Ночной осенний ветер пробирал до костей, но у меня не было желания спрятаться от него в какой-нибудь теплой комнате. Это последняя ночь для меня. И пойди сейчас снег с дождем, ничего бы не смогло испортить настроения. Забавное дело. Я даже не волновался.
– Говорят, немощные подростки проводят так многие вечера, – заметила Светка, поежившись.
– Мерзнут ночью? – спросил Куракин.
Он сильно изменился за то время, пока мы не виделись. Я бы хотел сказать повзрослел, но Саша именно постарел: осунулся, похудел, хотя и без того толстым никогда не был, перестал бриться. Оттого и стал семнадцатилетний парень походить на тридцатилетнего мужичка, побитого жизнью. Хотя последняя его как раз перестала баловать.
Так или иначе, я взял высокородного с собой. Каждая пара магических рук нам пригодится. К тому же Куракин привел с собой пятнадцать верных его семье людей. Бог знает, как ему удалось их сохранить. Однако я был даже отчасти рад, что Саша среди нас. Приятно видеть, как умирает убийца твоего отца. Уж я-то могу его понять.
– Сидят во дворах, пьют всякую дрянь из пластиковых бутылок, веселятся, – ответила Света. – Правда, не знаю на счет осени. Но летом точно.
Я хмыкнул. На веселое собрание наша небольшая компашка точно походила. Тинеев мрачнее тучи. И даже во тьме я чувствую, как его колотит крупная дрожь, которую, впрочем, можно списать на холод. Тройка бывших учителей: Якут, Козлович и Яков Петрович, стояли поодаль, негромко переговариваясь. Словно не было всех этих лет и странных событий, из-за которых они собрались здесь. Друзья опять вместе. И от этой мысли мне стало очень горько. Потому что несмотря на людей вокруг, я все же был один.
Остальное воинство, если его можно было так назвать, собралось в окрестных дворах. Большую часть составляли наемники, ведь недаром с нами был Тинеев. Хотя осталось немного магов с дружины высокородного. Которые выжили в той мясорубке с королем.
Отсюда до нужного нам места буквально пару шагов. Правда, почти все дворы закрытые, на камерах, с «охраной». Пришлось немало похлопотать, чтобы пробраться сюда. Сейчас все мы ждали своеобразной отмашки, когда начнется всеобщее веселье. А говоря попросту, все мы столкнемся со смертью.
– Тебе не надо было идти, – сказал я Свете. – Тетя волновалась за тебя.
– Нет, она волновалась за наш род, – усмехнулась Терлецкая. – Это немного разные вещи, не находишь? Да и не могу я сидеть там, когда здесь все решается. Мы же практически Кремль сегодня захватим. Пусть и ненадолго. Получается, у нас Макс Лжедмитрий. Или Лжемаксим, как лучше?
Я находил одно оправдание речевому недержанию Светки. Ей было очень страшно. Оттого она и молотила языком, как кандидат в депутаты перед выборами. Неожиданно ей ответил Тинеев, который потянулся в карман и достал сигареты. Надо же, не знал, что он курит. Или высокородный тоже чересчур волнуется?
– Вообще, все, кто с Уваровыми как раз поляки, а мы скорее народное ополчение. Сами выбирайте, кто тут Минин, кто Пожарский. Будешь? – высокородный прикурил сигарету и протянул мне пачку.
– Нет, недавно мне уже предлагали, – улыбнулся я.
Вообще, не проходило ощущение какого-то странного дежавю. Точно все это уже было, только не со мной. Вот сейчас кто-то должен появиться, и все мы замолчим.
В подворотне действительно послышались торопливые шаги. Только чутье меня подвело. Появился не один человек, а пара. Невысокий крепенький протектор, которого, собственно, я и ждал, и долговязый маг с взволнованным лицом.
– Рамик, – улыбнулся я.
– Макс, – бросился мне навстречу друг.
Забавно, что в тебе может быть много силы, но если Шафидуллин захочет оторвать тебя от земли, он это сделает. Еще бы немного и я бы подумал, что Рамик хочет произвести какой-нибудь борцовский прием. От друг наконец-то поставил меня на ноги.
– Ты здесь как? – искренне удивился я.
– Твой товарищ очень честный и благородный человек. И вместе с этим не сказать, чтобы умный, – констатировал Марков и так давно известную истину. – Как только он получил приказ от непосредственного начальства, то тут же отправил несколько рапортов протекторам. Думал, что это кто-то перегнул на местах.
– Ага, царь хороший, бояре плохие. И что в итоге? – спросил я.
– За Шафидуллиным пришли. Ему только очень повезло, что сделали это мои люди. Вообще, этим приказом Уваров выстрелил себе в ногу. Больше трети сотрудников МВДО ушли в самоволку. Немногие захотели нападать на Кремль. Ему бы сделать все тайно, не говоря до последнего о цели сбора, чтобы у остальных не было вариантов.
– И получить в своих рядах ненадежных бойцов. Которые чуть что побегут и уронят мораль остальных? Нет, он в чем-то прав. Приказ дан, его надо выполнить, кто не с нами, тот против нас. Отступников потом найдут. А кто бежал? Поборники и мелкие чины. Они погоду не сделают, немощных не предупредят, – рассуждал я. – Ведь так?
– Так. И боюсь, к этому моменту все уже закончено. Маги рассыпались по периметру и ждут прибытия предстоятеля.
– Значит, нам пора выдвигаться. Что наши друзья?
– Во внешнем круге, аккурат перед стеной. Магов с МВДО поставили во внутреннем.
– А где Горленко находится территориально? – задал последний вопрос я.
– У Мавзолея, – ответил протектор. – Рядом с ним Матвеев.
Я улыбнулся. Вообще идея с тем, чтобы заключить сильнейшего из восставших личей, которого так никто и не смог убить, в магическую саркофаг, обездвиживающий умертвие, не была чем-то из ряда вон. Но вот история, когда в эту тюрьму пускали немощных со всего мира, чтобы поглядеть на лича, пусть припудренного и накрашенного, казалось мне весьма забавной. Еще более иронично, что на просмотр собирались длинные очереди.
Не скажу, что располагался Горленко идеально. Я смотрел по карте, было бы лучше, будь он ближе к Александровском саду. Там спрятаться есть где. Зато повезло, что Матвеев рядом. Убедить старика оказалось гораздо проще, чем мне думалось. К примеру, зять, замешанный в заговоре. Или многочисленные беспроцентные займы Уварову, которые тот тратил на поиск черных кристаллов и содержание уймы людей. Понятно, что спросить, когда Охранитель собирается отдавать долг фактически означало поставить подпись в приказе на собственное уничтожение. Никто не забыл, что стало с поместьем Терлецких. Да и с ними самими.
В высшие идеалы, стремление к справедливости и всякую подобную белиберду я не верил. Мне, собственно, хватало имеющихся мотивов Матвеева не любить Уварова. Еще обнадеживало, что старик обычно участвовал в сомнительных операциях только тогда, когда был обречен на успех. Оставалось надеяться, что и в этот раз чутье его не подведет.
Московское темное небо, которое никогда не было по-настоящему черным из-за мощной иллюминации, осветилось взрывом фейерверка. Наверное, сейчас немощные недовольно выглядывают в окна, ругая чужое день рождение или свадьбу, даже не подозревая, что произошло у них не так давно под самым носом. В центре страны.
Кремль уже много веков был укрыт разными защитными заклинаниями, печатями, рунами, заклятиями, да бог знает чем еще. Карта с их обозначениями хранилась у самого предстоятеля. Он же раз в десять лет вносил различные корректировки (вдруг наши стратегические партнеры вдруг придумают новое заклинание), либо оставлял все по-прежнему. Но на протяжении всего времени никому и в голову не могло прийти, что эти знания, хранящиеся у магов, могут быть использованы против немощных. Пока не пришел наш уважаемый и любимый Уваров.
Пока же горожане (хотя, возможно, и гости города) ругали на чем свет стоит вторжение в свой ночной сон, мы, один за другим, переместились на самую известную в России площадь. Направлял нас тот фейерверк, который дал знак не только бунтовщикам с этой стороны стены.
Рамиль положил руку на плечо и впервые за долгое время стало по-настоящему спокойно. Все остальные дергались, волновались, мы же с другом чуть заметно улыбались, как два дебила, увидевших сельскую ярмарку.
Я был здесь впервые, поэтому удивился открывшемуся простору. Обычно по телевизору Красную площадь всегда показывали при большом скоплении людей. Сейчас же тут было пустынно. В том смысле, что ни одного немощного не наблюдалось. И я даже почувствовал на вкус заклинание Отторжения, словно оно было горьким дымом от костра. Свежее, только недавно созданное.
Еще я заметил мертвых молодых солдат из кремлевского полка. Благо, убили их быстро, без всяких мучений. Держу пари, ребята даже не поняли, что произошло. Просто из ниоткуда вдруг появились какие-то люди и сделали нечто странное. Рядом с ними лежал внушительных размеров немощный в темном костюме. Этот успел дотянуться до кобуры, прежде, чем его убили.
Я сплюнул себе под ноги, пытаясь отделаться от гадкого ощущения брезгливости. Это не было боем. Разве можно сравнивать опытного мага с немощным? Любого выпускника школы с крутым спецназовцем с многолетним опытом подготовки. Сила всегда защитит, если это в ее власти. Сила всегда поможет. Следить за подобным противостоянием почти то же самое, как с одобрением смотреть на бой здоровенного дядьки с худым испуганным ребенком. С подробной картой магической защиты, у немощных попросту не было даже минимальных шансов.
И вот теперь эти славные ребята выстроились охранять периметр. Я понимал, что всю грязную работу, скорее всего, выполнили силы МВДО. Высокородные бы точно начали сомневаться, а позволить себе подобное при атаке Кремля воевода не мог. Ведь явно он руководил штурмом. Точнее уж зачисткой.
Я оглядел нестройные шеренги магов великих семей, вставших у нас на пути, и махнул рукой, направившись в направлении Мавзолея. Со стороны подобное смотрелось явным самоубийством. Или маршем умалишенных, которые решили посмотреть после ГУМа на Ленина. Чтобы хоть как-то прийти в себя после цен.
Нас было чуть больше сотни, тогда как впереди расположились все силы высокородных. Дай кто из них знак, сюда прибудут остальные. Плюс, МВДО, представители которого находились на стенах. Вот только дело в том, что никто не собирался звать на помощь.
Люди Матвеева располагались по правую сторону, Горленковские по центру, слева вроде Смолинские, так сразу в темноте не разберешь. Последние встрепенулись раньше всех, обнажив посохи и сверкнув кастами заклинаний. Однако они не торопились вступить в бой, разумно рассудив, что лучше дать возможность проявить себя тем, к кому противник ближе. Это означало лишь одно, все идет по плану.
Метров за тридцать до нас оживились уже Матвеевские и Горленковские. Маги вскинули руки, приготовились творить заклинания, ведьмы собрались плести смертельные проклятия, артефакторы вытащили разнообразные веселые вещички. Все ждали приказа. И наконец Федор Павлович махнул рукой.
Вот тут-то и произошло самое интересное. Силовики МВДО на стене, наблюдавшие за всем со стороны равнодушного зрителя, вдруг стали умирать. Причем массово и практически одновременно. Те самые маги высокородных, приготовившись дать отпор, внезапно оказались за спинами своих союзников. Короткие удары ножей и сполохи почти скастованных внизу, на брусчатке, заклинаний, говорили красноречивее молчащего Горленко. Новых защитников постигла судьба предыдущих.
Во мне не мелькнуло ни тени сочувствия. И дело даже не в том, что я стал законченной сволочью. Да, пусть эти ребята были лишь винтиками в огромной махине Уварова, но прислужникам престуной власти нет прощения. Потому что тысячами крохотных людей, которые подчиняются и не задают вопросов, и совершаются самые большие подлости.
– Борис Павлович! – крикнул я Смолину, теперь точно разглядев, что это он. – Мой вам совет, отправляйтесь домой. Здесь вам явно не понравится.
Его люди стояли вполоборота к нам, все еще не зная, что же им делать. Приказа от высокородного не поступало. Оно и понятно, тот явно был в замешательстве. Три великие семьи на его глазах пошли против МВДО. Кто знает, вдруг по всей стране такое началось?
– Рад тебя видеть в здравии, – подал мне руку Федор Павлович. – Теперь придется пробиваться с боем. За стенами аппарация не работает. А МВДО все-таки серьезная структура. Просто так…
– Пробиваться никуда не придется, – ответил я. – Конечно, мы встретим сопротивление, но уже непосредственно у площади. Все внимание силовиков будет отвлеченно.
Горленко недоуменно нахмурил брови и стал похож на изумленного медведя. Я не сдержал улыбки. И в тот же момент вдалеке что-то загрохотало. Причем звук не стихал, а напротив, постепенно лишь набирал силу.
– Ведьмы, – объяснил я. – Уваров решил собрать всех верных ему людей, чем только ослабил себя. Оказывается, силой и страхом нельзя сплотить вокруг себя сторонников. Ковены отвлекут внимание, тогда как мы…
– Медленно спустимся с гор и овладеем всем стадом, – радостно закончил Шафидуллин. Чем заслужил несколько недовольных взглядов. Но Рамик бы не был собой, если бы даже после этого засмущался.
– Ну что, идем? – спросил я.
Часть людей осталась снаружи, чтобы прикрывать нас. И в том числе наблюдать за Смолиным, который так и не определился, куда податься – к умным или красивым. А мы пересекли стену, в пределах которой аппарация действительно работала, а вот уже дальше переплетались защитные заклятья. Поэтому пришлось топать ножками.
Теперь трупы попадались все чаще, большей частью ими оказывались бравые мужчины в костюмах, хотя встречались и военные. Магические силовики прошлись здесь ураганом, в прямом смысле этого слова зачищая все и вся.
Наша уловка с отвлечением внимания удалась. Кроме нескольких патрулей мы никого не встретились. Оставалось лишь догадываться, с чем приходится сталкиваться Кате. Но вместе с тем я почему-то был за нее спокоен. По сведениям Маркова, Зыбунина взяла под свое крыло еще два крупных ковена и четыре мелких. Думаю, используя в том числе слухи о своем близком знакомстве с Уваровым.
Чем дальше мы продвигались, тем явственнее становилось, что здесь прошел не только вихрь из магов, но и пробежало существо покрупнее. Углы зданий с величавыми узорами были попросту стесаны, как если бы являлись кусками торта. Уваров въехал сюда прямиком на короле? Тогда куда его понесло?
Я ожидал, что он осядет в каком-нибудь дворце съездов. Где верные ему слуги будут аплодировать своему новому фюреру. Однако компас, показывающий, где сходятся сформированные линии будущего, упрямо вел меня дальше, к Соборной площади.
При выходе на нее мы наконец и столкнулись с основным сопротивлением. Уваров оказался не глуп, на что я вовсе не рассчитывал, и все-таки оставил для собственной защиты нечто вроде внутреннего кольца. Самых лучших воинов из всего МВДО, во главе с воеводой.
Я с сомнением оглядел защищающихся, считал магическую энергию в них, и заключил, что мы все же проиграем. Если бы пытались уничтожить армию противника, как было всегда в самых честных битвах. Но все эти люди, которые пришли вместе со мной, должны лишь отвлечь магов. Чтобы я пробрался туда.
Туда, где возле маковки церкви, подобно глиняному колоссу, возвышался над площадью король инший. Он стоял неподвижно, безропотно, а рядом крохотной точкой ходил взад-вперед маг вне категорий. От его груди исходил яркий синеватый свет, с каждой секундой становящийся сильнее. Что означало лишь одно – обряд начался.
Мне показалось, что время вокруг остановилось. Вот замер рядом Горленко, вскидывая мясистые пальцы, с которых уже срывались грозовые раскаты. Мелькнул в темноте Якут, вздымая камень из-под ног. В неистовой злобе слилось разноцветное пламя Шафидуллина и Куракина, пытаясь спалить подступающих магов. Зависли в воздухе Иглы Терлецкой, ожидая лишь позволения хозяйки, чтобы устремиться к цели.
Я коснулся кольца, освобождая моего бодрого Черныша. Тот упал на брусчатку на все четыре лапы, тут же пригнувшись для прыжка, но замер, почувствовав мое обращение. Теневик обернулся, глядя своими вертикальным зрачками и заискивающе вытянув длинный язык.
– Если все получится, и ты, и я перестанем существовать. В том виде, к которому привыкли. Но другого выхода я не вижу.
Холодный язык коснулся моей щеки, а сам Черныш негромко заурчал. Я улыбнулся. Наверное, это правильно. Сколько мы все-таки прошли вместе, с той самой первой неловкой встречи, когда я утащил из Иномирья его щип и чуть не умер, до сегодняшнего дня. Рука достала из кармана два черных кристалла. Один из которых я вложил в пасть теневика, а другой оставил у себя.
– Во имя сопряжения сил, бывших и существующих, я отрекаюсь от собственного имени! Отрекаюсь от собственной силы! От всего, что держало меня в этом мире…
Мой голос был тверд, как никогда. Заученные фразы шуршали посреди боя, будто галька при накатывающей волне. Рот, пока еще мой, выговаривал последние слова обета Сопряжения. Обета, у которого не существовало обратно силы.
– …чтобы стать новым существом. – закончил я.
Теневик все это время молчал. Он был созданием другого порядка. Ему не надо говорить вслух что-то, дабы изъяснить свои намерения. Черныш был солидарен со мной, и этого оказалось достаточно.
Меня сорвало с места, словно я превратился в пушечное ядро, которым только что выстрелили. Мимо пронесся свет и звезды, пока беспощадная темнота не обняла со всех сторон. И только тогда сознание проснулось, явственно и четко, будто пытаясь вернуть меня обратно.
Вот только вся проблема заключалась в том, что меня больше не существовало. Как не существовало и теневика.