что это скорее защитная реакция. Для молодой главы ковена нынешняя ситуация была немаловажным испытанием. Сейчас слишком многие взгляды направлены на нее. Нельзя оступаться.
– Семьдесят шесть человек, – кивнул я, пытаясь нащупать внутри нечто вроде сожаления. – Еще четверо умрут в ближайший час.
Катя посмотрела на меня очень внимательно, словно изучая загадочное экзотическое насекомое.
– Кто ты теперь?
– Это сложный вопрос, – честно ответил я.
– И какие у тебя планы?
– Постараюсь сделать так, чтобы ни одно существо из другого мира больше не очутилось здесь. Но сначала следует закончить еще кое-что.
– Да, я слышала, – ухмыльнулась Катя. – Вроде как решил сменить фамилию.
Она помолчала немного и добавила.
– Это все. Думаю, мы больше не увидимся.
– Мне всегда нравилась твоя сообразительность.
Глава самого мощного ковена, состоявшего из более мелких объединений, и ведьма, на судьбе которой было написано стать великой, обняла меня.
– Жаль, что все так произошло, – тихо добавила она.
Ее слова можно было растолковать по-разному. Может, Зыбунина сожалела о нас. Или о том, в кого я превратился. Или над ней довлели все те ведьмы, которыми пришлось пожертвовать для достижения цели. Вариантов была масса. Но я не стал спрашивать или уточнять, боясь нарушить такой хрупкий и дорогой для нас момент. Поэтому сказал лишь одно слово.
– Спасибо.
– И тебе спасибо. Надеюсь, где бы ты ни был, ты станешь счастливым.
Я улыбнулся, не став отвечать, что такую роскошь вряд ли смогу себе позволить. Но на всякий случай кивнул.
– Прощай, Катя.
– Прощай, Максим.
Долгие проводы, лишние слезы. Да и, честно сказать, говорить больше было нечего. Никакой горечи от прощания я не ощущал. Скорее облегчение. Перемещение вышло быстрым и безболезненным, несмотря на то, что конечную точку я видел издали и лишь примерно. Элеонора отличалась особым чувством юмора, поэтому решила провести церемонию практически на руинах поместья.
Вместе с тем, я с удивлением отметил, что сгоревших остовов больше нет. Кто-то успел разобрать останки дома и выровнять площадку. Внутреннее чутье мне подсказывало, что вскоре здесь будет новое поместье. К тому же, насколько я помнил, в тайнике Терлецких осталось парочка Камней Упокоения. Для новой жизни хватит. Надо посоветовать Свете сменить герб в виде палочки и жезла на феникса. Вон у них какая тяга к возрождению из пепла. Во всех смыслах.
Чуть поодаль от сожженного дома, на самой окраине леса, где раньше находился «зверинец», расположился небольшой палаточный городок. Напоминало это сборище умалишенных туристов, которые страсть как любят разбить лагерь возле пепелища.
– Господин Кузнецов, мы вас ждем, – бросился ко мне тот самый гофмейстер, которого Терлецкая не отослала от себя даже будучи в «изгнании».
Также я с удовольствием увидел прочих слуг, от которых было решено отказаться, чтобы не подвергать ни семью, ни их самих опасности. Как все изменилось, стоило Уварову умереть. Я не удивлюсь, если завтра Терлецкие вернут себе все, что у них не так давно отобрали. Все-таки Элеонора умела строить планы на будущее.
Меня быстро облачили в свадебный темно-синий костюм. Еще одна интересная особенность. За все это время никого отдаленно похожего на портного я не видел. И мерки никто снимать не приходил. Однако вот пожалуйста, костюм сидел как влитой. Теперь самое главное, в ответственный момент не стать вдруг теневиком.
Внутри одной из палаток оказался самый настоящий зал. Другой бы удивился такой искусной пространственной магии, я лишь оценил вложения магической энергии. Разноцветные шелковые ковры ласково играли с светом многочисленных хрустальных люстр. Столы на тонких, но в то же время крепких ножках ломились от изобилия еды. А дворяне и высокие чиновники из различных министерств свидетельствовали о том, что не всем пришлось по вкусу правление Уварова.
Не все высокородные прибыли на церемонию. Я лишь единожды окинул зал глазами и понял, что нет Смолиных, Замановых, Аганиных, Шиловских и Александровых. Ну ничего, они еще точно пожалеют, что не смогли вовремя признать ошибки. Грядет очередной передел бизнеса тринадцати семей. Хороший шанс тому же Куракину вернуть потерянное величие собственного дома. Саша, кстати, подошел одним из первых. Был он немного навеселе, оттого, скорее всего, так смел.
– Видел твое это, превращение, – сказал он, очертив пальцами непонятную фигуру вокруг меня. Видимо, она должна была символизировать теневика. – Впечатляет. Получается, ты теперь будешь у нас новый Охранитель.
– Не получается, – ответил я. – Великие семьи нужно охранять от них самих. А этим мне заниматься не хочется.
– Чем тогда займешься? – не сдавался Куракин, подхватив с левитирующего мимо подноса бокал с шампанским.
– Самый популярный вопрос дня, – усмехнулся я. – Планов много, но сегодня вот точно обойдусь без великих свершений и убийств. Пообещал. Сам ты что думаешь?
– Не знаю, – честно признался Саша. – Уваров мертв, вроде как все цели выполнены.
– Слышал, твой отец хотел вывести новую морозоустойчивую породу грифонов. По мне, неплохая такая цель.
– Может быть, – задумчиво ответил Куракин.
Он еще немного постоял, но все же протянул руку, которую я без размышления пожал.
Я оглянулся, ощутив знакомую силу, и махнул друзьям у дальнего стола. Света проявила невиданное чувство такта, если уж пригласила даже Рамика. К слову, последний держался прилично, заняв свой рот более достойными делами, чем беседой – едой.
– Дамы и господа, попрошу минуточку внимания… – громовым голосом объявил гофмейстер.
Дворяне выстроились вдоль ковровой дорожки, а я направился к арке из цветов, куда и указывал мне распорядитель. И смотрел, как со стороны выхода появились Горленко со Светой. Могучий Федор Павлович смущенно улыбался, при этом горделиво посматривая на Терлецкую. Будто она была его собственной дочерью. Все это время его собственные дети стояли в стороне. Что до Терлецкой, то она оказалась так красива, как никогда прежде.
Мое сердце не забилось чаще, а зобу не сперло дыхание. Я констатировал этот факт, как медик время смерти. Из всех человеческих особей Терлецкая действительно выделялась хорошей статью и пропорциональными чертами лица. Наверное, процесс моей трансформации шел быстрее, чем я ожидал.
– Замечательно выглядишь, – улыбнулся я, подумав, что это именно то, что хочет слышать Терлецкая. И угадал.
– Спасибо, – раскраснелась она.
Все-таки в браке по расчету ключевое слово брак. И в том случае, когда все обозначено и решено, девочки хотят выглядеть красиво и чтобы все было, как в сказке. Даже если вместо принца напротив них чудовище. Совсем не зачарованное. В принципе, я тоже был монстром. Только искусно маскировался.
– Добрый день, дорогие гости, – появился из ниоткуда Марков.
Кто-то из дворян изумленно заохал, другие заулыбались. Многие уже знали о назначении протектора временным воеводой. Хотя последнее повышение и не требовалось. Каждый протектор имел право зарегистрировать брак. Я лишь отметил, что защиту на аппарацию еще не поставили. Надо будет сказать Свете.
– Мы собрались здесь, чтобы в это непростое время…
– Сергей Павлович, можно по существу? – негромко попросил я.
– Совсем? – удивился Марков, но получив утвердительный кивок, продолжил. – Кузнецов Максим Олегович, готов ли ты взять в законные жены Терлецкую Светлану Игоревну? И как заключающий брак с более древним и благородным родом взять фамилию жены или взять двойную?
– Согласен.
Сказал, а сам про себя произнес: «Кузнецов Максим». И понял, что эти слова действительно не имеют ко мне никакого отношения.
– Терлецкая Светлана Игоревна, готова ли ты взять в законные жены Кузнецова Максима Олеговича?
– Согласна, – тихо пропищала Светка.
– По древней традиции благородных семей, после заключения брака, все имущество, предприятия и последнее слово переходят к представителю мужского рода. Заверьте это решение согласием.
– Согласна, – ответила Терлецкая.
– Не согласен, – сказал я, вызвав очередной шквал изумления. – Пора прекратить эти устаревшие патриархальные правила. После заключения брака последнее слово в решение всех дел семьи останется за Терлецкой Светланой.
– Что ж, пусть будет так, – чуть с сомнением произнес Марков. – Тогда, раз других противоречий больше нет, объявляю вас мужем и женой. Можете скрепить ваш союз поцелуем.
Губы Терлецкой оказались горячими, словно у больной лихорадкой. Да и сама она дрожала, как осиновый лист. А мне было даже немного смешно. Думаю, сейчас мне, наверное, завидовали все присутствующие. Я же не чувствовал почти ничего. Кроме разве что каких-то животных позывов.
– Что это было? – тихо, но требовательно спросила Терлецкая, когда клятвы были даны, бумаги подписаны, а мы закружились в первом свадебном танце Не думал, кстати, что уроки этикета в итоге пригодятся.
– Решил обезопасить жену после своего исчезновения. Первое время тебя никто не будет трогать. Слишком опасен муж. Потом придумаешь что-нибудь, про длительную экспедицию или чего еще. После можно заявить о пропаже без вести. Тем временем, приведешь дела в подарок. Судя по всему, тетя оставила немного денег.
– Элеонора, – поправила Терлецкая. – Она просила называть ее так. Зачем тебе уходить? Ведь все вроде наладилось. Наш общий враг повержен. Поместье скоро будет построено. Оно станет нашим домом.
– Дом там, где ты можешь быть самим собой, – ответил я ей задумчиво. – Так сказал один умный человек.
– Неужели ты ничего не чувствуешь ко мне? – в глазах Терлецкой появились слезы.
– Чувствую. И знаешь что? – я помолчал, думая, говорить ли ей правду. И в итоге решился. – Голод. Звериный, всеобъемлющий, который нельзя утолить. И со временем он будет только расти. И когда-нибудь я не смогу его контролировать. Хочешь быть рядом, когда это случится?
С ресниц Светы упали крупные слезы.
– Не волнуйся, я уйду раньше, чем это произойдет. Это необходимо, чтобы ваш мир продолжил существовать.
– Наш? – переспросила Света, удивленно глядя на меня.
– Ваш, – повторил я. – Давай не будем портить этот день. Постарайся не думать о плохом.
Не сразу, но постепенно у Терлецкой это получилось. Немалую роль в столь хитром деле сыграл Федор Павлович, развлекающий мою новую жену грубыми и вместе с тем действенными шутками. Я же смотрел на гостей и снующих официантов и не мог отделаться от чувства ненужности. Я был лишним здесь. Стоило смежить веки, перед глазами вставала бескрайняя снежная пелена, холодные просторы могучего и сурового края, изредка упирающиеся в остатки крепостей-городов.
Больше того, мое сознание почти отключилось, потому что примитивные команды не требовали всего внимания. Потому что чем больше я бодрствовал, тем сильнее хотел есть.
Я вернулся в себя к утру следующего дня. Ощущение было, словно кто-то просматривал мою жизнь в ускоренном темпе и на самом интересном месте остановил бегунок. Только этим кем-то был я.
Рядом лежала Света, положив руку мне на грудь. В месте соприкосновения ее конечности с моей кожей последняя потемнела и стала покрываться мелкой чешуей. Будто защищаясь от возможной опасности. Процесс трансформации происходил с невиданной быстротой. У меня оставалось не так уж много времени.
Выскользнув из объятий обнаженной женщины, я вышел из комнату внутри палатки наружу. Даже не подумав накинуть что-нибудь на себя. Там, куда я отправлялся, одежда была такой же ненужной составляющей, как и чувство стыда. Утренняя роса холодила ступни, а солнце било в глаза. Этот мир был приятным, гостеприимным, но теперь чужим.
Оказалось, что благородные маги весьма неблагородно напиваются. Повсюду царила такая разруха, будто здесь квартировались как минимум эскадрон гусар. Разбросанные пустые бутылки, фужеры, почему-то наполовину обглоданный поросенок. Один из дворян с редкой фамилией Среденельников (зачем в голове столько ненужной информации?), в состоянии близком к алкогольной коме, парил над землей, окружив себя пламенем. Делал он это все машинально, чтобы не замерзнуть.
Здесь оказались и мои друзья. Заботливо укрытые кем-то пледом, троица прижалась друг к другу, облокотилась на сваленные ящики и шумно сопела. Судя по прическе Рамика, сюда их завела не любовь к природе, а внушительная доза водки. И это при том, что сила обычно справляется со всем, что вредит организму.
В этот самый момент, точно почувствовав на себе взгляд, Байков открыл глаза. Он встревоженно оглядел меня, даже захотел подняться, но я жестом остановил его. Снял кольцо и легонько кивнул Димону. И тот кивнул в ответ.
Как известно, ключом к тайному проходу в другой мир может быть любой предмет. Думаю, утром Байков отдаст кольцо Терлецкой и постарается все объяснить.
Пронизывающие ветра иномирья захлестнули, точно только и ждали моего прибытия. Сдерживаться больше не требовалось, поэтому я принял форму теневика. Ну почти, чувствуя, что из хребта вырастают длинные шипы, а хвост стал похож на раздвоенный змеиный язык. Я медленно втянул носом воздух и почувствовал присутствие своих сородичей. Вдалеке, на востоке. И неторопливо перебирая лапами, с удовольствием ощущая каждую мышцу в теле, направился к ним. Я наконец-то был дома.