Знал.
Конечно, знал.
Так же, как и я знала, что он придет.
И от этого осознания и предчувствия было только больнее.
— Ремонт закончен, — нейтральным тоном произнесла я, проведя ладонью по последней парте, и только потом обернулась.
Грей стоял в начале прохода. Высокий, широкоплечий, синеглазый.
Сегодня на нём была белая рубашка, которая выгодно подчеркивала смуглую кожу и яркость глаз. Мужчина стоял, убрав руки в карманы брюк и просто смотрел.
— Хорошо получилось.
— Да, — отозвался он, продолжая смотреть только на меня.
— Ты потом проследи, чтобы следующий преподаватель ничего не перепутал и не испортил. Катриэль так долго создавала здесь всё это.
Грей молчал, только глаза опасно сузились.
Наверное, я зря завела этот разговор. Но лучше сразу поставить все точки над «и», чтобы не было никаких надежд и ненужных терзаний.
— Люля очнулась, — продолжила я, поворачиваясь и медленно шагая в сторону учительского стола. — Представляешь, а она меня вспомнила. Я так боялась, что Люля забыла, но нет, всё обошлось. Мне позволили навестить её утром. Она такая молодец, быстро идет на поправку. После нового года обещают выписать…
Я говорила, а сама готова была кривиться от того, как глупо и неестественно звучал мой голос.
— Я рад, — отозвался Грей. — Говорят, что ты подружилась с Пруф и Бри из лазарета.
— Да. Твоими стараниями.
— Моими?
— Я же знаю, что это ты… ты попросил их.
— Дружить с тобой? Не думаю, что они притворяются, Катя. Я попросил подойти, а всё остальное — твоих рук дело.
Я села за стул и наклонилась, открывая боковой ящик в смутной надежде… а вдруг?
Мятные леденцы оказались именно там, где я их и оставила. Надежно завернутые в светлую бумагу, на которой отпечатался герб столичного магазина сладостей.
Вроде бы всё то же самое, но я знала, что этот пакет был совсем другим. Тот бы точно пропитался гарью, дымом и пылью.
— Это ты? — Достав шелестящий пакет, я продемонстрировала его Грею. — Ты его купил?
— С чего ты взяла? — Тёмная бровь слегка приподнялась в показушном удивлении.
Но я знала, что это Эшфорт, это он заказал в столице и принёс сюда.
«Но как он понял, что вернусь в кабинет? Как догадался, что буду искать мятные леденцы, которые так любила Катриэль? Неужели он так хорошо меня знает? Намного лучше, чем я сама себя знаю!»
— Может, это твой жених.
— Я знаю, что это ты.
— И что из этого? — усмехнулся Грей, перестав отнекиваться. — Будешь злиться?
— Нет. Спасибо.
Я открыла пакет и достала леденец, который был красиво запакован в отдельную обертку. Раскрыв её, я положила конфету в рот и счастливо вздохнула.
Кто бы мог подумать, что это так вкусно.
— Вы с Катриэль стали еще ближе, — вдруг заметил Эшфорт, делая шаг вперед.
И настроение сразу же испортилось, как и удовлетворение от мятной конфеты.
— Это всего лишь мятный леденец, — убирая пакет назад в ящик, отозвалась я, напуская на себя серьезный вид. — И только.
— Любимые леденцы Катриэль. Из её любимого магазинчика.
— Очень вкусные. Почему они не должны мне нравится? — с вызовом спросила у него, готовая до конца доказывать ему и себе, что это ничего не значит.
— Как скажешь, — улыбнулся Грей.
И эта улыбка…
О, как же сильно она раздражала.
Такая уверенная, знающая, пробирающая до костей.
— Думаешь, я не понимаю, чего ты добиваешься? — тихо спросила я, поднимаясь и возвращаясь к прошлой теме. — Для чего всё это. Ты подослал ко мне Пруф, пытаясь доказать, что отношение к Катриэль можно изменить.
— Оно уже меняется. И я тут совершенно не причем.
— Я не останусь! — с каким-то отчаяньем крикнула я.
А в ответ спокойный взгляд синих глаз, от которого стало еще больнее.
— Хорошо.
Как же мне хотелось рычать от бессилия. Пришлось хорошенько постараться, чтобы взять себя в руки и максимально осторожно спросить:
— Чего ты хочешь, Эшфорт?
— Чтобы ты была счастлива, Катя. Если для этого тебе надо вернуться домой, то я буду только рад.
— Я не останусь…
— Ты уже говорила. Причем не один раз, — мягко улыбнулся Грей. — Я не стану настаивать и просить тебя. Снова.
«Нет! Это невыносимо!»
Я отвернулась к стене, делая вид, что изучаю книги, которые кто-то заботливо расставил на полках.
— О княжне и Виттторне что-нибудь известно?
— Надеюсь у них всё хорошо.
— Он позаботится о ней и точно не даст в обиду.
— Хотелось бы в это верить, — тихо вздохнула я.
Протянув руку, осторожно коснулась корешка ближайшей книги.
— Я искал тебя не поэтому. Ко мне тут Люсьен Имэро приходил с заявлением.
— На увольнение? — хмыкнула я.
— Не совсем. Это заявление на Катриэль.
Я медленно обернулась.
— На меня?
— На Катриэль, — поправил меня мужчина.
— И что в этом заявлении?
— О, ты знаешь, там столько всего, — улыбнулся Грей. — Имэро в подробностях рассказал о преступной организации, в которую его насильно, с применением гнусного шантажа, втянула алари Орэйо.
— Оу…
— Да, представляешь? Оказывается, Катриэль изготавливала запретные зелья и продавала их через Имэро.
— Мне это известно.
— Мне, кстати, тоже, и довольно давно. Я как раз собирал доказательства, когда всё случилось.
«Ну вот, я оказалась права. Совсем не так всё радужно, как мне казалось утром. Вот она — та ложка дёгтя и причина как можно скорее вернуться домой!»
— Не знаю, кто был главой. Не помню. Но признаю, что эта могла быть Катриэль, — ответила я. — Знаешь, когда… когда всё закончится и я уйду… Ты можешь обнародовать свои доказательства. Уверена, будет большой шум, может, тебя к награде приставят.
Грей нахмурился. Явно ожидал от меня другого ответа.
— Имэро будет молчать и ничего никому не скажет.
— Откуда такая уверенность?
— Я напомнил ему о том, что ты алари Орэйо. А это связи, деньги и положение в обществе. Родители всё равно тебя спасут, а его сделают виновным, повесив все грехи.
— Вполне может быть. И что?
— Ничего. Люсьен быстро написал новое заявление. Сразу после экзаменов он покидает академию. Я настоятельно рекомендовал ему не показываться мне и тебе на глаза. Так что больше он нас не побеспокоит.
— Это хорошо.
Вот и последнее препятствие, о котором я как-то забыла, убрано.
— Хорошо, — согласился Грей, кивнув, и темная прядь упала ему на глаза, придавая какой-то мальчишеский вид.
А ведь я ничего о нём не знала.
Память Катриэль отказывалась открывать тайны и секреты дана Эшфорта. Так что мужчина оставался для меня тёмной лошадкой.
— Знаешь, а я не знаю, кто ты, — произнесла я.
— Кто я?
— Ну да. Информация о тебе закрыта для меня. Не знаю почему, но память Катриэль тщательно всё скрывает.
Грей как-то странно хмыкнул, словно знал причину этой таинственности.
— И что ты хочешь знать? — опираясь бедром о ближайшую парту, спросил он и скрестил руки на груди.
— Например, кто ты? — спросила у него и тут же уточнила, чтобы не так обидно звучало. — Я имею в виду твой вид. Вот Катриэль— элва, Пруф — трулла. А ты?
— А я — маг, — с улыбкой отозвался Грей.
— Просто маг?
Как я ни старалась, а в голосе прозвучало разочарование.
Маг — это, конечно, очень хорошо, но как-то… просто что ли.
Не знаю, чего я ждала. Может, какого-то тёмного властелина или некроманта.
— Очень сильный маг, — рассмеялся Эшфорт, совершенно не обидевшись. — Мой отец был магом, и вот я. Тоже.
— А мать? — спросила я.
Сама не знаю, зачем. Может, действительно было интересно. Какой он вне академии. Что за семья и друзья его окружают.
— Матери у меня нет, — спокойно и как-то равнодушно отозвался Грей.
— Как нет?
Как-то некстати вспомнилась, как родители Катриэль называли его бастардом. Не просто же так, должна быть причина. И если она не в отце, то в матери.
— А вот так. Моя мать… она весьма знатная… особа. Когда встретила моего отца, она была уже замужем, имела двух сыновей. Это было просто приключение, итогом которого неожиданно оказался я.
Я молчала, сжав кулаки и просто смотрела на него, замечая тяжелый вздох, каменные плечи, безэмоциональный взгляд.
— Она очень старалась вывести плод. Очень, но не вышло. Когда родился я, меня срочно отвезли отцу. Вот и всё.
— И ты с ней никогда не встречался? — тихо спросила у него, чувствуя, как сжимается от жалости сердце.
Ни к нему, а к тому синеглазому мальчишке, которым он был когда-то.
Его лицо скривилось от горькой усмешки.
— Почему же? Встречался и не раз. Работа у меня такая.
Грей внимательно взглянул на меня и покачал головой:
— Не жалей меня, Катя.
— Почему?
— Потому что я рад, что так всё сложились. Меня воспитал отец. Как надо воспитал. И другого мне не надо… Знаешь, я бы хотел вас познакомить. Уверен, ты бы ему понравилась. Только не получится… ты же уходишь.
— Да, — кивнула я. — Ухожу. Послезавтра… в полночь.
Вот и поговорили.
Теперь я точно знала, что Грей больше ни слова не скажет о моём уходе, не попросит остаться. Всё уже было.
Теперь выбор остался за мной.
Вот только… как его сделать?
Оставшиеся два дня перед новогодним балом пролетели незаметно.
Я больше не видела Грея Эшфорта и не разговаривала с ним.
Удивительно, но мой график оказался весьма насыщенным. И всё благодаря Бри, которая вытаскивала меня из комнаты под предлогом обучения, а потом придумывала что-то новое.
Так на следующее утро мы как бы случайно заглядывали в оранжерею, где память Катриэль захватывала меня круговоротом ярких воспоминаний. И я пропала на несколько часов, бродя среди грядок, кадушек с растениями и влажной землёй, от аромата которой кружилась голова.
Я помнила их, знала о каждой. И это было так удивительно и восхитительно, что словами не передать.
Но долго бродить в одиночестве мне не позволили.
— Ой, алари. Вы здесь!
Из-за ближайшего куста выскочила уже знакомая мне девушка со светло-голубыми глазами, зубы которой чуть выступали вперед.
— Студентка Уэрдо, — пробормотала едва слышно, делая шаг назад.
С Тамиллой, которую я спасла от собственных стражей-змеек, мы не виделись с того самого утра, когда просидела у её постели несколько часов.
— Здравствуйте, — широко улыбнулась она. — Я так рада вас видеть.
— Я тоже, — не очень уверено ответила ей.
Тамила глянула мне за спину, и улыбка стала еще шире, если это вообще возможно. Создавалось впечатление, что еще немного и её просто разорвёт от счастья.
— Бри, здравствуй.
— Здравствуй, Тами, как твоё самочувствие? — отозвалась моя спутница.
— Спасибо. Уже намного лучше. Я тут за первокурсниками присматриваю. Практика у них тут в оранжерее. Не хотите поздороваться?
Я не сразу поняла, что вопрос адресован мне.
— Что?
— Первокурсники. Они будут рады.
«Что-то я очень в этом сомневаюсь».
— А это интересная мысль, — загадочно улыбнулась Бри и потащила меня вперед. Туда, где на небольшой площадке собрались перепачканные землёй и перегноем студенты.
— А вот и я. Смотрите, кого я вам привела! — загадочно заявила Уэрдо.
Надо сказать, что встретили они нас настороженно и даже немного испуганно. Особенно меня.
— Алари Орэйо, — испуганно пискнула темноволосая девица с двумя косичками, и они тут же поднялись, почтительно склонив голову.
Хотя ими двигало не уважение, а страх. Катриэль и им успела жизнь испортить.
— Добрый день, — натянуто улыбнулась я, пытаясь понять, как вообще оказалась в такой ситуации и как из неё выпутаться. — Извините, если мы вам помешали.
Кажется, стало только хуже.
Лица первокурсников вытянулись, а глаза стали больше раза в два.
— А мы тут побеги туфринового дерева высаживаем, — сообщила Тамилла, вновь привлекая к себе внимание. — Хотите посмотреть.
Не очень, но пришлось согласиться.
И неожиданно меня это захватило.
Я сама не поняла, как разговорилась, а потом больше двух часов рассказывала им о туфриновом дереве и его лечебных свойствах. Потом коснулись других трав и растений, которые росли поблизости.
И что самое удивительное — меня действительно слышали и даже задавали вопросы.
— А давайте после нового года снова соберёмся, — вдруг произнесла рыжеволосая девушка с россыпью веснушек на круглом лице, когда я замолчала, чтобы перевести дыхание. — И вы нам еще расскажете о травах.
— Да, — поддержали её однокурсники нестройным хором.
— Какая хорошая идея, — захлопала в ладоши Тамилла. — Но только, если у алари будет свободное время.
«Если бы только дело было в этом», — горько подумала я, возвращаясь к действительности.
Та самая девушка с косичками добавила нерешительно:
— Знаете, вы раньше нам так не рассказывали. Всё как-то сухо, а сейчас, — она робко улыбнулась, — сейчас вдруг стало всё так понятно и интересно.
И сердце в груди будто запело.
Как, оказывается, приятно быть лучше, сильнее, умнее её. Той, чье тело я заняла.
Платье привезли в день бала. Прямо с утра.
Огромная коробка, которую и обхватить-то сложно было. Белого цвета с красивым бирюзовым бантом.
Её, восторженно вздыхая и ахая, открывала Люля.
Домовушка всё-таки уговорила профессора Куинса и Дейру отпустить её на день раньше. Не знаю, как у нее это получилось, но вид у обоих был весьма красноречивый. Я даже почувствовала себя немного виноватой. Может, потому, что радовалась возвращению своей помощницы, с которой теперь могла нормально попрощаться.
Люля развязала бант, сняла крышку и, встав на цыпочки, заглянула внутрь. Я молча ждала результата её исследований, стараясь при этом сохранить равнодушное лицо.
И ведь дождалась.
Домовушка хмыкнула, зачарованно коснулась ткани и снова хмыкнула.
— Маразм у неё что-ли? — наконец произнесла она, возвращая крышку на место.
— У кого? — невинно уточнила я, сидя в кресле у камина и просматривая конспекты Катриэль, которые уже не казались непонятными.
Не знаю, зачем я это делала, уже сегодня домой. Но удержаться не могла, пытаясь за эти часы вобрать в себя как можно больше воспоминаний.
— У портнихи этой. Она не тот заказ прислала! — возмущенно воскликнула та.
— Почему не тот? — спросила я, старательно пряча улыбку. — Там не платье?
— Платье.
— Не красивое?
— А кто его знает. — Люля озадаченно почесала затылок, пытаясь понять, в чем причина моего неожиданного веселья. — Не рассмотрела я.
— Тогда, что не так?
Я отложила в сторону конспект и взглянула на свою помощницу.
— Оно красное! — громким шепотом произнесла домовушка, картинно закатив глаза.
Словно это был самый страшный грех на свете.
— Знаю, — в тон ей ответила я.
Люля озадаченно нахмурилась.
— Как так?
— Это я выбрала цвет и фасон, — сообщила ей, поднимаясь. — И мне не терпится взглянуть на результат.
— Но оно красное, — упрямо повторила домовушка. — Элвы же такое не носят.
— А я буду.
Платье оказалось именно таким, как я себе представляла. Узкий корсет, украшенный золотой вышивкой, выгодно подчеркивал талию и грудь. Широкая юбка с небольшим шлейфом, на котором расцветали тканевые розы. Красивый пояс, инкрустированный камнями и самоцветами.
И цвет красивый — приглушенно-красный с благородным матовым блеском. Он даже Люле понравился, хотя она была настроена весьма скептично.
— Зеленый или голубой смотрелся бы привычнее, — проворчала она, поправляя складки у платья, которое лежала на кровати. — Но и этот хорош.
Хорош.
Я просто не хотела привычный. Пусть в последний вечер я буду другой. Ни Катриэль Орэйо, а Катя Морозова. Мне сейчас это было так необходимо.
Чем ближе бал, тем больше я волновалась, сомневалась и раздумывала, пытаясь саму себя убедить в том, что поступаю правильно.
Плохо то, что мне и посоветоваться было не с кем. Об Арине и Витторне до сих пор не было вестей. А ведь девушка была единственной, с кем я могла свободна поговорить о своей тайне.
Не с Эшфортом же это обсуждать.
Была надежда, что фея появится и даст какой-нибудь совет, пусть даже в издевательской или насмешливой форме. Я готова была выдержать все, лишь бы помогло. Но фея решила оставить меня один на один со своими размышлениями и сомнениями.
«Я поступаю правильно! Правильно», — мысленно убеждала я себя.
И чем больше убеждала, тем меньше верила в это.
В ночь перед балом я вообще почти не спала. Все думала, размышляла и больше витала в своих желаниях.
А вечер всё приближался.
Люля помогла мне одеться, причесала волосы. Домовушка хотела украсить их обручем или заколкой, но я от всего отказалась.
— Не надо, — с улыбкой отозвалась я, рассматривая своё отражение в большом зеркале.
— Но как же?
— Всё отлично. Правда.
Я поднялась и повернулась к застывшей помощнице, стараясь сдержать слёзы.
— Спасибо тебе, Люля, за всё спасибо.
Она замерла от неожиданности, а потом подозрительно на меня уставилась.
— Чего задумали-то?
— Ничего, — легко соврала я.
— Это вы из-за помолвки с этим мальчишкой так нервничаете? Так помолвка еще не свадьба, передумать можно. Особенно, когда такой синеглазый мужчина рядом, — многозначительно добавила Люля.
Я тихо рассмеялась, качнув головой.
— Всё сложно, Люля, всё очень сложно.
— Не правда, — отмахнулась домовушка. — Всё легко. Это вы, высшие, любите придумывать и усложнять. А на самом деле всё просто. Есть он, она и любовь. И остальное всё неважно.
— А как понять, что это и есть любовь? Что это не фантазия?
Домовушка мягко улыбнулась, поправляя складки моего платья.
— Когда жить не сможешь без него, так и поймешь.
«Жить не смогу… не смогу жить».
Эти простые и такие понятные слова снова и снова звучали в голове, мешая сосредоточиться.
На бал меня должен был проводить Киной.
Парень принарядился для такого случая. Надел белую рубашку, темно-синие брюки и светло-голубой костюм. Именно он, судя по всему, должен был гармонировать с моим платьем того же оттенка или близкого к нему.
А по факту… не гармонировал. Вот совсем.
Я успела отследить разочарование в глубине серых глаз, когда парень меня увидел.
Да, не такой элв ожидал встретить свою невесту.
— Катриэль… кхм… что это?
— Это я и моё платье, — заявила я совершенно спокойно встречая его взгляд.
— Но оно… оно же… оно…
— Красное, — подсказала я.
«Что-то слабоват словарный запас у жениха. Да и выдержка не очень».
— И совершенно неприличное.
Корсет был очень откровенным по здешним меркам. И в нём талия становилось совсем тоненькой, а грудь, наоборот, словно увеличилась. Голые плечи сверкали на свету, благодаря специальному крему.
— А мне нравится.
— Может, всё-таки шаль наденешь, — продолжал хмуриться Киной, уже не пытаясь скрыть досаду.
«Что не паранджу-то? Ах, да. У них нет паранджи, а то бы точно заставил надеть!»
— И не подумаю.
— Но Катриэль… — в голосе проскользнуло с трудом сдерживаемое раздражение.
«Права я была. Разные мы с ним. Совсем разные!»
— Знаешь, я могу пойти на бал и без тебя, если ты стесняешься. Да и о помолвке мы можем не рассказывать. По тем же самым причинам, — многозначительно произнесла я.
И ему пришлось смириться.
Академию так красиво украсили к празднику.
В каждом углу стояли хрустальные вазы с сухоцветами, которые красиво мерцали белыми и голубыми огоньками.
На стенах висели пестрые гирлянды-огоньки. В коридорах даже ковры сменили, разложив темно-синие с вышитыми по краю белыми снежинками.
А как же красив был бальный зал. Натертый до блеска зеркальный пол, в котором отражались яркие огоньки гирлянд и танцующие пары. Покрытые волшебным инеем стены и бесконечное небо над головами вместо потолка, с которого мягко кружась падал мелкий снежок прям нам на головы.
Это было настоящее новогоднее чудо.
Я взглянула в окно, за которым виднелась башня с огромными часами.
До моего возвращения осталось чуть меньше двух часов.
А потом я увидела Грея Эшфорта…